Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том четвертый - Мэгги Ри - Страница 13

ЭВАНС:

Сидя перед плитой, я думал о том, что произошло сегодня. Я пришел в себя только в тот момент, когда над ухом появилась Римма:

– Ты чего чайник не выключаешь? Свистит уже минут пять.

– А… – кивнув, я увернул конфорку и продолжил сидеть, размышляя. Заметив меня, Римма села рядом и неожиданно взяла мои руки в свои, рассматривая царапины. Сейчас ее руки показались мне очень горячими.

– Пойдем, промоем и прижжем йодом… Тебе нужно больше времени уделять себе, слышишь? Прекрати думать о всякой фигне и сосредоточься на своей жизни, а не на том, что произошло.

– Ты же понимаешь, я не могу… – тихо, сквозь ком в горле, сказал я. Из-за всех сил сейчас хотелось прижаться к ней и заплакать в плечо, но я просто не мог показать себя слабаком. Это было, пожалуй, страшнее всего на свете – показать свое настоящее лицо незнакомому человеку.

– Все ты можешь, просто убеди себя в этом. Ты кого-то потерял? Нет! Так радуйся тому, что ты жив и у тебя есть те люди, которым ты дорог!

– Она моя дочь, Римма! – хрипло выкрикнул я, шумно дыша. Хотелось куда-нибудь убежать, скрыться от всех, отдышаться. Возможно, побить кого-нибудь, чтобы весь адреналин вышел и больше не было так больно во всем теле. – У тебя не было детей. Тебе не понять.

– У тебя тоже до этого момента не было детей, а тут вдруг появилась…! Не ведись на провокации какой-то стервы!

– Но это правда мой ребёнок! Я спал с этой женщиной, Римма, а еще я был влюблен в нее все свое детство!

– А теперь что? Хочешь бегать у нее под каблуком из-за какого-то ребенка?

Мы замолчали. Я сел, обхватив голову, шевеля ногами в тазике с теплой ногой. Ботинки так и остались где-то на улице, и теперь мне было ужасно холодно. Римма налила мне чай и сунула чашку в руки:

– Очнись, Эванс. У тебя слишком много дел, чтобы думать о том, что произошло. Я понимаю… Я знаю, что твоей мечтой было стать отцом этого красноволосого ребенка, я прекрасно это понимаю, но… Эта девочка тебе совсем чужой человек.

– Она – часть меня.

– Господи, да пусть она была бы тебе хоть кто, но она все это время жила с другими людьми! Ради чего тебе с ней сейчас связывать свою жизнь? Ради этой стервы, что убивала тебя там, на снегу?! Ради кого?! Неужели ты просто бросишь нас всех и уйдешь к ним лишь из-за того, что там чадо, которое родилось из-за твоего участия в создании?! Ты идиот!

– Заткнись! – крикнул я что есть сил. Мне было ужасно паршиво, и я встал, после чего ушел в комнату. Мне хотелось побыть одному, иначе я бы просто сошел с ума. Внутри как будто все кипело. Проходя мимо спальни, я услышал тихий голос:

– Тайфун…

Приоткрыв дверь, я взглянул в карие глаза Энни и тяжело вздохнул. Она невинно смотрела на меня как на какое-то чудовище и кусала губы:

– Подойди сюда… Пожалуйста…

– Что на этот раз?

– Подойди… Сядь на кровать.

Набрав в себя побольше воздуха, я прикрыл за собой дверь и сел рядом с ней. Она внимательно смотрела на меня, после чего опустила глаза и прошептала:

– Это правда, да?

– Что? – меня уже раздражал этот вопрос, потому я так нервно взглянул на нее, но она и не подумала вздрогнуть.

– По поводу той девочки… Неужели ты правда ее папа?

– Ты думаешь, я знаю, отец я ее или нет?! – не выдержал такого давления я и зло посмотрел ей в глаза. Она только нахмурила брови и крикнула мне в ответ:

– Не повышай на меня голос, козел! Нормально же общались! Почему надо все портить?!

– Разве нельзя понять, что я просто хочу побыть в одиночестве?!

– Хочешь забиться в угол и порыдать? Да пожалуйста! Но легче тебе от этого не станет! Гораздо лучше обговорить свои эмоции с другим человеком!

– На что ты намекаешь? На то, что с тобой поговорить об этом можно?! Да ты знаешь только сколько будет два на два умножить, и всё! Не суй нос в чужие дела, малолетка!

– Я думала, мы с тобой друзья!

– Мы никогда ими и не были! – крикнул я ей, встав, а она схватила меня за руку и потянула в кровать. Не удержав равновесие, я упал лицом ей в подушку, и она обняла меня, не отпуская. Я сделал несколько попыток уйти, но у меня не получилось, и я почувствовал себя ещё более слабым. Захотелось рыдать, и слёзы хлестнули из глаз.

А Эн лежала и гладила мои волосы, утешая меня. Сейчас больше всего мне хотелось, чтобы она не отпускала меня, иначе я бы просто ушел в себя, я бы просто умер от непереносимости такого стресса. Столько всего произошло за последние годы, что меня просто уничтожал сам факт того, что я еще жив.

– Поплачь, – я услышал ее шепот у своего уха. – Никто тебя не осуждает. Это нормально, что ты так реагируешь. Всю жизнь мечтать о чем-то, а потом осознать, что оно уже было, а ты столько лет был в неведении… Эванс, никто не запрещает тебе увидеться с ней. Пусть Римма говорит, что хочет, ты же думаешь иначе. Просто… Не пропади. Это очень опасно. А мы не хотим тебя потерять. Ты… Ты очень важен дяде, Зои, Рудику… И мне ты очень важен… Плевать, что думают другие, ты же такой классный, и никто не имеет права тебя осуждать.

– Почему же тогда я все эти годы один?..

– Дело не в тебе, Тайфун, а в том, каким тебя хотят видеть люди. Кому-то нравятся такие, другим – другие, а ты такой, каким ты хочешь себя видеть. Ты, конечно, сложный человек, но это твое право… Ты не обязан быть таким, каким ты нравился бы другим.

– Я – дерьмо.

– В таком случае, я тоже? Я почти что инвалид, я не имею возможности рожать детей… Я же просто отброс! Кто меня такой полюбит? Разве что я сама, Эванс. Вот и тебе стоит полюбить себя. А ты печешься о…

– Эн, это мой родной человечек… Моя малышка… Я бы дьяволу душу продал, лишь бы быть все это время рядом с ней… Энни, мне так плохо…

– Ну, ну, ну… Жалуйся, я выслушаю.

– Энни, мне так обидно…

– Да, да, да… Бывает… – она хихикнула у уха и тихонько прижалась щекой к моему лбу. Почувствовав ее тепло, я невольно растаял. Захотелось подольше полежать рядом с ней, чтобы только было это чувство… Зачем мне какой-то разврат, когда женское тепло можно передать обычными объятиями?

– Эн, как хорошо, что ты здесь… – прошептал я, хлюпая носом, а она произнесла что-то вроде «угу» и вновь провела рукой по моим волосам.

– Ты тот ещё козлина, но тебя тоже можно понять… Тебе тоже нужна забота, а то ты и будешь ходить как одичавший.

– Неужели так это выглядит со стороны? – я, наконец, поднял на неё глаза, а она провела рукой по моей щеке и посмеялась.

– Господи, какой ты мокрый и противный…

– Ты сама разрешила мне поплакать, а теперь ещё осуждаешь! – когда я крикнул, она закрыла мой рот своей рукой и стала серьёзнее.

– У тебя губа разбита и руки в крови. Мне кажется, тебе нужно умыться.

– Надо бы… – я посмотрел на свои руки и тяжело вздохнул, а Эн опять опустила глаза и улыбнулась.

– Это было круто… Когда ты дрался с мужиком той бабы.

– О, что ты… Я ничто по сравнению с вами, – я не смог сдержать смех, вспоминая лицо Риммы и крики Эн, когда началась драка. – Кто бы знал, что из вас такая команда!

– Ещё бы! Рудик – звер-р-рь! – девчонка посмеялась, и мы опять замолчали.

В моей памяти всплывал образ той самой красноволосой девочки, которая так искренно смотрела нам меня. Подумать только, получается, я думал об этом ещё с тех пор, как мы с Ванни переспали, и все это время она была с ней… Такая похожая на меня, совсем не принадлежащая матери. Потому в душе зародилось незнакомое чувство неизведанной прежде мне любви к собственному чаду, хотя я совсем не не знал и даже не полностью смог вспомнить как она выглядит.

– Эн, я бы хотел извиниться за то, что накричал на тебя… – на выдохе прошептал я, бессовестно прижимаясь к этому маленькому невинному телу. Девчонка шевельнула рукой под одеялом и промолчала. Понятное дело, я впервые вот так извинялся перед ней, и не это немного настораживало. Затем она села поудобнее, пододвигая свои тяжёлые ноги в себе и кивнула.

– Я знаю, что ты не специально. Ты только строишь из себя альфа-самца, целуя взасос Зои, приставая к Римме… По сути ты такой же ребенок как я, – когда я вздумал ей возразить, она повертела головой, – и это не обсуждается. Ты иногда ведёшь себя как полный идиот, не думая ни о ком, прямо как я. Я тоже забываю о том, кто вокруг меня и кто я, когда меня что-то интересует больше всего. Ты был заинтересован в том, чтобы у тебя появился наследник, родной человек, потому последовал за Риммой, а теперь, спустя столько стараний, ты осознаешь, что все была напрасно…

– Это вовсе не было напрасно. Я был искренне рад тому, когда вы пришли мне на помощь… Ради того, чтобы обрести такую поддержку, стоило к вам всем лезть и мешаться, – я посмеялся, но она выглядела серьезной.

– Римма испугалась за тебя, когда ты ей написал сообщение. В тот момент мне стало беспокойно, а вдруг она любит тебя больше, чем брата… И я начала думать, что было бы с ней, если бы ты добился своего. Я испытала некое облегчение, когда увидела рядом с тобой ту телку и ее дочь. Я сразу поняла, что к чему, и внутренне понадеялась, что теперь ты не будешь принуждать к этому Римму и она останется счастлива с братом…

– Тебе не стоит беспокоиться, я и так уже договорился с ней о том, что ничего между нами не будет.

– Правда? – она даже немного обрадовалась. – Я рада…

– Из-за того, что «этот козел Эванс» не добился своего?

– Нет, из-за того, что в тебе ещё есть душа…

– После всего, что между нами было, ты ещё в этом сомневалась?

– Я и сейчас сомневаюсь, – без стеснения хихикнула она, пытаясь сделать из моих волос нелепую прическу. – Хрен знает, что у тебя на уме теперь… Но, несмотря на это, я бы не хотела, чтобы ты уходил. Ты стал первым, кому я могла бы рассказать свои самые сокровенные секреты.

– Например?

– Ну, о Флорри… – она заметно смутилась, отведя взгляд, на что я покачал головой и поцокал языком, а она грубо пихнула меня в сторону. – Нет, правда… Я почувствовала эти чувства ещё в тот раз, когда мы встретились… Это глупо, ведь мы виделись всего раз, но я не могу перестать думать о ней…

– Я хотел бы тебя переубедить, но, думаю, это бесполезно…

– Вот же козел… – она посмеялась, а я не смогу сдержать улыбку.

– Мымра.

Мы оба посмеялись, затем опять замолчали. Я присел, намереваясь уйти, но она не отпускала мою руку, и я обернулся на неё. Она, не поднимая глаз, на меня смотрела:

– Я знаю, что это непросто… И сейчас тебе вообще не в тему… Но не мог бы ты, пожалуйста, когда-нибудь устроить встречу для нас с Флоренс?.. Я хотела бы понять до конца, что со мной такое.

Взглянув в эти смущённые карие глаза, я не смог не усмехнуться. Даже когда она упоминала своего Тедди, она так не краснела… Должно быть, она действительно сошла с ума.

– Я подумаю… – поджав губы, кивнул я, и она заметно удивилась.

– Правда?

– Да. Должно же у тебя что-то для себя отложиться по этому поводу. Может, ты просто ошиблась, и должна это осознать.

– Да… Да, спасибо! – она хихикнула как-то по-дурацки и сначала схватила себя за розовые щёки, затем протянула руки ко мне. – Чёрт… Можно тебя обнять?

– Я бы не хотел, чтобы, когда тебе подарили томик со статьями, ты по этим объятиям посадила бы меня на восемь лет.

– Чёрт с тобой, не буду! – она посмеялась и втиснулась ко мне в объятия, довольно хихикая. Обнимая ее, я подумал о том, что сейчас мог бы обнимать свою родную дочь, которая была младше Энни всего лет на пять. Жизнь полна иронии.

В коридоре вновь показалась Римма, которая не сразу поняла, что происходит. Когда до нее дошло, она посмеялась и села рядом с нами:

– Энни, ты решила перейти на «постарше»?

– Ой, Рудик, отвянь… Если не твой, так мой… – прижимаясь ко мне, засмеялась Энни, затем отстранилась и вернулась на свое место.

Почему-то мне не хотелось смеяться. Сердце бешено стучало, и я думал о дочери, сдерживая себя. Только бы опять не заплакать… Только бы…

– Ты в порядке? – тронула меня за плечо Римма, и я кивнул, не поднимая на неё глаза. – Я заказала нам всем пиццу… Будете?

– Ой, я с радостью! Обожаю пиццу! – захлопала в ладоши Энни, довольно хихикая. Она беззаботно смеялась, улыбалась, хлопала в ладоши, и я ей улыбнулся:

– Я тоже буду не против… Я… Я ещё и молоко не купил… И батон… Простите… – на душе было так много горя, так много обиды, что глаза опять намокли и я встал с кровати, уходя в ванную. Я просто не мог рыдать у них на глазах, это было самым удачным страхом – показаться другим слабым.

Наклонившись над раковиной, я посмотрел на себя и повертел головой. Слёзы бежали ручьями, капая в раковину, и смешивались с водой. У меня было ужасное ощущение того, что в этот момент все внутри меня перевернулось. Прикрыв глаза, я попытался сдержать себя. Я ужасно хотел сейчас выплакать все, что было на душе, но не мог… Позволь я себе больше, женские гормоны в моем теле взяли бы свое и я стал бы Флоренс. В этом доме. В этой ванной. Им слишком рано было говорить о том, что со мной происходит. Слишком рано. Они бы меня не поняли. Никто бы не понял.

РОБЕРТИО:

Когда такси остановилось у входа в ресторан, мы быстро выбежали и даже не посмотрели, куда нам идти. Я кинул водителю пару купюр и последовал за Пузыриком. Она шла по направлению к высокому светлому зданию, чуть не выворачивая себе на высоких каблуках ноги.

Открыв ей дверь в ресторан, я зашёл после и сразу принялся, подобно джентльменам из фильмов, снимать за ней курточку. Она немного смутилась, заметив этот жест, но не стала останавливаться. К нам подошла официантка в ухоженном фартуке и высоким голосом начала:

– Вас ожидают за столиком номер тринадцать. Вам наверх по лестнице.

– Чёрт возьми, я помял конфеты для твоей мамы… – прошептал ей на ухо я, а она забеспокоилась ещё сильнее, и взяла у меня из рук конфеты, чтобы больше мне такое дело не поручать. – Зои, прости… Просто…

– Нет, нет, нет… Все в порядке, нам двоим просто надо успокоиться… Мы опоздали на двадцать минут и просто обязаны выглядеть хорошо и счастливо.

– Хорошо звучит, – я ей улыбнулся, а она сделала глубокий вздох и начала подниматься по лестнице вверх.

Из-за беспокойства сердце готово было выпрыгнуть из груди, а когда мы начали подниматься по лестнице, я начал искренне молиться о том, чтобы не грохнуться прямо там на глазах у будущей тещи. Поправив прическу, я еще раз взглянул Зои в глаза, и она похлопала меня по плечу, махнув рукой кому-то за столиком. Приглядевшись, я заметил за столом Сная. Он сразу встал на ноги, чтобы нас поприветствовать, а вслед за ним поднялась невысокая женщина с миловидным личиком и протянула мне руку для пожатия:

– Здравствуйте. Меня зовут Луиза Пазарикк, я мать Зои. А вы, должно быть…?

– Робертио Телио-Лентие, – мгновенно включил я в себе доктора Телио-Лентие и выпрямил спину.

Тут же Зои подошла к матери и та, скромно улыбаясь, ее обняла:

– Зои! Я рада тебя видеть! Как ты, милая моя?

– Ничего, вполне. Отдых лучше работы, разумеется. В последнее время я только и делаю, что отдыхаю, – Пузырик спокойно улыбнулась и встретилась глазами со Снэйкусом, который чувствовал, как оказалось, себя ужаснее всех. Сначала он обнял Зои, натянуто улыбаясь, ничего не сказав, а потом посмотрел на меня и… Замер.

– Мы сильно опоздали, и я бы хотел извиниться за это. Сегодня за всех плачу я, – постарался я не обращать внимания на его поведение и пододвинул к Зои стул, чтобы она села. Мать Пузырика, которая была в чем-то похожа с дочерью, смущённо улыбнулась:

– Что вы, не стоит. Все в порядке. Мы сами, честно говоря, задержались и пришли достаточно поздно.

– Разрешите мне, – когда мы сели, я передал Зои меню и, укрывшись на секунду им, она мне подмигнула. Все идёт как надо.

– Думаю, нас всем немного неловко от того, что все произошло так неожиданно, и это знакомство, но я действительно рада, что наконец повстречалась с вами, Робертио, – тихо произнесла мать Пузырика, перелистывая меню. Затем она немного взглянула на Снэйкуса, который до дна выпивал бокал вина. – Кажется, кое-кто тоже очень рад.

– О, заметно, – мне понравилось, что Луиза предпочла не оставлять это просто так и подшутила над красноволосым. Тот как ни в чем не бывало посмотрел на нее:

– Что?

– Ты не хочешь поприветствовать старого друга, Снэйкус? – она положила руку ему на плечо, а тот залился краской и поднял брови.

– Какого старого друга?

– Снэйкус… – она немного нахмурилась брови, но улыбка не пропала. Тот сделал глоток и посмотрел на меня, а я в свою очередь на него. Сделав первый шаг, я протянул ему руку, и он ее пожал.

– Я рад видеть тебя, Снай, – сохраняя полное спокойствие, я ему улыбнулся, а он тоже выдавил улыбку и кивнул.

– И я, да… Тоже рад.

– Вы уже что-нибудь брали себе, мама? – Пузырик подняла голубые глаза на мать, затем на Снэйкуса, и Луиза повертела головой.

– Нет, мы думали подождать вас. Хотя к нам подбегал официант… Сколько?

– Ну… Раз пять, – добавил смущённо Снэйкус и замолчал. – Было дело.

– Честно говоря, аппетита до этого практически не было, и теперь, когда вы пришли… – женщина нам ярко и искренне улыбнулась, а Зои посмеялась:

– Боби, я же говорила тебе, что ты очень аппетитный!

В этот момент она под столом коснулась мой ноги, а Снэйкус поперхнулся чаем:

– Очень… Луиза, тут нет случайно салфетки?

– Держи, конечно, – та только посмеялась и с какой-то радостью в глазах начала смотреть на нас. Она долго переводила глаза то на меня, то на дочь, после чего покраснела щеками и хихикнула:

– Зои, ты беременна?

– Нет! – сразу ответил я, прикрываясь салфеткой. Я чуть не подавился, как и Снай. Зои же заказала себе воды и пожала плечами:

– Нет, мам. Мы с Робертио пока не думали о таком далеком будущем.

– Врунишка, – прошептал я ей, а она показала мне язык.

– Я могу ошибаться, но мне казалось, что вы, Робертио, с Зои уже давно знакомы, так? – Луиза посмотрела на меня и усмехнулась, а я прочистил горло и кивнул.

– Да, можно и так сказать. Мы познакомились два года назад в больнице, вместе работали.

– И как вам Зойка? Она хорошая медсестра?

– Мамуль, я врач… – с ноткой обиды произнесла Зои, но та слушала меня.

– Да, когда мы только познакомились, она работала у меня медсестрой. Врать не буду, сначала мы друг друга не очень полюбили, а потом между нами появилась какая-то химия, ну, помимо хлорки и медикаментов.

– Чудесно, так вы изначально коллеги-медики?

– Да. Да, это так. Она устроилась к нам в больницу и носила мне конфеты с бананами, – я посмеялся над смущённой Зои, а она надула губы.

– А он мне букеты подсовывал от анонимных лиц. В общем, завязалась Санта-Барбара. Но я рада, что все было именно так.

– Это так здорово – узнавать тебя такой из других уст, – Луиза по-детски улыбнулась и в этот момент к нам подошёл официант, чтобы принять у нас заказ. Он что-то сказал нам по-итальянски, и я не сразу сориентировался, но мать Зои сразу перевела мне, заметив мое удивление:

– Он спрашивает, что вы хотите заказать.

– О… Я пока не определился, Луиза, спасибо. Думаю, вам со Снэйкусом стоит сделать заказ первыми.

Луиза кивнула и повернулась к Снаю, на лице которого был полный шок от того, что все кроме него знают итальянский язык.

– Макарошки… – прошептал он, а Луиза повернулась к официанту:

– Per favore, carbonara… А для меня… Caesar salad, con più condimento, più crostini di pane e più acciughe.

– Что ты будешь? – тихонько прошептал я, наклонившись к Зои, а она посмотрела сначала на меня, затем на официанта.

– Сейчас подумаю… Тут так много всего вкусного…

– Возьми все, что хочешь. Я же говорю, я оплачу.

– Я не знаю… – прошептала, посмеиваясь, она, затем провела ладонью по меню. – Proviamo con questo, questo, questo, e questo, *2 – она быстро показала на салат, горячее блюдо с гарниром, ещё одно блюдо и десерт, затем хлопнула меню и уткнулась мне в плечо.

– Ты любишь баранину? Я не знал, – тихо прошептал я, показывая официанту на блюда, которые хочу. Зои пожала плечами и поправила челку.

– Я не знаю. Мне просто очень хочется барашка свежего. И… Там такой салат вкусный был, и десерт… Боже…

– Зои всегда любила поесть, – заметила Луиза, посмеиваясь над нами, а Зои смущённо опустила глаза, глядя на свои тощие руки:

– Мам…

– Когда ты была маленькая, ты любила много поесть, это было забавно, – женщина ласково улыбнулась дочери, а та пожала плечами и совсем поникла. – Я не хотела тебя обижать, если ты вдруг…

– Никто не спорит, что я была пышечкой.

– Вовсе не была, – мать изумлённо подняла брови. – Нет, Зойка. Я имею ввиду…

– Сегодня то Боби говорил о моем весе, то ты… Вы сговорились, да?

– Если бы я заранее сговорился с твоей мамой, мы бы сейчас так не нервничали, – я боднул ее в плечо и поцеловал в щеку, а она растаяла в улыбке.

– Просто ты сейчас хочешь, чтобы я потом угостила тебя «Наполеоном».

– Не нужен мне никакой «Наполеон», у меня есть ты.

Мы опять замолчали. Луиза немного погрустнела после того, как Зои отреагировала на её шутки, и я сразу отметил для себя, что они обе были слишком чужие друг для друга. Зои уже рассказывала мне о том, что мать часто была от нее поодаль, хотя ее очень любила, потому судьба и сыграла с ними такую злую шутку, и теперь они не могли нормально общаться.

– Я отойду в уборную, ладно? – чтобы сгладить неловкое молчание, Зои привстала и ушла, оставив меня наедине с ними. Когда девушка ушла, Луиза мягко посмотрела на Снэйкуса, который смотрел только в телефон, а потом на меня:

– Вы… Любите мою дочь, Робертио? – тихо спросила она на итальянском, и я почти сразу уловил смысл её слов.

– Да. Да, конечно. Очень.

– Вы же знаете, что она непростой человек, правда? Зои очень нужна поддержка близких.

– Как и всем нам, синьора. Очень, – я кивнул, оглядываясь.

– Я рада, что вы стали для нее этим родным человеком, – Луиза ещё раз улыбнулась и печально вздохнула. – Я очень жалею о том, что не смогла стать для нее им…

– Вы можете мне доверять, Луиза, – только спокойно кивнул я и в этот момент нам принесли заказ.