Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том четвертый - Мэгги Ри - Страница 11

ЭВАНС:

За окном крепчала холодная зима, но в доме было очень тепло и уютно благодаря камину, который согревал нас своим огнем.

Приподняв голову с дивана, в небольшой дремоте я разглядел на другом конце дивана спящую Энни. Она лежала, свернувшись калачиком, и обнимала подушку, ощущая ее тепло. Свет от огня падал на её золотистые волосы. Заметив рядом с собой ее розовые пятки, я кинул на них уголок одеяла и присел, чтобы осмотреться. У камина сидела Римма Кларден и читала какую-то книгу. Не сразу, но я разглядел, что на ней написано «пьеса». Возможно, эта девочка до сих пор жалела о том, что ушла из театра, и теперь сидела за прочтением ролей, которые сама когда-то играла.

Мой взгляд невольно упал на её голые длинные ножки, которые вылезали из-под пушистого розового халата. Ее зелёные глаза смотрели в книгу, и груди бесшумно приподнимались с каждым вздохом, спрятанные под ночнушкой и халатом. Поймав себя на странной мысли, я поспешил отвернуться. Мне было противно от одного только животного желания, которое появлялось так неожиданно в моем теле, хотя я вовсе его не ждал.

Потом я опять посмотрел на Энни и тяжело вздохнул, думая о том, как же давно я был таким невинным ребенком. Будучи взрослым парнем, я только и могу мечтать о том, чтобы отбросить все мысли и желания, и не видеть никакой похоти в этом мире. Как же было бы здорово не замечать таких женских деталей как груди, губы, ключицы, ножки… Как же было бы здорово… Но жизнь распорядилась мною так, что я узнал об этом слишком рано. Моя психика подверглась жестокому обращению ещё с того момента, как я оказался за решеткой вместе с остальными красноволосыми. На ряду с такими происшествиями как опыты там часто происходило насилие. Рабочие, которые совершенно не скрывали своих позывов, могли использовать одного из нас или просто на глазах у других сделать с ним что-нибудь такое, что запугивало бы остальных. Мы все понимали, что когда-нибудь такая участь могла бы коснуться и нас, но надеялись на лучшее.

Даже в тот момент, когда я оказался на свободе, а руководитель тюрьмы застрелился, я не чувствовал себя свободным. Все мои воспоминания хранили в себе те кошмарные дни, когда на моих глазах происходил тот самый ничтожный для меня процесс, который люди, почему-то, называли удовольствием. Он же ассоциировался у меня с чем-то ужасным, противным, грязным, непозволительным. Каждый раз, когда в школе кто-то шутил на эту тему или говорил, меня потом тошнило в туалете. Я вспоминал лица и слёзы своих друзей и меня бросало в дрожь.

Наверное, лишь Флоренс помогла мне окрепнуть к своему телу, которое нельзя было воспринимать лишь как кожу, органы, которые потом должны будут пройти через страдания. Лишь став Флоренс, я научился понимать другую сторону этого процесса.

Свою способность становиться женщиной я обнаружил в себе совершенно случайно. Мне было около одиннадцати лет, и я был мальчишкой, который наивно смотрел на окружающий его мир. Я был безумно влюблен в Ванессу. Я наблюдал за тем как она ходила в школу и общалась со своими друзьями. Она была старше меня на пять лет и для своего возраста выглядела взросло, потому вокруг нее постоянно были мальчики, парни, мужчины, которые за ней ухаживали. Мне же казалось, что она всегда будет только моей. Однажды Ванесса уже сказала мне, что любит меня, подарила мне мой первый поцелуй, и я был уверен в том, что когда вырасту, то обязательно женюсь на ней и она будет смотреть только на меня. Я был слишком наивен и ужасно расстраивался, когда наблюдал за ней из окна и видел, как она целует какого-нибудь своего одноклассника.

Она постоянно ходила на вечеринки, которые устраивали они вне школы. По ее рассказам маме, они там танцевали, пили сок и играли в фанты, но все это было ее любимой ложью. По рассказам ребят из моей школы, которые были там, там не было даже ничего похожего на это. Возможно, танцы и были, но вовсе не слюнявые медляки или хип-хоп, который так любили детишки моего возраста. Не просто так сама Ванни запрещала мне идти на это мероприятие, потому мне и было так страшно обидно.

Иногда я наблюдал за тем, как она собирается туда, и делал вид, что мне все равно, но пунцовые щёки и хмурые брови всегда меня выдавали. Я ужасно ревновал, думая о том, что я ей не нужен. В какой-то момент она вовсе про меня забыла, стала ночевать у «подруг», перестала приходить в школу.

Ее мать возмущалась тем, как она ведёт, потому я всегда был для нее отличным примером поведения. В то время, как Ванни ходила на вечеринки и флиртовала с мальчишками, я сидел дома и не отрываясь читал книжки, учил правила, делал домашние задания. Тетя Маня всегда говорила мне о том, что Ванессе есть, чему у меня поучиться. Я учил все в надежде на то, что вырасту толковым парнем, что понравлюсь ей больше, но этого не произошло.

В один из дней, когда она опять собралась уходить, я понял, что держаться больше не могу. Мы с ней поссорились из-за того, я ей сказал все, что думаю об этих ее вечеринках, а она назвала меня «отсталым от общества». Она ушла, а я остался дома один. Тетя Маня была на работе как истинная трудяга-работяга, пока ее дочь во всю прожигала свою молодость. Иногда мне было ужасно стыдно за выходки Ванессы. В свои шестнадцать лет она приходила домой пьяная и посылала мать на три буквы, и я пытался утешить тетю, объясняя это тем, что, возможно, Ванессе просто нужен был в свое время отец, который поставил бы ее на место. Ее отец ушел от тети Мани, когда та была беременна Ванессой, и теперь мягкая мать не могла совладать безумной дочерью, которая пошла в отца и теперь устраивала разгулья. Ее надежда была только на меня – ребенка, который был настолько запуган событиями из прошлого, что даже бы просто не посмел куда-то далеко от нее уйти. Тетя Маня стала для меня почти что родной матерью, которой мне в свое время так не хватало.

Эта женщина считала меня родным. Она могла сидеть рядом со мной на кровати, пока я не усну, петь мне колыбельные, гладить по волосам и приговаривать, что все будет хорошо. Именно благодаря ей я стал лучше относится к себе, к своим волосам, к своим особенностям. Она всегда говорила мне о том, что такие родители как те, что бросили меня, просто не были достойны такого ребенка. Она называла меня сокровищем, говорила мне, что я не такой как все, и это отличает меня от одинакового общества. Она рассказывала мне о том, что однажды я повстречаю человека, который непременно будет меня любить любым, принимать без остатка, и я верил, я надеялся, что это будет Ванни.

В тот вечер, когда Ванесса ушла на вечеринку, на меня напало безумное чувство ревности. Я стал перебирать ее вещи, пытаясь найти хотя бы еще одну зацепку. Я нашел много незнакомых вещиц и в какой-то момент безумие дошло до того, что я просто забрал все это себе, примеряя на себя же. Мне хотелось напялить на волосы все те заколки, что ей подарили, а потом прийти к ней, чтобы она увидела, что все то, что принадлежит ей – мое тоже. В конце концов я все это свалил в одну кучу и хотел сжечь, но сердце охватила странная паника и я безумно захотел отстраниться от этого всего. Я ушел из комнаты, закрывшись в ванной комнате и лег в воду, чтобы расслабиться. Я помню, что ненадолго уснул, а затем очнулся и увидел совсем не свое тело. Это была красивая женская грудь, плоский живот, упругие широкие бедра и длинные ноги. Минуту мне казалось, что я схожу с ума, что это все сон, но, когда я встал и увидел в зеркале девчачье лицо, я в ужасе закричал. Меня охватила истерика. Я боялся, что останусь таким навсегда. Я боялся самого себя, я не мог смотреть в голубые глаза той незнакомки, которая смотрела на меня из зеркала. Мои руки были тоньше, а голос намного выше, и я в ужасе плакал, укрывшись ото всех в шкафу.

Проплакав там несколько часов, я пришел к выводу, что, возможно, таким меня сделала судьба. Я знал, что мое тело непредсказуемо. Я понял это еще тогда, когда тетя Маня захотела меня постричь и я был весь в крови. Быть девочкой – для меня было шокирующе, особенно со стороны другого пола, другого тела, но я взял волю в кулак и, надев какие-то старые платья Ванессы, отправился за подругой. Во что бы там не стало, я решил показать ей, что я тоже девушка. Я надеялся на то, что теперь мы станем ближе друг другу, как подруга подруге.

Я шел по улице, боясь попасться на глаза прохожим. Я считал себя безумно странным, некрасивым. Я понимал, что я мальчик, но выгляжу как девчонка. Меня пугали взгляды прохожих, которые улыбались мне в лицо, оборачиваясь на меня.

Так я дошел до того дома, где была вечеринка. Оттуда громко играла музыка, слышались голоса людей. Я тихонько просочился туда и стал вливаться в толпу. Со мной сразу же захотели познакомиться другие девочки, мальчики, хотя до этого я производил на них впечатление скучного мальчишки. Они предлагали мне выпить несколько напитков, мы играли в карты. Тогда я вовсе не соображал, во что вляпываюсь. Вливаясь в толпу все больше, я начинал забывать, зачем я пришел. Я помнил только то, что я – Тайфун Эванс, и я – девчонка… Потом на меня подействовал алкоголь. Я выпил слишком много и начал пропадать для себя. Я моментами помнил, как танцевал с кем-то, разговаривал, пел, а потом меня отключало, и все было по новой. В конце концов кто-то подхватил меня, буквально за шкирку, и потащил на верхний этаж как маленького котенка. Я упал на кровать и на меня навалилось что-то огромное. В моем воображении это был большой плюшевый медведь, но с толку сбивал запах спирта, шумное дыхание. Я плохо понимал, что происходит. Кто-то то раздевал меня, то одевал, и мне было совершенно все равно. Тело не могло двигаться, а разум затуманился. Я был девчонкой, которая стала такой желанной в чьих-то глазах, и теперь со мной могли делать все, что они хотели.

Я лежал на кровати под чьим-то потным телом, принимая на себя неизведанную боль, и пытался найти выход из этого положения. В какой-то момент мне даже стало нравиться чувство теплоты, чувство рук на моем теле, теплого содрогающегося воздуха. Постепенно дурман становился все слаще, а разум мутнел все больше. Я чувствовал только как меня кто-то держит, переворачивает, касается моей кожи, дышит мне в спину и пыхтит рядом. Потом откуда-то дул легкий холодный воздух, слышался запах сигарет. Мне давали пить еще больше, и я несколько раз засыпал. Затем меня опять кто-то схватил и потащил за волосы в неизвестном направлении.

Я слышал чей-то крик, я начинал чувствовать, что мне холодно, что я абсолютно голый. Ко мне начало приходить сознание, и я очнулся на чьей-то кровати в теплом освещаемом помещении. Рядом внезапно села Ванесса и как-то серьезно посмотрела в мои глаза, татем крикнула:

– Ты в порядке? Что он тебе сделал? Ты много пила?

Я был таким пьяным, что только глупо улыбался, не понимая, к кому она обращается. Я просто хотел лежать вот так вот на кровати и касаться рукой ее руки, смотреть в эти строгие глаза и на морщинки на лбу.

– Как тебя зовут? Эй? – кричала она мне в лицо. Я подумал, что это безумно странно, потом ко мне немного пришло осознание того, где я. Я присел и хотел назвать свое имя, но меня полностью перекосило, сжалось все внутри и меня начало без передышки рвать прямо на кровать. Она же сидела рядом, поглаживая меня по голове, и прижимала меня к себе.

– Все потому, что ты ушла от меня… – пытался сказать я ей, но она только странно смотрела на меня.

– Тебе вызвать скорую? Ничего страшного, его накажут за то, что он с тобой сделал, – я слышал только ее голос. Меня охватило огромное возбуждение в тот момент, и я поддался чувствам, полез к ней целоваться, а она оттолкнула меня, потряхивая за плечи. – Ты чего? Эй? Как тебя зовут?

– Д… Джек Майли… – тихонько выдавил я, сдерживая рвоту, на что она только посмеялась.

– Что?

– Я говорю… Меня зовут… Ты же знаешь меня…

– Тебе плохо? – опять заладила она, не давая мне сказать. Затем она принесла мне воды, и я выпил немного, с радостью осознавая, что это обыкновенная водичка. – Не стоит шестнадцатилетним девочкам столько пить, слышишь? Тебе же шестнадцать?

– О… Оди… О-о, да… – только выдавил тогда я и сам посмеялся над своей же шуткой, затем рухнул ей в объятия и прижал к себе сильно-сильно. Я больше просто не мог ее отпустить. Она так больно сделала мне, а все тело болело тогда, и я плакал без остановки, словно девчонка.

– Не переживай так, я рядом, – она сидела и гладила меня по голове, думая о чем-то своем. Тогда я оттолкнул ее и посмотрел ей в глаза, пытаясь до нее достучаться.

– Я люблю тебя… Очень… Не бросай меня, прошу…

– Прости, я не понимаю тебя. Возможно, ты меня с кем-то путаешь, – она глупо улыбнулась, пожимая плечами, но я не путал. Ее невозможно было ни с кем спутать.

– Ванни, я всегда тебя любил… Я же не шучу! – выдавил я, и меня опять скрутило. Она протянула мне воды, подсаживаясь ближе, не понимая, откуда я знаю ее имя. – Ванни, я Тайфун. Тайфун Эванс.

– Что…? – тогда она отстранилась от меня и направила мое лицо на свое, всматриваясь в глаза. – Прекрати, ты пьяна…

– Я Тайфун, Ванни! Это я! Почему ты никогда мне не веришь?! Говорила же тетя Маня, что ты иногда как глухая клуша! – выругался я, не совладея собой, а она отскочила в сторону. Ее лицо надо было видеть. Она стояла, ошарашенная, понимая, что только что произошло.

Ведь Тайфун в ее представлении никогда не был красивой пьяной девушкой, на вид лет семнадцати. Тайфун Эванс всегда был молокососом, который ничего не мог, как учиться, а теперь он в теле прекрасной красавицы лежал перед ней, утверждая, что это он и есть.

– Тайфун, ты что…? Ты с ума сошел?! – закричала она в ужасе, не сводя с меня глаз. – Убирайся вон! Иди домой! Ты что?! Что такое?!

– Ванни, мне так страшно.! – тогда из моих глаз посыпались слезы. Я был ужасно пьян и просто не мог себя контролировать. Грудь начала на глазах уменьшаться, я стал прямо у нее на глазах принимать облик того же маленького мальчишки. Рыдая, я кинулся к ней, но она опять оттолкнула меня, приказав немедленно проваливать из этого дома. Ей было все равно на мои чувства, на мои ощущения. Она открыла мне черный вход и выгнала меня, полуголого на улицу.

Я помню только то, как я бежал так до дома, весь в слезах, а в памяти замерли слова на ее губах:

«Как же я тебя ненавижу!»

Всю ночь после произошедшего я лежал в кровати под одеялом, и не мог заснуть, думая о ее словах. Она была для меня всем, она была моей мечтой, принцессой из моих грез. Она всегда была рядом со мной, а теперь бросила меня. Теперь я был ей просто не нужен.

Я плакал навзрыд, понимая, что мне совсем не к кому обратиться. Потом в дом пришла тетя Маня и нашла меня под одеялом в собственной рвоте. Я признался ей в том, что произошло. Потом мы сидели вместе на диване, она укутала меня в плед и протирала прохладной тряпкой. У меня был озноб, у меня повысилась температура, и она боялась меня потерять. Она всю ночь сидела рядом, и мы с ней говорили о том, что со мной происходит.

На следующий день я проснулся, и первая моя мысль была о том, что, возможно, быть девушкой – иметь второй шанс. Я понимал, что мне придется забыть Ванни, начать новую жизнь с чистого листа. Я много говорил с тетей, и она попросила меня быть осторожным, научиться контролировать то, что со мной происходит. Мы понимали, что мой пока еще не окрепший организм просто не сможет перенести такую огромную гормональную нагрузку, потому я иногда становился девчонкой, а затем много и усиленно занимался спортом, чтобы перебить уровень женских гормонов в крови мужскими. Я принимал много лекарств с гормонами, я постоянно был под присмотром тети.

Так было до того момента, пока ее не стало. Болезнь унесла ее слишком быстро, а перед этим она завещала мне свою квартиру, свои вещи. К тому моменту Ванесса уже давно жила у своего бойфренда, и теперь я жил совсем один. Иногда ко мне приходили одноклассники поиграть во что-нибудь, выпить немного, и я выпивал. Иногда я уходил из дома и перевоплощался в девушку, которую назвал Флоренс. Я понимал, что это и имя человека, и название урагана. А что может быть лучше, чем сочетание тайфуна и урагана? Правильно, ничего хорошего в этом и так нет.

Я много красился в виде Флоренс, я начал наблюдать за тем, как ведут себя женщины и перенял много жестов, мимики, чтобы никто никогда в жизни не раскусил меня. В виде Флоренс я нравился людям таким. Я мог петь, играть на укулеле или танцевать на пилоне. Люди со мной общались, а кто-то предлагал мне сняться в каком-нибудь журнале. Я тратил много денег на платья для Флорри, храня их дома в шкафу. Потом я становился Тайфуном и шел общаться с мужскими друзьями, заседая где-нибудь в баре или работая доставщиком пиццы.

С возрастом я начинал себя чувствовать увереннее. Я следил за внешностью, занимался спортом, читал много книг и постоянно встречался с людьми. Потом у меня начало расти тело, я чувствовал себя привлекательным и таким видели меня другие люди. Многие девушки хотели познакомиться со мной, а я не упускал возможность с кем-нибудь пофлиртовать.

Потом случился мой первый опыт с женщиной. Я начал замечать, как после перевоплощения из Флоренс в себя у меня возникала огромная потребность в каком-то резкой гормональной зарядке. Сначала мне достаточно было поцелуев с женщинами, небольшой эрекции, и все проходило. Когда круг красивых девушек вокруг меня вырос, я начал ухаживать поочередно за каждой. Почти сразу же одна из них завела меня к себе домой и разделась до гола, введя меня в ступор. Я вжался спиной в изголовье кровати, но отступать было поздно, и я попробовал заняться с ней любовью, что и стало моим первым шагом вступления во взрослую жизнь.

Я чувствовал себя нужным, я постоянно учился новому, я делал им приятно. Я возобновлял мужские гормоны в своем организме, не боясь, что наступит тот момент, когда мой мозг не выдержит. Девушки были от меня без ума, и почти с каждой я сразу же спал, ощущая, как поднимается моя самооценка с каждым разом.

Потом я встретился с Ванессой. Я еще учился в школе, на последнем году обучения, и к тому времени я встречался с несколькими подряд девчонками, а она сначала меня не узнала, затем очень удивилась и захотела со мной пообщаться. Она пыталась соблазнить меня короткой юбкой, грязными словами, но я в свои пятнадцать лет переспал уже с таким огромным количеством девчонок, что мне было абсолютно наплевать на нее, ее чувства, ее слова. Теперь Ванесса Невская стала для меня общей массой. Я не обращал на нее внимания, как прежде она на меня, а она бегала за мной подобно тому, как раньше бегал я за ней. Она постоянно кидала мне записки, пыталась подарить что-нибудь, но я был к ней холоден и жесток.

Я заговорил с ней лишь на выпускном, когда заметил, что она стоит поодаль от всех и нервно покуривает тонкую сигаретку, наблюдая за тем, как я танцую с другими девчонками. У меня не было каких-то определенных целей на этот вечер, я просто был рад концу школы и с осторожностью выпивал алкоголь, ощущая счастье, которое меня всего переполняло. Затем я просто подошел к ней и у нас завязался разговор. Она говорила о том, что ей одиноко, о том, что я сегодня очень красивый в темно-синем костюме и белоснежной рубашке. Я, как было уже мне привычно, отвечал комплиментом на комплимент. Потом мы немного выпили вместе, и она начала что-то говорить о своих бывших, о том, как ей плохо было без меня. Мне захотелось во что бы там не стало ее проучить.

В тот вечер я ухаживал за ней, оказывал ей знаки внимания, нежно касался ее, и это на нее подействовало. Если раньше она кричала мне в спину «ненавижу тебя», то теперь она стояла передо мной на коленях, шепча «хочу тебя» и тихо расстегивала ширинку на моих брюках. Тогда ничего не оставалось, как просто схватить ее на руки и быстро унести в комнату, где на нас напала животная страсть и мы начали буквально сдирать друг с друга одежду, громко дыша друг другу в губы. Алкоголь взял свое, и в ту ночь мы провели время в объятиях друг друга между несколькими актами.

Под утро она вновь заговорила о нас. Она говорила о своих бывших, о том каким ужасным был секс с ними, а потом перешла на разговор о нас и нашем будущем, но…

– Нет, Ванни, – тогда ответил я ей совершенно спокойно, делая передышку после очередного накала страсти. – У нас с тобой нет будущего. Как я могу стать тебе парнем?

– Но… Ты же говорил о том, что я тебе нравлюсь, – в полном недопонимании улыбалась она, хмуря бровки. Я на это только поцеловал ее в губы и прошептал в них:

– Это правда. Ты мне нравишься. Ты хороша в постели, у тебя классная задница, ты очень сексуальна. Но не более.

– Значит, ты меня больше не любишь?

– Моя любовь к тебе была самой большой ошибкой в моей жизни, Ванесса.

На том мы расстались. Она обещала иногда писать, но так этого и не сделала. Но меня все устраивало. Я иногда наблюдал за ее записями в сети, а потом вновь и вновь понимал, что ничего у нас с ней просто и не могло быть. У меня была своя жизнь, у нее – своя. Она вышла замуж и родила ребенка, а я остался один, иногда преображаясь в Флоренс, в поиске того самого человека, о котором говорила тетя Маня.

Человека, который бы полюбил меня всего. Человека, который полюбил бы меня любым.