Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том четвертый - Мэгги Ри - Страница 8

ЭВАНС:

Отжав белье, я, наконец, смог с облегчением вздохнуть. Оставалось только бросить его в стиральную машину, что я и сделал, после чего можно было расслабиться.

Под вечер дома стало совсем тихо, и я понимал почему. После того, через что мы с Эн оба прошли, мы просто не могли друг на друга кричать. Это было бы просто странно после того, как мы оба справлялись со своими страхами по поводу ее состояния и пришли к взаимному пониманию.

Тихонько постучав в дверь, я вошел в комнату. Она лежала и держала в руках книгу, которую я ей всучил после мытья. В ней говорилось о физиологии нашего организма, и она так увлеклась чтением, что не сразу заметила, что я пришел. А когда заметила, сначала смутилась, затем кивнула в мою сторону совершенно спокойно:

– Спасибо.

– За что?.. – усмехнулся я, наблюдая за ней, а она подняла светлые брови ко лбу.

– За то, что постирал мое белье. Спасибо.

– Ерунда…

Я ей немного улыбнулся, присаживаясь рядом, а она опять закрылась книгой и начала вчитываться. Она выглядела довольно-таки серьезной, когда держала в руках книгу, и я бы ни за что не сказал, что только сегодня она вопила дурным голосом на меня, оскорбляя с головы до ног.

– Кто тебя научил читать? – спросил я, когда она перелистнула очередную страницу. Не отрываясь от литературы, она пожала плечами.

– Папа и мама. Наверное, это кажется смешным, но я действительно была в том мире и училась там. Я не знаю, почему они не рассказали мне о том, что сегодня произошло, но они много мне рассказывали об отношениях мужчины и женщины как таковых. Так что я не шутила, когда говорила по поводу того, что знаю достаточно много…

– Я тебе верю.

– Получается, и у Флоренс такое бывает, да?.. – аккуратно она посмотрела на меня, как будто опасаясь, что ее за это кто-то накажет.

– Наверное… – я старался отвечать ей нормально, но меня ужасно клонило в сон. За день я так набегался, что ужасно устал, хотя это и была приятная усталость. – Послушай, почему тебе так нравится Флоренс? Чем? – этот вопрос меня мучил давно.

Энни, смущаясь, опять пожала хрупкими плечами, но решила ответить:

– Она такая свободная… Такая раскрепощенная и искренняя, несмотря на большое количество проблем… Я поражаюсь ей.

– И ты… Думаешь, что она хороший человек?

– Она не может быть плохим человеком, раз она так спокойно отнеслась ко мне. Вот мы с тобой спорим и ругаемся, а с ней…

– И дело лишь в этом? Тебе не важно, какое у нее было прошлое, какой она человек?

– Наверное, важно, но раз она не хочет об этом говорить, я не заставляю… – девочка о чем-то задумалась, затем взглянула на себя и поджала губы.

– Что? – усмехнулся я, а она немного смутилась.

– Не смейся. Я жду.

– Чего ждешь?

– Жду, когда грудь вырастет. Тут написано, что она начинает расти, когда начинаются менструации.

– Погоди еще, грудь она ждет… Ты маленькая еще, – я потрепал ее за челочку, но она опять не обратила на это внимание, как будто эти жесты были нормальными. Раньше она бы меня за это ударила.

– У Риммы есть грудь, у Флоренс есть, у Зои есть… А у меня нет.

– У меня тоже нет, но я же не жалуюсь, – посмеялся я над ней, а она кивнула и как-то странно улыбнулась. – Что опять?

– Ты только из-за этого с Риммой? Из-за ее груди?

– Что? – я рассмеялся. – Нет! Конечно же, нет! Это всего лишь грудь, что мне до нее! Я не выбираю себе женщину по внешности…

– Ты же выбрал ее по красным волосам.

– Это… Это так, но если бы я влюбился в шатенку или брюнетку, я бы остался с ней, так как волосы – это всего лишь гарантия того, что у меня будет красноволосый ребенок.

– Почему ты хочешь, чтобы у тебя был красноволосый ребенок? – опять задавала вопросы она, и меня это немного смутило. – Тебе не кажется самому это странным?

– Потому что он будет мне напоминать меня. Однажды и я родился с красными волосами, но мои родители бросили меня… Мне бы хотелось показать своему ребенку, что красные волосы – это не так плохо, что его будут любить любым. Вот что я бы хотел.

– Любому ребенку важно показать, что его будут любить любым. Вне зависимости от цвета волос, это уже твои причуды. Тогда в чем суть? – уже более серьезно спросила она, щурясь, чем окончательно меня довела.

– Не знаю.

– Знаешь что, ты – дурак.

– Опять ты меня оскорбляешь? – мне стало даже немного обидно, и я посмотрел ей в глаза, но она, к моему удивлению, ласково улыбалась, глядя в книгу.

– Ты дурак, потому что не любишь Римму, а она – тебя, и она никогда не родит от тебя ребенка, как бы ты этого не хотел. А ты все надеешься, как последний дурак… Ты такой наивный, слов нет… – она ткнула меня в левое плечо и я на себя посмотрел, не понимая, на что она клонит. Когда до нее дошло, что я не вник, она смущенно закатила глаза прямо как это обычно делаю я:

– Я о твоей руке и о татуировке, которая на ней. Флоренс рассказывала мне о том, что тебе ее сделала барышня, от которой ты планировал получить ребенка. Тебя этот опыт ничему не научил?

– Ничему, – я иронично усмехнулся, а она хлопнула мне по голове. – Эй, ты с ума сошла?.. Больно же…

– Было бы здорово, если бы удары могли вправлять мозг в голову… Ты идиот, ясно?

– Аргументы?.. – но я даже не думал на нее злиться. Сейчас она была совсем беспомощной.

– Остался бы ты с кем-нибудь хорошим, не думая только о детях. Какой из тебя отец? Что ты будешь говорить своему чаду? «Прости, милый, но я не знаю имя твоей мамы и не помню, как она выглядела. Ах, да, раз ты у меня красноволосый, значит и у нее красные волосы…» А что, если у тебя появится ребенок от это женщины, и она захочет тебя замуж?

– Тогда я женюсь.

– А если будучи в браке ты, наконец, очнешься и поймешь, что влюбился в другую?

– Я останусь со своей женой, Эн. С матерью своего ребенка. Все потому, что буду считать этого человека святым. Разумеется, я расскажу ей о том, кем прихожусь этому миру и буду доверять ей больше всех, потому не уйду от нее ни за что на свете.

Энни фыркнула, уводя взгляд, после чего как-то резко поменялась в эмоциях и посмотрела мне в глаза, откладывая книгу:

– А твои бывшие знают, что ты имеешь связь с миром мертвых? Как ты расскажешь об этом своей девушке, жене?

– Нет, только пара знакомых знает… Никто больше. Я и так слишком много не говорю людям.

– Почему? – карие глаза почти что засверкали от любопытства.

– Потому что люди подумают обо мне не так, если узнают правду. Это личное.

– Что именно? Что ты работаешь в стрип-клубе? – она посмеялась, когда я хмуро на нее посмотрел. – Правда? Это вы там с Флорри познакомились? И как? Она была классной?

– О, да… Очень, – саркастично посмеялся я, но она не поняла моего намека.

– Она была красивой? Да?

– Ага…

– Почему ты больше не связываешься с ней? – неожиданно сменила она тон, и это меня немного напугало. Я сделал несколько вздохов, пытаясь найти ответ на ее наивный вопрос. Кажется, ей стало интересно вести со мной разговор.

– Потому что она портит мне жизнь. Я чувствую себя плохо, когда она рядом.

– Из-за чего?

– Мы слишком разные.

– Потому что она лесбиянка? – тут хихикнула Энни, за что я щелкнул ее по носу, и она ахнула. – Ну! Ты чего? Я просто вычитала, что так называются женщины, которым нравятся не мужчины, а женщины! Ты бы видел, как она с другими женщинами разговаривает…

– Она с ними не только разговаривает… – потер я лоб ладонью, но увидев любопытный взгляд на себе, повертел головой. – Я имею ввиду… Она… Ну… Она гуляет с ними и в театры ходит.

– Да-да, прямо как ты… – усмехнулась она, прочитав меня насквозь, на что я только улыбнулся и встал, чтобы положить нам ужин. Во второй раз, как уже она это делала, меня схватила рука и я обернулся. – Слушай, сними футболку, а?

– В тебе проснулись необычные наклонности?.. – я понял, зачем она меня просила, но решил над ней подшутить. Несмотря на мою шутку, она оставалась очень серьезной, и я без шуток начал стягивать с себя футболку, пытаясь выпутаться из рукавов. Сняв ее, я сел совсем рядом с девчонкой, пытаясь вогнать ее в краску, но она только посмотрела на мое плечо, руку, и тяжело вздохнула. Глаза забегали по всему телу, которое почему-то задрожало под ее взглядом. Мне казалось, что совсем немного, и она раскроет, кто я такой, ведь она читала меня по глазам. Да что там читала, она прожигала ими меня…

– Одевайся, – кивнула, наконец, она и я взял в руки футболку. Мой взгляд остановился на странице, которую она читала. Там говорилось что-то про мускулы, и я не смог не засмеяться.

– Ну ты и извращенка, Энни… Я-то думал, ты мою татуировку разглядываешь!

– Чего? – оторвала она свой взгляд от книги на меня и повертела головой. – Не правда!

– Ты рассматривала на мне человеческую анатомию… А я настолько тебя старше! Ай-ай-ай!

– Прекрати! Это не так! – нахмурилась она, перелистывая на другую страницу, где были половые органы, и вскрикнула от смущения, а я рассмеялся. – Уйди! Нормально же все было, зачем ты портишь…

– Потому что ты была забавной малявкой, ею и осталась, – я посмеялся и щипнул ее за щечку, а она показала мне язык и укрылась с книгой одеялом.

– Вот поэтому Флоренс и лучше. Она не докапывается до меня, а тебе все не надоест. Глупый! Ты просто идиот!

– Да, да, да, да… – только посмеялся я над ее детской обидой. Она смешно надувала губы и краснела. Так, как это ещё никто не делал. Она была смешным эмоциональным ребенком, который только-только стал взрослым. Она пыталась это доказать, говоря со мной о взрослом мире, но все больше напоминала мне себя в детстве. Я был таким же наивным ребенком, который всем без разбору доверял. Глядя ей в глаза, я видел ту же радость, то же счастье…

– Ты, оказывается, не такой уж и плохой… – хихикнула она, наблюдая за тем, как я засыпаю. Меня совсем клонило в сон, и она тонкой рукой потянулась к светильнику, нажав на кнопку. В комнате стало темно, и я начал засыпать. А она что-то говорила, говорила, пока сама не задремала. – Эванс, знаешь, ты очень красиво на синтезаторе играешь… и поешь… Когда я была маленькая, я тоже играла…

Я вновь вспомнил Флоренс. Она постоянно играет на фортепиано в театре, ей это разрешено. Она постоянно поет. Она знакома со многими людьми, а в реальной жизни… Кто она такая? Парень, работающий нянькой? Курьер? Разносчик пиццы?

Ей ужасно везёт. Она способна забыть о своем прошлом увлекаясь любимым делом, а потом вдруг все обрывается р сваливается на меня.

Я пою. Я играю. Меня все хвалят. Меня считают искренним человеком. Меня любят. Римма целует меня в щеку при встрече, а Энни проявляет ко мне уважение. Но никто не знает, что Флоренс – и есть тот самый Тайфун Эванс, который способен стать женщиной себе во благо, только потом на него свалится огромная проблема в виде женских и мужских гормонов… Решение всегда было только одним: после того, как я вновь становлюсь мужчиной, я сплю с женщиной, и баланс гормонов в моем теле возобновляется. Если же нет… То я почти что обречён на смерть.

Все меня ненавидят. Они считают меня альфонсом, бабником, кем угодно. Они любят Флоренс, о которой ничего не знают. Они любят ее, любят ее красоту и ее характер, не понимая, что она – всего лишь оболочка… Чувства и душа, все это принадлежит мне. Расскажи я об этом Энни, поверила бы она мне? Нет. А медики? Нет, они бы просто уволокли меня в больницу на опыты, как это сделал однажды мужчина, который держал меня в заточении несколько лет и измывался надо мной.

Флоренс – идеал. Эванс – козел. Все потому, что у него просто нет прав петь, когда он хочет, играть, наряжаться в красивые платья и краситься. Но разве это – боль? Без этого легко жить, а вот что Флоренс творит с моей душой… Что творит с моими гормонами… Все вокруг уверены в том, что это абсолютно два разных человека. Они даже не замечают, как в комнату зайдет Эванс, а выйдет их любимая Флорри, от которой столько проблем потом у меня.

Римма говорила сегодня утром о том, что она верит Флоренс, что она доверяет с ней, что она хочет с ней увидеться… Но она даже не представляет, какую боль приносит мне это перевоплощение и как трудно потом будет восстановить баланс тестостерона в крови.

Чёрт возьми.

РОБЕРТИО:

Сев напротив меня, Зои достала из сумки конверт и надорвала его. То, что было там написано, отразилось на ее лице. Она заволновалась, налила себе немного воды в стакан и поспешно его выпила.

– Что там? – занервничал я, а она кивнула.

– Я не могу понять, каким образом… Но у него в крови на момент сдачи крови была смесь из двух гормонов – женских и мужских. Это получается, он гермафродит что ли?

– Что? – я аккуратно взял у нее лист с результатами и сам ужаснулся. Действительно, в крови было много женского гормона помимо мужского. – Так и что, думаешь, это его из-за этого так распирало во все стороны?

– Да. Сначала он потерял сознание, а затем у него была сильная слабость! Конечно, – Пузырик начала нервно кусать губы, и я сел рядом с ней, обняв ее.

– Мы что-нибудь придумаем. Я не знаю, в курсе ли он того, что с ним происходит.

– Я думаю, более чем в курсе. Он принимал таблетки, о которых мы ничего не знаем, и, вероятнее всего, подавлял ими гормоны. Я так считаю, – строго произнесла вердикт Зои и откинула голову мне на плечо. – О, Господи, с кем мы связались…

– Эванс – хороший парень. Если у него какие-то проблемы в организме, не значит, что он – монстр… – я улыбнулся и чмокнул ее в лоб, между рыжих волос, а она печально вздохнула и сделала кивок. – Видишь, хорошо, что мы получили результаты… Но не можем же мы выгнать его из-за них. Тем более, я не хочу его выгонять, он мне понравился.

– Но ты же понимаешь, что он не в порядке… Не в плане психологическом, с головой у него очень даже полный порядок!.. Я про аномальное содержание организма. Получить такое количество женских гормонов мужчине… Да у него давно бы выросла грудь, развился бы таз, а он – мужчина.

– Это да…

Мы тихонько взглянули друг на друга и Пузырик глубоко вздохнула:

– Он мне тоже нравится, я просто боюсь, как бы он ничего не сделал Энни… Он может.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Я увидел номер Риммы и сразу подошёл:

– Привет, Рим. Извини, что не ответил раньше, я был в самолёте. Очень долго летели и…

– Привет. Слушай, тут такое дело… Карлу сделали рентген и УЗИ, и… – я слышал как она нервно сглатываеь слёзы.

– Что? Карлу? Ты у него?

– Да… Я… У меня датчик сработал, и я оставила Эванса с Эн. У них все хорошо, а вот у нас с Карлом – нет. Он на грани.

– В смысле «на грани»?! У него же все было хорошо… – достаточно громко крикнул я, и Зои обратила на это внимание. – Что у него там нашли?

– Несколько тромбов… И с кишечником огромные проблемы… Ему будут его зашивать снова, перешивать заново, и там уже вероятность жизни… Она очень мала… – тут Римма заплакала и послышались всхлипы. Зои взяла у меня телефон без предупреждения и начала сама с ней говорить. Оказалось, она все слышала:

– Але, Риммуль… Не плачь. Мы обследовали Карла только-только, и у него все было хорошо. Возможно, у них какие-то сбои. В любом случае, все будет хорошо, слышишь? Мы сегодня вкололи ему глюкозу, и он подал знак – он вздрогнул, и это значит, что мозг уже просыпается. Все будет в порядке.

Но на том конце телефона была неразборчивая речь сквозь слёзы. Римма была в панике.

Когда они договорил, я взял телефон и решил позвонить Марку Максимовичу. Он – мужик умный, он бы что-нибудь придумать. В ином случае, нам придется лететь назад.

– Если они не найдут способа вернуть его к жизни, это сделаю я, – пока я звонил, Зои сидела рядом и сосредоточенно смотрела в книгу, в которой ранее дела записи по поводу Карла. – Каждый тромб сама уберу, каждый кишечник зашью… Идиоты…

***

Выходя из дома, Ванесса в очередной раз выругалась. Проклятый Эванс как будто провалился сквозь землю и все попытки его найти были тщетными. Она искала его везде: в баре, на работе. Он не появлялся там уже около двух недель, никто о нем ничего не знал. Тогда она решила идти в наступление по-другому. Этот вариант ей показался наиболее коварным, и она позвонила в театр, о котором так была наслышана:

– Добрый вечер… Меня зовут Ванесса Невская, и я давняя знакомая Флоренс Майли. Скажите, пожалуйста, в какие часы ее можно будет застать в гримерке?

Услышав о том, что Флоренс не так давно забрала трудовую книжку из театра, Ванесса повесила трубку и громко выругалась. Валерий, который стоял рядом и курил последнюю сигарету, приобнял ее за плечо:

– Тебе больше нечем заняться, котик, как искать этих… Флоренс и Эванса? Они что, твои бывшие хорошие знакомые, что ты так их ненавидишь? Ладно, Эванс… А эта девушка?

– Она тоже хороша, – промычала яростно Ванесса и посмотрела на Сью, которая в это время сидела и что-то писала.

Девочка была так увлечена, что даже не заметила, как мать подошла к ней и начала наблюдать за ее письменной работой. Она что-то считала и делала это так увлеченно, что Ванесса невольно задумалась, откуда у нее такой талант к запоминанию дополнительных уроков… Более того, Сюзанна была гораздо талантливее самой Ванессы очень во многом, за что мать ее немного недолюбливала и откровенно в этом признавалась дочери.

– Сюзи, скажи мне, милая… – забрав сигарету у мужа, Ванни сунула ее между губ и села рядом с дочерью. Та обратила на нее внимание и посмотрела своими зелеными отцовскими глазами прямо в глубину души.

– Что, мамуль?..

– Скажи мне, Сюзанна… Кем бы ты хотела стать в будущем? Ты бы хотела быть похожей на маму?

– Я? – девочка немного испугалась, думая о том, что от нее сейчас хотят. – А кем мама работает?..

– Ты не знаешь? Мама держит бизнес. Мама работает и повелевает людьми, считая цифры. Ты же любишь считать, решать задания? Ты бы хотела потом заниматься тем же?

– Нет, – по неосторожности выпалила девочка и невольно сжалась. – Я хочу стать учителем. Я бы хотела работать с детьми и решать с ними задания…

«Такая маленькая, а уже переняла мечты отца на себя…» – подумала Ванесса и мысленно чертыхнулась.

– Дети – неинтересные, Сюзанна. От них много крика и шума. Они непослушные. Разве не было бы лучше управлять взрослыми людьми?

– Нет, – опять ответила девочка, прекрасно понимая, что сейчас ей за это достанется. Она больше не могла сдерживаться. – Дети, мам… Маленькие дети не умеют обманывать, а взрослые… Взрослые обманывают. Дети лучше… – в следующее мгновение она ойкнула от того, что мать над ней замахнулась, но увернулась от оплеухи. – Мамочка, не надо…

– Ты точно такая же как этот говнюк… – прошептала Ванесса, глотая слезы.

Она вновь вспомнила Эванса и ужасно пожалела о том, что не может его найти. Если бы она только встретила его, она бы отдала ему эту маленькую девчонку, чтобы только забыть о этом стыде, об этой боли. Она смотрела на нее и ее тошнило… Она не была Сюзанной Невской. Она была Сьюзен Эванс.