Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том четвертый - Мэгги Ри - Страница 3

МОНИКА:

Приоткрыв глаза, я тихонько осмотрелась. На плечо непривычно что-то надавливало, а когда я повернула голову, мой лоб столкнулся со лбом мужа. Он спокойно спал рядом, тепло прижав меня к себе, и улыбался сквозь сон. Сейчас он был таким теплым, таким милым и приятным, что я просто не нашла в себе силы его подвинуть, только поцеловала его в щеку и легла поудобнее.

Где-то на кухне уже шумел посудой Карл, не решаясь к нам зайти. Он знал о том, что папа с мамой в последнее время часто остаются одни в комнате, и это его смущало. Он даже боялся смотреть нам в глаза после того, как мы с Маркусом выходили на кухню.

– Маркуся… Маркуся, вставай… – попробовала я разбудить мужа, подтолкнув в плечо, но он только сильнее на меня навалился. Во сне он совершенно не думал о том, приятно ли это кому-нибудь, потому мог лечь на меня как на лежак пляжный, и спать себе дальше. – Маркус? Маркуся… Просыпайся, милый…

– Мо-мо, давай не будем вставать… Полежим вместе ещё немного…

– Нет, милый, так нельзя… Нам нужно готовить завтрак. В который раз Карл уже готовит его за нас… Милый? Не засыпай!

– Мо-мо… – тот только сильнее прижал меня к кровати, цепляясь за меня холодными руками. Руки были просто ледяными, и я взвизгнула от холода, а он усмехнулся.

– Прекрати… У тебя слишком холодные руки!

– А ты такая теплая, Мо-мо… Я просто не могу оторваться от тебя… – он глубоко вздохнул, зарываясь носом в мои волосы, потом открыл глаза и взглянул на меня.

Мы долго смотрели друг на друга, и я не могла понять, что он хочет мне сказать. Прошло уже, казалось бы, столько времени, а он продолжал всматриваться в мои глаза, как будто что-то в них искал. Потом он пододвинулся поближе и провел кончиками пальцев по моим губам, заставив меня смутиться. В этом был весь он: вечно смущающий меня мальчишка, при виде которого сердце лезло в горло, а кровь била в голову. Щёки горели так, словно я только что раз пятьдесят ударила по ним ладонями.

– Ты опять меня дразнишь… – прошептал одними губами он, а я наклонилась в его сторону.

– Кто здесь кого дразнит?..

Он был таким сонным, но таким красивым, что я не удержалась и поцеловала его. Внутри все торжествовало, и я была так счастлива, что этот человек – мой муж, что я могу зацеловать его до полуобморока и в любой момент обнять… Как я не понимала этого раньше?

– Я люблю тебя, – прошептала ему в губы так тихо, словно это был вселенский секрет, а он словно невинный мальчишка порозовели щеками и довольно заулыбался. Затем он со всей накипевшей страстью впился мне в губы.

– Я тебя просто обожаю… Как же хорошо, что ты есть… Поцелуй меня еще… Ещё… И ещё… Не уходи…

Я хотела над ним подшутить, рассказав ему о том, какой же он смешной по утрам, но не успела. Меня опередило собственное желание прижаться к его груди и забыться как мы делаем это каждую ночь, каждое утро… Вновь и вновь, словно это стало традицией.

Он почувствовал, что меня к нему влечет и сам притянул меня к себе, задирая на мне тоненькую ночнушку. Не снимая ее, он аккуратно посадил меня к себе на поясницу, судорожно глотая. Он понимал, что просто сойдёт с ума, если сейчас не сделает этого. Его ужасно тянуло за мной, он больше не мог бороться с этой зависимостью. Как и я.

Стиснув зубы, я тихонько поддалась его телу и прижалась грудью к его груди, постепенно скользя туда-сюда. Он прикрыл глаза, целуя меня в шею, губы, касаясь пальцами моих ягодиц. Он дрожал от возбуждения, которое так резко нарастало у него, пока мы прижимались друг к другу и перешёптывались.

– Ты очень красивый… – прошептала я ему на ухо, а он повертел головой, стараясь быть тише. – Очень… Глядя на тебя, я словно таю… Как прежде, когда мы были совсем молодые…

– Моя девочка всегда была такой неприступной… – словно вспоминая выдохнул он и тут же сделал новый вздох. – А на деле в ее мыслях всегда была доля похоти…

– Всегда, – я с каким-то азартом посмеялась и, не удержавшись, громко вздохнула. Воздуха категорически не хватало. Хотелось кричать, вопить. Только бы дать свободу наслаждению. – Но и вы, Маркус Телио-Лентие, не были примерным мальчиком. То и дело ловила вас на взгляде… Именно таком же, каким вы сейчас смотрите мне в глаза. Синьор.

– Конечно… – он закрыл глаза руками и посмеялся, постанывая. Потом его руки вновь аккуратно подхватили меня и губы впились в мои, с какой-то ненасытностью начали их сжимать и разжимать, не отпуская.

– Я так скучала по тебе… – сквозь шумное дыхание прошептала я, а он взглянул на меня глазами, полными влюбленности, как раньше, и замер. Весь мир как будто замер вместе с ним. – Прошу, больше никогда не отпускай меня… Не уходи…

– И ты, Моня, никогда… Никогда не покидай меня, слышишь? – его слова отчётливо прозвучали у меня в голове, и я кивнула, обнимая его, такого теплого и родного, такого любимого.

– Никогда… Ни за что на свете…

Ноги самопроизвольно скользнули вдоль его ног. В этот раз все было как-то по-другому. Он целовал меня так нежно, осторожно, совершенно непривычно, как будто боялся, что я исчезну. Касаясь губами его ключицы, его бархатной шеи, я ещё больше забывалась. Дыхание участилось, он почти стонал рядом со мной, обнимая меня, прижимая к себе с какой-то ненавистью к самому себе за то, что прежде не мог этого сделать. Взгляд карих глаз остановился на моем серьезном взгляде, и он усмехнулся, покусывая меня за мочку уха.

– Что?.. – я тоже улыбнулась, а он прикрыл глаза и прошептал мне на ухо.

– Ты такая смешная… И такая серьезная… Ты такая разная, Мо-мо… Я просто без ума от каждой твоей стороны… Ещё немного, и я просто сойду с ума…

– Не надо, – улыбаясь, я притянула его к себе за подбородок и обхватила его бедра ногами, а руки скользнули по его широкой рельефной спине. Ощущая кончиками пальцев каждую клеточку его тела, я была не в силах сдержать собственного восторга. Грудь не слушалась и рвалась ему навстречу, а ноги предательски цеплялись за его ноги, разрешая ему делать со мной все, что он хочет.

Обнимая его, я почувствовала, что он дрожит. Он закрыл глаза и шумно дышал рядом, и его так трясло, что меня невольно тоже начинало трясти. Кровь разгонялась по телу, меж губ врывался холодный воздух и превращался в теплый. Вот-вот, и я потеряю сознание в его руках, настолько он прекрасен, настолько сильным, оказывается, бывает это чувство…

– Монька… – прикусив губы, Маркус громко выдохнул и начал шумно дышать, а тело постепенно начало расслабляться. Он открыл глаза и с каким-то упоением взглянул на меня, как будто что-то искал в моих глазах. От одного только взгляда я на секунду перестала дышать, разучилась говорить и слышать… Откуда-то изнутри вырвался восклик, напоминающий что-то между восторгом и криком, и тело окутали мелкие судороги. Я сжалась и одновременно открылась навстречу ему, хватая ртом воздух. Его пальцы аккуратно сплелись с моими, и я ощутила нежные губы на своих губах, такие теплые и родные. – Ты в порядке? – в сознание меня привел его низкий теплый бархатный голос. Он лежал рядом, не отпуская меня до последнего, и только тихонько поглаживал по обнаженному плечу. В его глазах было и счастье, и страх.

– Мне было очень хорошо… Знаешь, так необычно…

– Что именно? – нисколько не обижаюсь задал вопрос он.

– Ты так обнимаешь меня, целуешь… Так, как я всегда мечтала… Именно такими мы были в моих снах, когда я была юной. Мне нравится то, что ты совмещаешь в себе и нежность, и какую-то иногда не ясную мне страсть. Не то, чтобы я была недотрогой…

– Я никогда не мог открылся тебе полностью. Начать доверять, не стесняться своих эмоций, голоса. Сейчас я чувствую, что просто обязан это сделать, – он улыбнулся и провел рукой по моей щеке. – Ты так мило краснеешь… Монька, я так счастлив, что ты здесь… Я так тебя люблю… – его голос стал ещё тише, и он зарылся носом в мое плечо, вдохновлённо вздыхая.

Он прижался ко мне совсем тесно, заставив меня рассмеяться.

– Тебе теплее?

– О, да, – он тоже посмеялся, впадая в задумчивость. Нам обоим нужно было перевести дух, прежде чем вновь встать на ноги и пойти прожить новый день. Хотя что значит прожить…?

– О чем ты задумался? – спросила я его, хотя думала о том же.

– О Эвансе. О словах Карла. Правда ли он может воскрешать людей? Если да, мог бы я его попросить?

– Мне кажется, это ложь, – аккуратно взяла я его руку в свою, а он с надеждой посмотрел мне в глаза.

– Не ложь, Мо-мо, не ложь.

– Почему ты в этом так уверен?.. Он ведь обычный мальчишка…

– Если бы он был обычным, он не мог бы находиться одновременно здесь и там. Карл знал его, когда был в сознании. Получается, он тот самый, о ком я когда-то подозревал… Человек, который способен быть между землёй и небом.

МАРКУС:

– Каким образом? Разве это нормально? – Моня не то испуганно, не то заинтересованно взглянула мне в глаза и присела, натягивая на себя одежду. – В чем тогда суть его нахождения здесь?

– Мы с ним уже говорили однажды о нем… Он рассказывал, что ему нравится наша семья.

– Он хочет, чтобы мы его усыновили, будучи мертвыми?

– Нет, – я сам не знал, что именно его держит рядом с нами, но каким-то образом он снова и снова оказывался в нашем доме и был искренне приветлив.

– Меня немного напрягает этот мальчик. Не только меня, но и Анджелино. Он помог Тедди исчезнуть, и никто не знает, что произошло с малышом.

– С ним ничего больше произойти не может, он и так был мертв, Моня. Не остаётся никаких вариантов, как он помог ему уйти из нашего мира. Кто знает, может, он сейчас на пути к жизни, а может вовсе исчез… Анджелино же говорил, что это муть. Никогда не знаешь, что произойдет.

– Ты бы хотел пойти на такой шаг, как реинкарнация?.. – она ещё больше испугалась.

– Нет, – сказал я, успокаивая ее. – Ни в коем случае. Я не оставлю тебя ни за что на свете. Пусть мы и мертвы, но вместе нам везде хорошо. К чему тут придраться…

– Несмотря на это, ты грустишь.

– Я немного волнуюсь за остальных. В последнее время мне начал сниться брат, что мы с ним разговариваем о жизни… Потом я начал видеть во снах Энни и Карла. Каждый раз, когда я думаю о том, что нам с тобой вновь придется расстаться с обоими детьми, мне становится не по себе.

– Карл знает об этом, – Моня немного улыбнулась, обнимая меня. – Он тоже переживает. Особенно теперь, когда вспомнил нас и всё, что нас связывало. Мне кажется, для него это не менее страшно, чем для нас.

– Ты права, – кивнул я ей и встал с кровати, чтобы одеться. Наш сын уже давным-давно готовил что-то на кухне, пока мы предавались любви. Ему тоже нужно было уделить время самому себе.

Накинув на себя футболку, я взглянул на Моню. Она улыбнулась мне своей детской улыбочкой и поцеловала меня в губы так, словно этот поцелуй был нашим первым. Также, как много-много лет назад.

Открыв дверь, мы оба зашли на кухню. Карл сидел на подоконнике, как он любил, и пока что-то готовилось на плите, читал книги. Листая одну из них, он не сразу заметил, как мы пришли. Потом, когда он это понял, он соскочил с окна и смущённо нахмурился, сложив руки у груди:

– Кто-то сегодня хотел встать пораньше, чтобы дойти со мной до Анджелино.

Мы промолчали. Краснея, я кивнул, а Моня хихикнула, зарываясь носиком мне в плечо. Мы словно были подростками, которых застали за непристойностями.

– Кому-то сегодня было так хорошо, что он не встал и не приготовил завтрак, – Карл прочистил горло и бросил взгляд на мать, а я тихонько посмеялся:

– Это точно был не Карл…

– Аккуратнее со словами, – но тот услышал нас, проверяя завтрак. – Я уже приготовил все и даже успел сходить к Анджи. Мы с ним обсудили пару деталей, и я, кажется, вычитал что-то по поводу Эванса. В справочнике, который содержит в себе самые важные для этого мира воспоминания, написано, что примерно десять лет назад в этом мире произошло воскрешение. И кто, вы думаете, его совершил?

КАРЛ:

– Эванс? – мама смутилась, упоминая это имя. Любой бы смутился, если бы вспомнил смазливое личико этого парня.

– Нет, – когда я дал ответ и захлопнул книгу, они оба вздрогнули. Папа совсем по побледнел, хотя бледнеть уже было некуда. – Точнее, есть подозрение, что это сделал он… И он сам признается, что лет десять назад он пробовал воскрешать умершую собаку. У него получилось. Но это произошло тогда, когда ему было пятнадцать лет, примерно. Сейчас ему двадцать два. Десять лет назад ему было двенадцать. Насколько я знаю, в двенадцать он ничего не делал.

– Ты ссылаешься на то, что это мог быть не он? Что есть ещё кто-то, кто имеет эту возможность?

– Возможно, – я непроизвольно улыбнулся. Мне нравилось интриговать этих людей. Я знал правду и уже обсудил ее с Анджелино. Теперь тот был заинтересован также как я.

– Тогда кто это, ты знаешь? – мама не сводила с меня глаз, но меня это ничуть не смущало.

– Знаю, но мне интересны ваши догадки.

– Это «существо» имеет какое-то отношение к Эвансу? – нахмурился отец, и я кивнул.

– Да. Большое отношение.

– Его родственник. Его… Брат? Сестра? Отец? Мать? – мама попробовала угадать.

– У него нет родителей, – опередил я отца, который хотел ответить ей то же самое. – Именно их и хотели воскресить десять лет назад. Но кто.? Нет, ни сестра, ни брат. У него нет родственников, вообще. У него есть кто-то, кто тоже их знал, кто умеет воскрешать, кто хотел их воскресить.

– Возможно… Девушка? – предположила мама, и я хлопнул по книге, отчего она вздрогнула.

– В яблочко! Это была девушка.

– В смысле… Его пассия или просто существо женского рода?

– Существо. Женского рода. И, более того, я знаком с ней лично, но я не знал, что она имеет какое-то отношение к Эвансу. Дело в том, что эта девушка является близкой подругой Риммы, они выступали вместе, и я с ней тоже знаком. По моим показаниям, она тоже имеет какое-то отношение к Эвансу и этому миру. Мне становится все интереснее.

– Разве ты добьешься чего-то, пытаясь о нем узнать больше? – мама, наконец, села за стол, а отец попытался устроиться рядом с ней.

– Кто знает… Я верю в то, что нет ничего невозможного. Если я смог узнать, кто причастен к воскрешению, то, может, смогу добиться цели.

– Не постесняюсь спросить… А какова цель? – папа сразу заметно напрягся, но я свободно дал ему ответ, так как подозревал, что они об этом спросят.

– Я считаю, раз нет ничего невозможного, мы бы могли попытаться вернуть вас назад. Кто знает, может, я для этого и оказался рядом с вами, чтобы сначала вспомнить вас, а потом…?

– Лисси, я не хочу, чтобы у тебя были ложные надежды… – мама совсем загрустила, опуская голову на руки.

– Мама, тут нет никаких ложных надежд. Или ты до сих пор считаешь меня маленьким мальчиком, который ни на что не способен?

– Я никогда таким не считала.

– Прошло уже много лет, и мне уже не семь. Мне двадцать.

Услышав мои слова, мама невольно вздрогнула. Они с отцом до сих пор не могли поверить в то, что прошло уже так много времени.

– Возможно, вам непривычно, ведь ваш сын уже не такой. Меня сильно поменяла жизнь, но и мои взгляды тоже. Если в детском возрасте я бы не поверил, то сейчас я считаю, что чудо – есть, и оно очень близко. Что насчет вас, разве это можно назвать совпадением – то, что ты, мама, умерла вслед за отцом? А то, что вы оказались рядом? А то, что здесь оказалась Энни, а теперь я? Нет, вовсе нет! Все это как будто задумано для того, чтобы я сделал хоть какую-то попытку вновь нас всех объединить…

– Даже если это бы произошло, ты думаешь, что кто-то посмотрел бы на это положительно?.. – по папе уже было видно, что ему нравится моя мысль, как бы напуган он не был. Они оба не решались заговорить с Эвансом о воскрешении, а теперь пошел разговор не только о нем. Если не Эванс, то Флоренс уж точно, ведь она знакома с Риммой, а та непременно бы захотела… Нет. Нельзя торопиться с выводами.

– Конечно! Знали бы вы, как обрадовалась бы Муля! Она… Она так вас любила! А Снай… – в голове все смешалось и я вспомнил о том, что рядом со мной было очень много людей, которые знали родителей, но до сих пор не говорили о них так, как родители отзываются о них.

Снэйкус… Разве он любил моих родителей? Он никогда не хотел рассказывать мне о них. Возможно ли, что он попросту трусил в то время, когда Муля стремилась мне о них поведать?

– Если ты о дяде Снэйкусе, то он… Безусловно был бы рад, ведь вы уже были знакомы, – выдавил я неуверенно, а мама печально вздохнула:

– Снай давно забыл о нас… Тем более, он тот человек, который не верит в чудо.

– Хорошо, если этот вариант вам не нравится… Разве дядя не был бы счастлив? – я ожидал, что родители хоть немного улыбнутся, но папа еще больше испугался:

– Р… Робертио?

– Конечно. Папа, я же говорил, он стал другим человеком. Уже не будет тех разногласий и ссор, что были у вас раньше. Он любит тебя, пап.

– Я в этом не уверен…

– Почему ты до конца продолжаешь верить в то, что все осталось прежним? Снэйкус был твоим другом, маминым, а теперь он про вас забыл… А дядя про вас помнит по сей день и, если бы у него только был шанс, он бы извинился перед тобой за все. Он сам мне об этом говорил.

– Откуда мы можем знать, правда это или нет? – сердито пробурчала мать.

– Откуда? – посмеялся я и они синхронно подняли на меня глаза. – Вы никогда не пробовали подумать о том, почему он взялся за наше с Энни воспитание? Почему он, черт возьми, ухаживает за Энни по сей день? Почему содержит ее? Из-за чувства собственной вины? Вздор! Полнейший вздор! Он просто любил их родителей. Тебя, мама, потому что ты стала для него первым примером хорошей жены, о которой он так мечтал. Тебя, папа, потому что ты был и являешься по сей день его младшим братом, в смерти которого он себя винит. Все потому, что он вовремя не оказался рядом с тобой. Все потому, что хотел высказать тебе все, что у него на душе, но не мог довериться до конца. Хотите сказать, я его сейчас оправдываю? Говорите. Считайте так, а я знаю, как все было на самом деле, когда он мучился от собственных мыслей. Единственным человеком, который был в него влюблен, был Снэйкус. Это убивало Робертио до той поры, пока он не научился смотреть правде в глаза и доверять людям. Тогда он распрощался с комплексами, с прошлым, где был Снэйкус, и полюбил молодую медсестричку, у которой тоже были большие проблемы в жизни. Не будем углубляться в подробности, но она является мамой Тедди, и ей всего двадцать пять лет… Они оба нужны друг другу с дядей, так как…

– Двадцать пять лет?! Девушке Берты?! – вскрикнул на эмоциях отец, за что мать его ущипнула, и он замолчал. Кажется, он забыл, что мы это обсуждали, когда он был пьян.

– А что ты думал? Дядя тот еще мужчина нарасхват! Ты бы знал… – посмеялся я, но вернулся к теме. – Дяде нужна была ласка, забота… И она помогла ему, эта девушка. Я не знаю, какие у них сейчас отношения, но они были именно той парой, на которую хотелось смотреть вечно. Когда она читает ему книжки на ночь, а он играет и поет ей на гитаре в три часа ночи. Что может быть лучше? Они смотрели на то, как мы с Риммой решали наши странные взаимоотношения, и радовались, что у них все хорошо. Дядя стал другим. С ней он стал другим.

– Я бы хотел узнать его таким, – неловко выпалил папа и тут же осекся. – Но я боюсь, что все это окажется неправдой. Как тогда, когда ты сказал про ребенка…

– У меня не было выбора, тем более, когда у вас с мамой были такие натянутые отношения, так еще и Эванс подбивался к Муле! И… Кто знает, как все сложится, когда я очнусь? Вдруг, Муля и правда ждет ребенка, я же не могу этого точно знать…

– То есть, как это не можешь? – округлились глаза у родителей. Больше всего у мамы:

– Карл, что насчет ответственности?.. Как нас учить, так ты можешь, а как…

– Нет, мы просто были очень пьяны, и кто знает, кто кому там и когда… и как… – я нервно посмеялся, вспоминая о том, как мы с Риммой нежились в кровати абсолютно голые. Это было так неожиданно, так бесстыдно, но это по-хорошему было чем-то сумасшедшим, и у нас обоих просто снесло голову. – Мам, ну будто вы в новый год никогда не напивались.

– Мама могла! – тут же рассмеялся отец, за что вновь получил щипок и сразу ущипнул в ответ мать.

– Кто бы говорил! Это ты потом у унитаза ночевал!

– Упустим подробности… – я неловко посмеялся, но это их лишь больше заинтересовало.

– Что насчет тебя и Риммы? Каким образом вы оказались там?

– Там?

– В постели, – шепнул отец, смущая нас всех.

– Как… Обычным образом.

– И для вас обоих это было впервые? – мама счастливо заулыбалась, видно, вспоминая былые года, и я посмеялся.

– Нет. В смысле… Да, но… Нет… Так, давайте сменим тему. Я, конечно, понимаю, вы сами только-только вылезли из постели, но это не повод оскорблять мои чувства. Мы говорили, прежде всего, о том, что вас надо воскрешать. Я так старался вам описать дядю и так советовал поменять свои взгляды, что вы уже давным-давно должны были бы сказать: «Да, Карл, мы этого хотим»!

– Я бы посмотрел на девушку Робертио… – ехидно засмеялся отец, но на этот раз мама только поцеловала его в щеку и кивнула:

– Я думаю, мы все решили. Остается лишь…

– Остается лишь найти этих двоих и застать их в этом мире. Эванса и Флоренс.

Имена как-то звонко прозвучали в моей голове, и я почувствовал себя увереннее. Все должно получиться.