Читать книгу Неизвестная Мария Бочкарёва. Героиня. Авантюристка. Жертва - Михаил Сухоруков - Страница 8

Возможно, если бы всё удачно сложилось у неё в любой из трёх попыток устроить свою личную жизнь, то мы никогда бы не узнали о героине-доброволице и Георгиевском кавалере Марии Бочкарёвой. Её жизнь могла бы сложиться традиционно, как и у миллионов других русских женщин из крестьянских семей. Но судьба распорядилась по-другому.

Разочарование от первой любви

В 1904 году началась русско-японская война. Через Томск на восток двигались эшелоны с войсками и вооружением. Город наполнили военные, которые направлялись на фронт. Так на их улице в доме напротив временно поселились два офицера – братья Лазовы. Один из них был холост, а второй – женат. По просьбе его молодой жены и за 7 руб. в месяц Мария согласилась вести хозяйство Лазовых. Да и как было ей устоять, когда предложили такую высокую оплату. К тому же приезжие приняли участие в её судьбе. Относились к ней по-доброму, учили приличным манерам и правильному поведению за столом.

А холостяк Василий Лазов стал оказывать ей знаки внимания. Как-то поручик пригласил Марию на вечернюю прогулку, ставшую для неё первым свиданием. Затем прогулки участились и всё закончилось близостью. Василий стал её первым мужчиной, рядом с которым ей виделся тот другой прекрасный мир, полный радостей и беспечной жизни. Вспоминая позже этот период своей жизни, она уже сомневалась в том, что так страстно любила молодого офицера и непременно хотела выйти за него замуж. Замужество в то время, да и позже тоже, она рассматривала лишь как возможность вырваться из нищеты и стать состоятельной дамой. А тогда в свои 14 с половиной лет она верила обещаниям Василия жениться на ней, чем, собственно, он и соблазнил неопытную девушку из бедной семьи. Мария продолжала жить с ним до той поры, пока не пришёл приказ об убытии его в другую часть.

Развязка наступила быстро. Василий объяснил ей, что офицер не может жениться на «мужичке». И предложил ей сначала пожить у его родителей, получить там образование и тогда уже подумать о женитьбе. При этом поручик не сказал ей всей правды. Ведь в те годы у неё практически не было никаких шансов стать женой офицера.

Согласно существовавшим в Русской императорской армии порядкам, офицер испрашивал у начальства разрешение на вступление в брак.46 При этом он должен был иметь возраст от 23 до 28 лет и представить «реверс». Под словом «реверс» понималось подтверждение материального обеспечения имуществом и деньгами, в которое включалось состояние офицера и приданное его невесты. Размер реверса периодически изменялся и в 1907 году он составлял 1200 рублей. Если офицер женился на дочери другого офицера, то реверс вдвое уменьшался.

Разрешение на вступление в брак при наличии реверса и заключения о «пристойности брака» давал командир полка. К рапорту прилагались сведения о родителях невесты. Такие правила «отбора невест» с учетом их общественного положения и «благовоспитания» объяснялись тем, что репутация будущей жены офицера становилось частью репутации полка. Если же невеста офицера была «низкого происхождения», то чаще всего офицер получал отказ на такой брак. Окончательное решение принимал командир дивизии.

В случае, если офицер после получения отказа все-таки вступал в «недостойный» брак, то его могли по решению суда чести привлечь к дисциплинарной ответственности, перевести в другой полк или даже ходатайствовать об отставке от службы.

Так что, в принципе, поручик Лазов мог жениться на простолюдинке, приняв на себя все возможные последствия такого брака. К сожалению, нам не известен его возраст. Но даже в случае, если ему уже исполнилось 23 года, то Марии еще не было 16 лет, поэтому официально в брак вступить она не могла. Даже с учётом уважительной причины – ведь жених отправлялся на фронт защищать Отечество.

Эта история подростковой любви Марии позже получила негативную оценку в широко известном за рубежом Словаре женских биографий, который включает 2100 биографий известных женщин. В кратком жизнеописании М. Бочкарёвой появилась строка о том, что она с 15 лет вела бурную жизнь в качестве детской проститутки.47 Здесь надо пояснить, что в своих воспоминаниях «Яшка» Мария ошибается с датами, рассказывая о своей связи с молодым поручиком.48 Ей в ту пору было около 14 лет, а не 15 с половиной, как она позже утверждала. Возможно, она просто ошиблась в датах. Это легко подтвердить цифрами и фактами. Когда в конце января 1904 года началась Русско-японская война, ей было всего 13 с половиной лет. Лазовы поселились на их улице уже после начала войны, поскольку офицеры ехали на фронт. В Томске они пробыли, судя по всему, несколько месяцев.

В воспоминаниях М. Бочкарёвой нет упоминаний, когда они убыли в другую часть. Но есть некоторые точки привязки к событиям того времени. После отъезда офицеров она вернулась домой к родителям.

Замужество – вторая попытка

Спустя время о её тайной связи с поручиком Лазовым49 стало известно родителям. Отец взялся за кнут и начал вразумлять непутевую дочь. Досталось и матери, когда она попробовала заступиться за Марию. Отец запил ещё больше и каждый вечер истязал заблудшую дочь. Стал выгонять её босую на улицу, где уже лежал снег. По сибирским меркам на дворе была глубокая осень или начало зимы.

Жизнь её стала мучением. Она мечтала умереть. Однако и тогда замужество для неё оставалось символом независимости и свободы. Более того, она в этом видела единственный путь избавления от ежедневных домашних побоев и издевательств отца. Вскоре в её жизни наметились перемены.

Под Новый 1905 год она познакомилась на посиделках с вернувшимся с войны с японцами солдатом Афанасием Бочкарёвым. Сватовство сладилось быстро и замуж она вышла рано даже по тем временам. Глава 2-я в книге «Яшка» так и названа – «Замужем в пятнадцать лет». Как она потом вспоминала, свадьбу справили ранней весной 1905 года. Давайте разбираться, так ли всё было на самом деле. И начнём с того, что Марии в ту пору было всего 14 с половиной лет. Это легко подсчитать, зная, что родилась она в июле 1889 года. Напомним, что официально разрешённый в Российской империи в начале ХХ века возраст вступления в брак для девушек составлял 16 лет. Иными словами, юной женщине, которой Маша Фролкова стала после романтических встреч с молодым проезжим офицером, не хватало полтора года до достижения брачного возраста. И тем не менее, её бракосочетание с Афанасием Бочкарёвым состоялось. По сведениям историка С. В. Дрокова, изложенным в 2001 году в предисловии к русскому изданию книги «Яшка», события развивались следующим образом. «К 16-летней Марусе, – как он пишет, – посватались».50 Вряд ли Сергей Владимирович не знал, сколько лет ей в ту пору было действительно. Именно по этой причине он не указал возраст невесты в приводимой им выписке из документа, хранящегося в Государственном архиве Томской области. Приведем этот фрагмент опубликованного текста. «Сохранилась такая запись, – сообщает С. Дроков, – в книге Вознесенской церкви от 22 января 1905 года: «Первым браком Афанасий Сергеевич Бочкарев, 23 лет, православного вероисповедания, проживающий в Томской губернии, Томском уезде, Семилужской волости, деревне Большое Кусково» взял в жены «девицу Марию Леонтьевну Фролкову… православного вероисповедания, проживающую в Томской губернии, Томском уезде, Ново-Кусковской волости, поселке Ксеньевском».51 Как видим, в том месте, где должен был указан возраст Марии, в тексте стоят точки. Это свидетельствует о купюре, сделанной в содержательной части приводимого документа.

Однако спустя 9 лет в опубликованном историком С. Дроковым кратком биографическом очерке о Марии Бочкарёвой в той же цитируемой им выписке из метрической книги, хранящейся в том же архиве Томской области с теми же архивными реквизитами, появились удивительные изменения в отчествах вступающих в брак – «Афанасий Сергеев Бочкарев» взял в жены «Марию Леонтиеву Фролкову». Здесь же был указан её возраст – 18 лет. Всё остальное содержание соответствовало ранее приведённому тексту.52

В этой публикации автор, много сделавший для поиска материалов о судьбе Бочкарёвой, привел своё пояснение о возрасте невесты. «Чтобы встать под венец, – написал С. Дроков, – Марии понадобилось к своим шестнадцати приписать два года…».53 Здесь произошла какая-то путаница. Как уже отмечалось, официально в Российской империи брачный возраст для девиц был установлен в 16 лет. Так что в этом случае в приписках возраста невесты до 18 лет никакой необходимости не было.

Но объективно проблема с её возрастом вступления в брак действительно существовала, поскольку, как мы ранее пояснили, возраст Марии на момент вступления в брак в январе 1905 года составлял 14 с половиной лет. До достижения брачного возраста ей недоставало примерно полтора года. И никакого законного пути решения этой проблемы в те годы не существовало. Правда, епархиальным архиереям было предоставлено право «по личному своему усмотрению» разрешать браки, если «жениху или невесте недостает не более полугода до узаконенного на сей случай совершеннолетия».54 Ситуация с Марией Фролковой под такое исключение не подпадало, поскольку даже по тем временам, несмотря на опыт «взрослой жизни», она была ещё практически подростком по своему возрасту.

Но, тем не менее, её мечта о замужестве сбылась. Позже она посетует, что брак был поспешным. Но тогда он стал для неё избавлением от постоянных побоев отца. Она ещё не понимала, что её новые мучения впереди. Муж тоже оказался пьяницей и домашним деспотом. Он знал о её связи с Лазовым и, напившись, постоянно пускал в ход кулаки. Через пару лет пребывания в браке ей уже казалось, что впереди у неё нет ничего, кроме нищеты и страданий. Скопив тайком около 20 рублей, она решила бежать от постылого мужа в Барнаул, где жила старшая сестра с мужем.

Своего паспорта у Марии не было, поэтому взяв паспорт матери, она пустилась в бега. Попалась с чужим паспортом на одной из станций жандарму, который оставил её у себя до утра, заставив «страдать от стыда и унижения», а потом позволил ей ехать дальше. Может быть, всё бы у неё и наладилось в новой жизни, но на беду в Барнауле её нашел муж. Не видя другого выхода, она пыталась покончить с собой – утопиться в Оби. Её спасли. В больнице Афанасий просил у неё прощения и обещал исправиться. Домой возвратились вместе, но спустя какое-то время всё пошло по-старому. Летом ей исполнилось 19 лет, а впереди не виделось никакого просвета к лучшей жизни. Афанасий же придумал новое издевательство. Он стал приучать жену пить водку вместе с ним. Она, как могла, сопротивлялась.

В её голове созрел план нового побега, но для этого требовался паспорт. Тайком от мужа она его оформила, но полицейский чиновник принёс его, когда Афанасий был дома. Он всё сразу понял и набросился на неё с кулаками. Затем вытащил Марию из дома и, привязав к столбу, стал избивать. На дворе стояла зима, было холодно, но он 4 часа продержал её на морозе, пока она через силу не выпила водку и не упала без сознания. За неё вступились соседи и поколотили мужа-издевателя.

Кстати, история с паспортом, о которой вспоминала Мария, содержит какие-то умолчания и недомолвки. Согласно Устава о паспортах, утвержденного в 1903 году, жена не могла получить паспорт без согласия мужа. Каким образом ей удалось обойти этот запрет, она умолчала.

Она с трудом накопила 50 рублей для второго побега, но Афанасий нашёл их и пропил. Она была готова его убить, схватила топор, но мужа спас её отец. От нервного потрясения она потеряла сознание. Когда пришла в себя, мужа уже забрали в полицию, а ей посоветовали уехать от него. Решила опять поехать к сестре, которая к тому времени перебралась в Иркутск.

Одна незадача – у неё теперь был свой паспорт, но совсем не было денег. Пришлось сесть в поезд без билета. Проводник был готов довезти её до места за определённую услугу. Она возмутилась и была высажена из поезда на следующей станции. Дальше она 4 дня ехала до Иркутска, лёжа на полу вагона под пассажирской лавкой. На новом месте нашла работу, но потом простудилась и попала на 2 месяца в больницу. Сестра с мужем вернулись в Томск. Работу Мария потеряла. Деньги закончились. Уже два года она жила в чужом городе, не вспоминая о муже. Впереди была неизвестность.

Жизнь «в грехе» и в ожидании своего счастья

Когда ей предложили место служанки в городке Сретинск с оплатой 25 рублей в месяц, она, не раздумывая, согласилась. В ту пору ей было 20 лет, но она уже многое успела повидать в жизни. На новом месте она быстро поняла, что оказалась в «доме терпимости и греха». Это открытие, как она после вспоминала, взбесило её. В диком припадке она изорвала своё новое платье, разбила несколько бутылок с пивом. Ругаясь и вопя, она ломала всё, что попадалось под руку. Вырвавшись из дома, она бросилась в полицейский участок. Однако вместо помощи полицейский предложил ей жить с ним. Получив отказ, он приказал запереть её в кутузку. Возмущённая Мария буйствовала всю ночь. Разбила все окна, стучала в двери, пока утром не оказалась на свободе. Но идти было некуда. Двое суток скиталась по городу, потом вернулась к хозяйке дома терпимости в надежде всё-таки получить место служанки. По пути купила в бакалейной лавке склянку с уксусной эссенцией.

Читая воспоминания М. Бочкарёвой об этом эпизоде в её непростой жизни, невольно ловишь себя на мысли о каком-то несоответствии описания события с возможной реальностью. Она рассказала, что своё платье изорвала в клочья и убежала из публичного дома, закутавшись только в свою шаль. Вряд ли она могла явиться в полицейский участок, а потом бродить по городу ещё двое суток в одном исподнем. Да и откуда у неё оказались с собой деньги на покупку уксусной эссенции? Возможно, здесь упущены какие-то детали происшедшего или память женщины их вовсе не сохранила.

К тому же проявленное к ней участие в доме терпимости лишь ещё больше разозлило Марию. Закрывшись в комнате, она собралась отравиться. Спас её молодой человек, которого она в первый день видела в гостиной. Он успокоил молодую женщину и предложил ей пожить у его родителей. Так в поисках лучшей жизни судьба свела её с молодым евреем Яковом Буком, который оказался уголовным преступником. Молодой человек был грамотным и в часы досуга обучил Марию чтению.55

Жизнь в Сретенске у молодых потихоньку наладилась. Они открыли мясную лавку, которая давала неплохой доход. Оставаясь официально замужней, Бочкарёва жила с иноверцем «в грехе». Всё бы было хорошо, но Яков был замечен в укрывательстве беглых политзаключенных. Сожителя арестовали. Провела неделю под следствием и Мария, хотя она ни в чем не призналась.

Решив повидаться с Яковом, молодая женщина отправилась разыскивать его по тюрьмам. Наконец она нашла его в Александровском централе. Пересыльная тюрьма находилась в 30 верстах от станции Усолье. Однако здесь выяснилось, что у неё с собой нет паспорта, а без документа ей не разрешили встречу со ссыльным Буком. Как вспоминала М. Бочкарёва, она «вышла из себя и впала в истерику»56. Перепуганные надзиратели привели Якова на свидание. На обратном пути она лишилась чувств и оказалась в иркутской больнице, где провела 6 недель. О тяжёлом состоянии здоровья свидетельствует тот факт, что, с её слов, она потеряла половину своего веса и все волосы на голове.57 Тем временем суд приговорил Я. Бука к 4 годам ссылки.

Мария от большой любви (или от безысходности?) добровольно пошла за ним в ссылку. Для этого ей пришлось в соответствии с юридической практикой тех лет согласиться на «самоарест». Таким термином обозначалась ситуация, когда юридически свободный и не судимый человек добровольно соглашался на пребывание в тюремно-ссыльных условиях для того, чтобы по этапу вместе с осуждённым близким человеком следовать к месту отбывания наказания.

Весной 1913 года её причислили к арестованным и направили в женское отделение Александровского централа. Ей пришлось 2 месяца провести в камере с женщинами-уголовницами. В мае она вместе с Яковом отправилась в ссылку по этапу. В их колонне ссыльных было около 1000 человек, включая 20 женщин. Было среди них и около 100 осуждённых политических. Через два месяца пути прибыли в Якутск. Здесь «добровольно-заключенных» отпустили на свободу.

Так она оказалась в ссыльных местах далёкой Якутии. В качестве сожительницы и компаньонки административно-ссыльного Якова Бука, она сразу же попала под гласный надзор полиции. Желая смягчить участь своего гражданского мужа, она обратилась за помощью к губернатору И. И. Крафту и в результате оказалась в его постели. Тяжело переживая случившееся, она решила отравиться. Выпила уксусную эссенцию и очнулась только в больнице. Пробыла там полтора месяца. Затем призналась Якову в случившемся, назвав причину своей попытки самоубийства. Сожитель решил убить её обидчика. В приёмной губернатора он был задержан и отправлен для отбытия наказания в самый отдалённый поселок Амга для ссыльных, расположенный в двухстах километрах от Якутска. Со второй половины XIX века селение стало местом отбытия наказания для политических ссыльных.

Весной 1914 года Мария вместе с Яковом на подводе отправились в Амгу, куда добирались почти неделю. На поселении здесь было 15 политических ссыльных. Однако и здесь сожитель продолжал вести разгульно-преступный образ жизни. Его издевательства и попытки даже убить её, вынудили Марию бежать из ссыльного поселения в Якутии в Томск к родителям.

Что и говорить, тяжелое начало жизни на самом «дне» общества.