Читать книгу Неизвестная Мария Бочкарёва. Героиня. Авантюристка. Жертва - Михаил Сухоруков - Страница 7

Условно жизнь Марии можно разделить на несколько переломных периодов, когда, в силу разных причин и обстоятельств, в её судьбе всё кардинально изменялось. Первый период её жизни включает время от рождения и до определения на военную службу в ноябре 1914 года. За эти 25 лет она не раз побывала на «социальном дне», живя в нищете и под угрозой голодной смерти. С 8 лет началась её работа прислугой у чужих людей. Повзрослев, она уже искала возможности добиться лучшей жизни. Одним из верных способов достижения своих целей она считала удачное замужество.

В личной жизни Марии было три не вполне удачных попытки реализовать свои замыслы. Подростком она мечтала стать офицершей, но это оказалось невозможным в связи с её принадлежностью к низшему сословию. От первой любви остался шрам на сердце и обманутые чувства. Спустя годы, она сама получит офицерские погоны.

Вторым мужчиной в судьбе будущей героини войны стал её муж, от жизни с которым у неё остались лишь горькие воспоминания да фамилия Бочкарёвой. Не принёс счастья и гражданский брак с сыном мясника, который оказался не только евреем-иноверцем, но и уголовным преступником. Позже, поступив на военную службу, в память о нём она взяла себе казарменное прозвище «Яшка». Пролистаем страницы автобиографических воспоминаний Марии Леонтьевна Бочкарёвой, относящиеся к первому периоду её жизни.

Загадки начинаются с момента рождения

Родилась будущая героиня, как указано в книге «Яшка», в июле 1889 года. День своего рождения Мария никогда и нигде не упоминала. Не удалось выяснить эту дату до сегодняшнего дня. Хотя, казалось бы, что задача эта не столь сложная. Дата рождения должна была быть указана в метрической книге, которая велась в приходской церкви. До 1918 года эти книги были единственным документом в Российской империи и в новой России, подтверждающим сам факт и дату рождения. Обычно через 3—5 дней после внесения записи в метрику проводился обряд крещения в приходской церкви.

Поэтому дата рождения должна была отразиться и в записи о её крещении.

Однако священники сельских приходов, на которых возлагалась обязанность по «исправному ведению» этих книг, как неоднократно указывал в те годы Святейший Синод, часто вели книги и делали записи с «неисправностями», под которыми понимали небрежность, пропуски в тексте, подчистки, исправления и даже пропуски самих записей в книге. Возможно, просто нужная метрическая книга, пока, не обнаружена. Объективно процесс поиска осложняет тот факт, что и с местом рождения М. Бочкарёвой остаются неясности. В воспоминаниях Мария Леонтьевна назвала местом рождения деревню Никольское Новгородской губернии. Упомянула она и Кирилловский уезд, а вот волость, видимо, не припомнила. Это осложнило поиск места её рождения. В Кирилловском уезде Новгородской губернии в то время было 23 волости, в которых существовали около десятка сел и деревень с точно таким же либо похожим названием «Никольское» и «Никольская». С учетом уточняющей информации из книги вроде расстояний и других «привязок» удалось выяснить, что речь, скорее всего, шла о деревне Никольское, расположенной в Покровской волости.37 Это была небольшая деревенька в десяток дворов, где проживало всего несколько десятков жителей. Рядом протекала река Кема и располагалось озеро Покровское. Волостное правление и приходская церковь располагались в одной версте от деревни. Впоследствии эта территория в результате изменений в административно-территориальном делении вошла в состав Вологодской области. Ныне это вымирающее село Никольское с численностью населения по переписи 2002 года 9 человек.38

Так бы и считалось, что деревня в книге воспоминаний указана верно. Правда, в протоколах допросов в ВЧК в 1920 году в графе «Уроженец» появились записи: Томской губернии Томского уезда Кусковской волости и той же губернии, но Семилужской волости деревни Кусково.39 Это уже тогда породило определённые сомнения с местом рождения. Но саму книгу воспоминаний М. Бочкарёвой до начала 1990-х годов в России, пожалуй, никто не читал. Поэтому возникла версия ошибки в протоколах. Стало понятно, что там было указано место проживания её мужа А. С. Бочкарёва, поскольку официально она оставалась замужней женщиной.

Да и после издания книги «Яшка» на русском языке прошло почти три десятка лет до того, как возникло предположение в том, что место рождения Марии в книге указано неверно. Стало понятно, что ошибка вполне возможна. Будучи неграмотной, она всё запоминала «на слух». Да и ей было всего шесть лет в ту пору, когда семья покинула деревню. Совсем ребенок, могла перепутать название деревни, когда спустя почти 20 лет диктовала свои воспоминания в нью-йоркской гостинице.

В марте 2018 года Вологодский госархив провел выставку, посвященную М. Л. Бочкарёвой, где впервые были представлены архивные документы о её рождении в деревне Никульской Пунемской волости Кирилловского уезда. Позже эта деревня вошла в состав Пунемского сельсовета Вожегодского района Вологодской области.40 Появилась надежда на то, что теперь будет проще установить подлинную дату и место рождения поручика Бочкарёвой. Однако на данный момент метрическая книга приходской церкви за 1889 год не найдена. Она считается, возможно, утраченной.

Параллельно с этим заинтересованные местные историки и краеведы могут направить свои усилия на поиск паспортных данных Марии Леонтьевны. В соответствии с Уставом о паспортах 1903 года у неё должен был быть паспорт установленного образца.41 И в своих воспоминаниях она упоминает, что перед вторым побегом от мужа ею был получен паспорт. Кстати, в соответствии с п.12 Устава жене для получения паспорта необходимо было согласие мужа. Как ей удалось получить согласие мужа в тайне от него – очередная загадка.

Для сельских обывателей видами на жительство признавались паспорта и паспортные книжки. Они выдавались селянам волостными старшинами по месту прописки, а не по месту временного проживания. Сроки действия паспортов неоднократно изменялись – от бессрочного до срочного до 1 года. Чаще всего в начале ХХ века паспорт в таких случаях выдавался на 5 лет. В паспорте была графа «время рождения или возраст». Поэтому не факт, что в паспорте М. Бочкарёвой была указана дата её рождения. Вполне возможно, что там окажется её возраст – сколько полных лет на момент выдачи паспорта.

Родители Марии вместе с детьми жили в деревне и кормились сельским трудом, обрабатывая доставшийся отцу в наследство клочок земли. Именно этим обстоятельством объясняется принадлежность Бочкарёвой к крестьянскому сословию. Сама же она к крестьянскому труду отношения не имела, если не считать вынужденный период, когда в якутской Амге она обрабатывала свой огород, пыталась выращивать овощи и зелень для разнообразия питания ссыльных поселенцев.

Да и сама себя она крестьянкой не ощущала. Хотя на допросах в ВЧК в 1920 году она на вопросы о бывшем сословии и её современном социальном положении отвечала – из крестьян. В то же время она называла себя чернорабочей и подчеркивала, что обеспечивала себя личным трудом. Однако и сегодня ведутся изыскания её сословного происхождения. В 2015 году главный редактор журнала «Казачье братство» (г. Томск) причислил её к казачьему сословию со ссылкой на архивы, поскольку, якобы, её предки по отцовской линии были из казаков.42 Однако никаких документальных подтверждений этого факта или просто ссылок на архивные материалы приведено не было. Так что эта информация осталась лишь предположением её автора.

Но в далёкие 1890-е годы перед семейством Фролковых стояла куда более важная повседневная задача. Надо было пережить тяжёлые нищенские времена и голодные годы. Как позже вспоминала Мария на страницах книги «Яшка», в детстве она не раз находилась на пороге смерти. Когда ей исполнился год, отец отправился на заработки, оставив семью на произвол судьбы и без копейки денег. Только чудом и благодаря помощи сельчан все остались живы, находясь на грани голодной смерти.

Отец объявился лишь через 5 лет. А через год в семье появилась четвертая дочь. Выходит, что Надежда родилась в 1896 году. Семья оказалась в крайней нужде, когда в доме часто не было даже хлеба. С началом столыпинской реформы отец загорелся желанием перебраться в Сибирь и получить там свой земельный надел. На том и порешили. Надел получили в Томской губернии недалеко от села Кусково, но он оказался в глухой тайге и был непригоден для сельского хозяйства. С земельной затеей ничего не вышло.

Старшие сёстры пошли работать в люди «за харчи и одежду». Марии стала нянькой для своей младшей сестры. Зимой на семью Фролковых навалились болезни. Дома не осталось ни хлеба, ни денег. Благодаря помощи сельской общины еле дожили до весны. От нищеты и безденежья вся одежда износилась до лохмотьев, а обувь полностью развалилась. Родители увидели спасение в переезде в Томск, где можно было найти работу. По тем временам этот город считался большим и зажиточным. По переписи населения Российской империи за 1897 год в нём проживало более 52 тысяч человек. Но и здесь судьба-злодейка долго не давала им вырваться из нищенского существования. А может причина была в другом? «Отец был ленив, – как позже вспоминала Мария, – и работал лишь два дня в неделю. Остальное время проводил в безделье и пьянстве».43 Не случайно первые годы жизни запомнились девочке крайней бедностью, голодными временами и семейными кошмарами. Постоянно пьяный отец продолжал издеваться над семьёй и становился всё более жестоким.

Жизнь в прислугах

В свои 8 с половиной лет она уже пошла на заработки. Сама ребенок, она стала нянькой у 5-летнего мальчика за харчи и 85 коп. в месяц. Так началась её жизнь в прислугах. Но уже через несколько дней после несправедливой трепки Манька, как её звали в семье, решила утопиться. Отговорил отец, случайно зашедший её проведать. Однако через несколько дней она всё равно сбежала от хозяев. Бродила по городу, пока её не забрали в полицейский околоток.

После, по её воспоминаниям, она случайно попала в прислуги к еврейке-бакалейщице. Та предложила хорошие условия, но Марию смущало то, что она была еврейкой. Тем не менее, она стала работать у неё в лавке и по хозяйству. Для девочки это было хорошей жизненной школой. Она научилась сама всё делать по хозяйству, освоив приготовление еды и шитьё, а также постигла азы торговли.

Она росла необычной девочкой-«мужичкой». Уже в 11 лет она, под впечатлениями от рассказов брата хозяйки о театральных спектаклях, загорелась желанием самой увидеть красивую жизнь на сцене. Удивленная лавочница согласилась выдавать ей по 15 копеек по воскресеньям на билет в театр. К сожалению, в книге «Яшка» нет более подробных упоминаний о театральном увлечении Марии.

В то время в Томске было два театра. Театр А. К. Королёвой располагался на Московском тракте. Самый дешёвый билет на галёрку здесь стоил 17 копеек. Был ещё театральный зал в Народной библиотеке. Здесь проходили спектакли Томского драматического общества и иногда выступали приезжие театральные труппы. Цена билета на галёрку здесь была 10 или 20 коп., в зависимости от актерского состава.44

Под впечатлением от увиденного на сцене, к 14 годам она стала тяготиться своим низким социальным положением «мужички». Ей хотелось попасть в тот красивый и обеспеченный мир, чтобы навсегда забыть о нищете и полуголодной жизни. Однако каждый день снова и снова она вставала с первыми лучами солнца, чтобы батрачить в хозяйской лавке и на чужой кухне. «В моей душе назревал протест, – вспоминала она, – против этого унылого, бесцельного и беспросветного существования».45