Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том четвертый - Мэгги Ри - Страница 5

В палате было темно и сухо, когда Римма Кларден прибежала туда и, ключом попав в скважину, открыла дверь. Карл тяжело дышал, реагируя на какие-то звуки, и она сразу же подбежала к нему, стуча каблуками по холодному полу. Возлюбленный был совсем бледный и хмурился в глубоком сне, то открывая, то стискивая губы.

– Карл, – позвала с надеждой она его, теребя за плечо. – Карл, я здесь… Я рядом… О, боже…

Но тот не отвечал. Он все также совершал какие-то непроизвольные движения, совершая шумные вдохи. Тогда девушка ещё раз набрала Робертио. Она надеялась на то, что в этот раз у нее удастся дозвониться до него, но телефон был выключен, так как Робертио был в самолёте. У него не было возможности увидеть пропущенный звонок, который сейчас решал жизнь молодого человека.

Не дозвонившись, Римма в панике выбежала из палаты и направилась к знакомому Робертио, о котором он ее предупреждал. Ворвавшись в кабинет без стука, Римма, запыхаясь, взглянула на него, а тот, не отрываясь от компьютера, начал что-то спрашивать:

– Добрый день. Вы по записи?

– Здравствуйте! Меня зовут Римма Кларден, я знакомая племянника Робертио Телио-Лентие… Он… Он… Он лежит там, в палате… И ему не хорошо… Помогите, пожалуйста, я вас очень прошу! Умоляю! – от страха ее трясло и она не знала, что с собой делать. Представив дальнейшую картину, она не сдержалась и упала на колени, плача. Ей было страшно. Она больше всего на свете боялась потерять любимого человека, с которым ее связывало так много воспоминаний. Она упускала его уже много раз, но дала себе слово, что такого больше не повторится, и вот сейчас он опять на грани, а она ничего не может сделать.

***

– Возможно, он в скором времени очнется, – врач, которого позвал Геннадий Такишвили, взглянул на заплаканную девушку. – Необходимые лекарства утром ему уже вколола Зои Пазарикк, поэтому необходимости делать что-то сейчас нету. Будем надеяться, что все, что с ним происходит – нормальная реакция организма на такой длительный сон.

– Он сейчас слышит нас? – с надеждой в голосе спросила Римма, касаясь рукой кисти родного ей человека. – Чувствует?

– Маловероятно. Рефлексы возникли у него сами по себе. Возможно, внутри что-то меняется, восстанавливается или уничтожается.

– Уничтожается? – Римма испуганно взглянула на врача, а он поправил очки на носу и пожал плечами. – Давайте сделаем рентген и УЗИ… Мне кажется, это необходимо в нашем случае.

– Вы просто потратите деньги.

– Пусть это будет самая большая потеря, – с этими словами Римма полезла в кошелек за карточкой. Геннадий, который стоял рядом, напряженно взглянул на врача, который готов был принять ее у молодой девушки. Тот без вопросов кивнул и направился к кассе вместе с ней. Тогда акушер-гинеколог с явным беспокойством подбежал к ней и тронул ее за плечо:

– Римма, девочка моя, ну что вы… Они же вас просто ограбят!

– Это уже мои заботы, Геннадий… Я не хочу допустить того, чтобы с Карлом что-нибудь случилось… Пусть его обследуют, а я буду спокойна.

– Могу я поинтересоваться, из-за чего изначально он лег сюда с комой?.. – все-таки решился задать вопрос Геныч, пока та заполняла бланк, необходимый при оплате наличными.

– У него проткнут кишечник, задет желудок. Насколько я знаю, ему его промыли и зашили. Потом делали повторную операцию, так как что-то пошло не так. Вот и все.

– Робертио что-нибудь предпринимает дальше?

– Да, он и Зои вместе делают ему массаж, потом необходимые процедуры… – красноволосая девушка с тяжестью на душе вздохнула и прикрыла глаза. Ей было очень тревожно, несмотря на то, что врачи были рядом. Интуиция ей подсказывала, что она может просто не удержать Карла на плаву…

Как тогда, когда они были маленькими. Они плавали, прыгая с большого мостика, и Лисси начал тонуть. Она схватила его за руку и вцепилась в столбик, который был рядом. Оба они бы утонули, не окажись рядом его отец… Она держала их двоих, захлёбываясь все больше с каждой наступающей волной.

Римма привыкла не надеяться на кого-то кроме как на себя. Ей было спокойнее, когда все было в ее руках, недели она бы спихнула все на отца, на родственников Карла.

Она свободно достала из кошелька деньги, которые у нее были получены совсем недавно, когда она смогла на время отлучиться из дома и помочь Тайрэн Кроу в подготовке программы. Тайрэн верила в девушку и всячески мотивировала ее, то чаем со свежим печеньем, то суммой денег. За то время у Риммы накопились пять тысяч, и девушка без сомнения отдала их кассиру. Та с радостью приняла их, а Геныч совсем посмурнел.

Он понимал, что такую девушку, как Римма, останавливать попросту бесполезно. Ее такой сделала жизнь и, если бы она не оплатила сейчас обследование племянника Робби, то она потом винила бы себя бесконечно.

Расплатившись, девушка с облегчением вздохнула и села возле палаты Карла. Его должны были вывезти оттуда на рентген, и она нервно кусала губы, представляя, чем все это может обернуться им с парнем. Одно ее радовало: теперь он будет дополнительно обследован и на её душе будет спокойно. Она до жути боялась, что внутри его молодого организма пойдут ужасные реакции, раздражения, которые потом могут оставить его инвалидом или забрать у него здоровье.

– Не бойтесь, – когда она подняла глаза, к ней подсел Геннадий. Она не в первый раз его видела в этой больнице и знала, что он хороший знакомый Робертио Телио-Лентие, но ей пока не доводилось поговорить с ним как с нормальным человеком. – С мальчиком все будет в порядке. Знаете, он не в первый раз тут лежит, и в прошлый раз очнулся, а тут его ждете вы… Я уверен, он это знает.

– Так странно то, что одно движение ввело его в это состояние… Его просто проткнули, а если бы он не… – девушка с тяжестью на сердце пыталась сдержать слёзы. Заметив это, доктор поспешил достать из кармана платок и протянул ей. – Простите, я в последнее время совсем не могу контролировать свои эмоции…

Услышав такое откровенное заявление, гинеколог-акушер удивлённо раскрыл глаза:

– Быть может, вы в положении?

– Нет, нет, что вы… У меня даже не было ничего такого, что бы могло привести к беременности. Думая о том, что его может не стать, я чувствую себя полностью уничтоженной. Я бы не хотела семью ни с кем, кроме как с Карлом.

Тот не нашелся ничего ответить. Он каждый день имел дело с беременными, а то и роженицами, и те не каждая так сильно мечтали о будущем. Кто-то ждал ребенка по залету, кто-то просто «для галочки», кто-то по традициям. Лишь немногие женщины искренне мечтали о создании семьи со своим возлюбленным, и эта девочка бы непременно стала такой же. Доктор даже представил, какой бы она была хорошей матерью.

– Скажите, – девушка не сразу решилась задать этот вопрос, но боялась что-то упустить, – скажите, пожалуйста, как гинеколог… Вы же гинеколог, да? Скажите… Имею ли я возможность и право зачать от него ребенка?

– Разумеется, если его организм вам это позволит.

– Нет, нет, вы неправильно меня поняли, – она покраснела щеками и повторила. – Имею ли я право сейчас воспользоваться им как донором при искусственном оплодотворении? Я бы хотела, чтобы у него был шанс, несмотря на состояние. Шанс быть отцом.

– Вы… – Такишвили даже начал заикаться. Такие вопросы ему ещё никто не задавал. – Это… Вы хотите с ним заняться любовью?

– Нет, не обязательно! – зеленоглазая совсем смутилась и тяжело вздохнула, глядя в чек. – Я читала, что есть способ, когда берут клетки… Кхм, сперматозоиды… И подсаживают их матери. Прошу, не посчитайте меня за дуру… Я просто как-то лежала и думала о том… А что, если он будет там долго? Что, если он вовсе не очнётся? Я бы хотела хотя бы заморозить его клетки, чтобы в будущем иметь возможность в крайнем случае… Родить ребенка именно от него.

– Не все так просто, как кажется сначала, – прочистил горло Такишвили, пожимая плечами. Не каждый день ему задавали такие вопросы. – Я о процессе ЭКО. Нужно понимать, что подобное обследование требует проникновения во влагалище и бывают случаи дефлорации. Вы понимаете, о чем я.

– Да… – Римма обхватила свои плечи, смотря в пол от стыда.

– Тем более, потребуется разрешение от Робертио. А он, мне кажется, очень удивится.

– Почему разрешение…?

– Потому что… Вы не являетесь Карлу супругой. Тогда у вас были бы права. А так, вам нужно спросить и получить письменное разрешение от Робертио о том, что он вам разрешает… насиловать своего племянника, – врач не смог сдержать смех перед ее удивлённым личиком. Она хлопнула себя по щекам и закивала.

– Вы правы, вы правы… О чем я только думала…

– Это совершенно нормально, Римма. Вы с Карлом молоды, вы хотели бы провести с ним свою жизнь и создать семью. Просто стоит немного подождать.

– Что, если «немного подождать» закончится плохо?.. – её голос совсем погрустнел, и доктор сам опечалился. – Ведь тогда, если с ним что-то случится…

– В конце 1970-х годов уролог Кэппи Роман совершил забор спермы у человека, который умер. Что вы думаете, все получилось. Правда, не сразу, но факт есть: это возможно. В случае того, если что-то происходит с Карлом, то мы экстренно заберём у него клетки для вас. Можете за это не беспокоиться.

– Это здорово, спасибо вам большое… – на душе у девушки немного полегчало. Она бросила взгляд на автомат с горячим шоколадом и начала искать мелочь, чтобы купить себе чего-нибудь попить. В животе уже все сводило от голода, ведь она даже не успела перекусить, а выпить чего-нибудь теплого хотелось еще больше. Пока она искала монетки, к ней вновь подошел Геныч, но уже с горячим шоколадом, и она недоверчиво на него взглянула, боясь обидеть.

– Это вам, не беспокойтесь. Чего мне стоит один стаканчик горячего шоколада?.. – он добро улыбнулся и вновь сел рядом. Ему было интересно, что же произойдет с племянником Робби дальше. Молодая девушка, которая так ответственно относилась к его состоянию, явно была встревожена, и это ему не нравилось. Он прекрасно понимал, как сильно влияет стресс на женское здоровье, и ему было ужасно жаль Римму.

– Спасибо, – все же приняла стаканчик та и выпила до дна, с облегчением вздыхая. – Это очень мило с вашей стороны.

– Не стоит.

Пока они сидели и наблюдали, как молодого человека перевозят вместе с аппаратурой в другой кабинет, Римма решила набрать номер Флоренс. Она понимала, что, возможно, Эванс в чем-то прав, касаемо ее неясного характера, но для нее эта девушка была последним шансом на спасение. Вот тот человек, что мог привести ее мысли в порядок. Она нажала на вызов звонка, но, к ее удивлению, Флоренс не стала подходить. Лишь через пятнадцать минут пришло сообщение о том, что она за рулем и не может говорить.

Сколько Римма помнила, Флорри никогда не водила машину, и это ее очень озадачило. Девушка вновь набрала номер подруги, но та уже выключила телефон. Звучал лишь противный голос:

«Абонент временно не доступен. Перезвоните позже.»

Тяжело вздыхая, девушка набрала номер Эванса, но тот не сразу подошел. Когда снял трубку, то она услышала на заднем фоне какую-то ругань и вопли.

– Тайфун? Алло, Тайфун? – сделала попытку она заговорить и через какое-то время все-таки ей ответили. Это была Энни.

– Рудик! Этот черт сделал ужасную кашу! Мне кажется, он хочет меня отравить!

– Не правда! – тут же послышался голос Эванса и визг Энни. Парень отнял у нее телефон. – Алло, Римма?! Ну где ты там, а?!

– Я не знаю, как скоро буду… – нервно потерла лоб девушка и тяжело вздохнула. – Ты сделал вам покушать?

– Да сделал, сделал, только эта малявка кинула в меня тарелкой после того, как попробовала ложку.

– Это на нее похоже… – Римма неловко усмехнулась и посмотрела на Геныча. Он слышал крики в телефоне и сам немного посмеялся, зная, о ком идет речь. – Ты сам поел?

– Нет, я хотел сделать себе какую-нибудь лапшу, но не нашел в шкафчике. Звонил тебе, но ты не подошла к телефону, поэтому сделал кашу. Получилась соленая, просто жесть.

– ТАКОЙ КАШЕЙ КРЫС ТРАВИТЬ НАДО! – раздался противный детский крик в телефоне, потом кому-то явно досталось по лбу и Энни взвизгнула.

– Ну что ты там, когда приедешь? Примерно хотя бы, – было слышно, что Эванс отошел подальше. Его голос стал заметно тише.

– Говорю же, не знаю. Мне кажется, я тут надолго. Надо Карла исследовать, ему было нехорошо. На датчике показывало, что у него слишком сильный пульс и высокое давление.

– О… Ну ты там аккуратнее, не повысь ему давление своим присутствием еще больше, – он только рассмеялся, на что Римма закатила глаза.

– Терпеть не могу твои шутки.

– Я тоже тебя люблю-ю! – он засмеялся, тяжело дыша. Видно, держал дверь в комнате, чтобы поговорить нормально, пока за той кричала Эн. – Слушай, эта малявка сегодня такое устроила… Короче, пока я готовил кашу, она притворилась, будто коньки отбросила. Так эффектно, прямо завидно. Слюней напускала, жесть…

– Но все же в порядке? – Римма самопроизвольно улыбнулась его словам, а тот закашлялся.

– Да я чуть в штаны не наложил. Потом пришлось бы полицию вызывать и меня бы посадили. Подумали бы, что это я ее так…

– Берегите себя, хорошо? Я постараюсь прийти побыстрее. Звони мне, если что случится, – в этот момент врач рентгенолог подошел к девушке, чтобы что-то сказать, и она быстро нажала на кнопку.

ЭВАНС:

– Я тебя ненавижу! – в сотый раз кричала мне Энни, когда я открывал дверь. Римма совершенно наглым образом повесила трубку, и теперь я опять должен был следить за этой собачонкой, которая все никак не могла угомониться. Только-только она валялась на полу и изображала из себя мертвую, а теперь, когда я ошибочно поднял ее с пола и усадил в кресло, она ездила за мной на своей «машине» и давила мне ноги. Что до завтрака, которым я обязан был ее накормить, я тоже все сделал по пунктикам: сварил кашу, дал ей тарелку с ложкой, а та лишь неблагодарно запустила в меня тарелку с кашей и попала на свежую рубашку. Теперь я ходил с головы до ног измазанный в этой противной каше и всему была ее вина, но ей было все равно.

– Хватит кричать! Ты мне все ноги передавила уже своей коляской! – крикнул я ей в ответ, когда она в очередной раз начала покрывать меня ругательствами.

– Так тебе и надо! Если бы у меня работали ноги, я бы тебе так между ног дала, что ты бы запомнил это на всю жизнь!

– Если бы я был девочкой твоего возраста, я бы непременно отомстил тебе каким-нибудь образом! Ты меня достала своими истериками!

– А ты меня достал своей надменностью! Жалкий говнюк! – она опять крикнула и уехала на коляске куда-то к себе в комнату. – И не смей заходить ко мне в комнату, идиота кусок!

– Не посмею, писайся там в одиночестве! – усмехнулся я, зная, что ее это заденет, и та сразу же выглянула из-за двери с красными от злости щеками:

– Какой же ты мерзкий!

– Не напрягай свой мочевой пузырик, малыш, а то порвешь!

– Иди ты! – она с грохотом захлопнула дверь и послышалось суровое рычание. Это была Энни, которая со злости била подушку, чтобы только не приехать и не избить меня. Сама прекрасно понимала, чем ей потом это бы обернулось.

Когда в квартире стало более-менее тихо, я все же решился проведать ее. По времени уже было четыре часа дня, а она еще не обедала, и я немного испугался, что она опять описалась и со стыда не сказала мне об этом. Но когда я тихо проник в комнату, она спала, прикрывшись пледом, и так громко храпела, что я неловко усмехнулся. Все-таки, когда она спала, она оставалась маленьким капризным беззащитным ребенком, и с ней было гораздо приятнее общаться. Точнее, как общаться? Просто сидеть рядом.

Во сне она выглядела совершенно нелепо: опять сосала палец, посапывая носом, и немного подергивала пальцами рук. Потом светлые бровки сменяли положение, то сходясь домиком, то хмурясь. Она была такой наивной и смешной, что я не смог не улыбнуться. Если бы только она была такой в реальности, то общаться с ней было бы намного легче.

– Папа… Пап… – тихонько позвала она во сне, глотая воздух. Расслышав ее слова, я неловко поправил на ней плед и задумался о том, что она, оказывается во много похожа на своего отца, Маркуса. Когда она радуется какой-либо победе надо мной, у нее такой же добрый взгляд, как у него. Также у них похожая манера речи: оба говорят достаточно быстро, но разборчиво. В целом, эта девочка была бы отличным собеседником и партнером в отношениях, если бы не ее упрямство и ненависть к тем, кто ей не нравится.

Не в первый раз, но я обратил внимание на ее ноги. Она была хрупкого телосложения, а ноги, несмотря на то, что казались тяжелыми, были еще тоньше, чем она сама. Они были похожи на две тростиночки, глядя на которые можно было не удивляться тому, что они ее не держат. За время, проведенное в коме, по мнению ее дяди, она набрала достаточно много веса, к тому же повзрослела.

Ей почти двенадцать лет, и организм в этот период особенно быстро растет. Ее ровесники начинают кардинально меняться: у мальчиков грубеет голос, и они становятся выше, а у девочек появляются изменения во внешности и организме. Интересно то, что Энни, казалось бы, такой взрослый человек, который свободно разговаривает на темы моего возраста, совершенно не выглядит на свой возраст. Она похожа на маленькую десятилетнюю хрупкую девочку, которой еще только предстоит узнать для себя пубертатный период. Сколько себя помню, в ее возрасте я выглядел гораздо старше, больше общался со сверстниками, а в голове была одна каша… Она же наоборот совершенно незрелый ребенок с такими взрослыми рассуждениями в голове.

Есть ли тут какая-то зависимость от комы? Быть может, она постоянно дискутировала о чем-нибудь с матерью и отцом, набираясь жизненного опыта? Или у нее с этим Тедди была настолько продвинутая дружба, что теперь она так свободно говорит о том, о чем я в ее возрасте молчал? И станет ли она расти дальше или останется такой навсегда, ведь, как ни посмотри, она совсем коротышка. Полюбит ли ее кто-нибудь такой, когда ей будет шестнадцать-восемнадцать лет? Нужна ли ей вообще эта любовь?

Остановив себя на этих мыслях, я вовремя осознал, что захожу слишком далеко. Меня не должно волновать то, что будет происходить с ней дальше. Моя цель – не следить за этой малявкой и наблюдать за тем, как она растет. Моя цель – получить от Риммы то, к чему я так стремлюсь, пусть даже это маловероятно. Однажды она поймет, что я для нее идеальный вариант, затем уже и можно будет тихо уйти из этой огромной семьи, завести свой дом. Распрощаться со всеми.

Несмотря на то, что я был здесь совсем не давно, я чувствовал, что начинаю зависеть от них всех. С Робертосом можно было обсудить любую мужскую проблему, пошутить. С Зои поговорить по душам. С Риммой пофлиртовать, а иногда просто поговорить как с другом. С Эн поругаться, хотя это и стоит стольких нервов… Все они, какими бы мерзавцами не являлись, создавали где-то в глубине души у меня какое-то странное и даже приятное представление о семье. Сейчас, когда я жил в этом доме, питался вместе с ними, спал в теплой кровати в пижаме Робертосика, мне казалось, что я являюсь частью этой семьи.

Так мне казалось лишь однажды, но те чувства были неоправданными, и теперь мне было немного боязно начать доверять людям, которые решили меня приютить у себя. К несчастью, теперь я никогда не забуду тех людей, что обидели меня, воспользовавшись моими чувствами.

«Можно забыть предательство, но обиду никогда». *1