Читать книгу День восьмой - Михаил Юрьевич Темнов - Страница 17

Галактион понимал жизнь как действие, а ожидания – как безделье. Поэтому пустое время использовал для раздумий.

Зевс, ответив на телепатическое обращение, попросил подождать, ссылаясь на некую занятость личными вопросами. Как не вовремя! Но не повод брюзжать и портить себе настроение.

Советник повелителя, понимая, что это надолго (в личных вопросах Зевс не торопился), прошёл на террасу из белоснежного мрамора с висячими садами, которыми славился Олимп.

Терраса, опоясывающая центральную резиденцию Зевса, радовала глаз изобилием цветов, привезённых с дальних миров, экзотическими растениями, ягодами, овощами и фруктами. Живность суетилась на фоне всего этого великолепия, чувствуя себя здесь в полной безопасности, получая необходимый уход и пищу от смотрителей – садовников.

Пернатые с интересом рассматривали гостей, доверчиво садились на протянутые руки и плечи людей, считая их удобным местом для отдыха. Пестрые болтуны-пересмешники повторяли слова и целые предложения, сказанные хозяевами и избранными чужаками, приглашёнными в этот райский уголок.

Выше террасы располагалась казавшаяся бесконечной парковая зона с пустынями, джунглями, лесами, полянами и полями, горами с шумными водопадами и реками, в которых кипела жизнь.

В садах Галактион был давненько. За время его отсутствия здесь появились новые жители. До некоторого времени за мир животных отвечал исключительно Эпиметей, родной брат Прометея. Согласно устоявшемуся на Олимпе мнению, животные получались у него великолепно. Они были приспособлены к жизни в данных условиях, вооружены инстинктами и защитой, и они были красивы. Но, как знал Галактион, это не всегда было так…

О красоте и гармонии Олимп заботился всегда. Они были приоритетны. Но когда сотворение необходимой для существования биологической цепочки завершилось, Эпиметея потянуло на излишние эксперименты, и в этом качестве он оказался, мягко говоря, профнепригодным. Не зря его имя переводилось как «Сначала делает, а потом думает».

Все серьёзные вопросы в этом плане, в конце концов, взял на себя Прометей, позволяя брату пошалить в этом направлении, но ни в коем случае не сотворить что-то агрессивное или нежизнеспособное, обречённое на жалкое существование. Творения Прометея были совершенны во всех отношениях. Поэтому к нему всегда благоволила Афина Паллада, которая как богиня, наделённая силой, вдыхала в них жизнь.

Вот и сегодня Прометей приятно удивил Галактиона. О новинках он слышал, но увидел их впервые. Судя по всему, и на этот раз титан создал для садов новых жителей, которые искренне любили олимпийцев, служили им и при необходимости были готовы отдать за них жизнь.

Постарались и подчинённые Гефеста, преобразив дикую природу в великолепный ландшафт. Для создания рек, озер и водопадов им пришлось переместить несметное количество скал, пород и песка. Но оно того стоило. Потоки воды искрились в лучах солнца. Над озером зависла радуга. На камнях сидели сирены и пели что-то как нельзя лучше соответствующее окружающему: их песня не отвлекала, а служила фоном для отдыха и наслаждения отдыхающих.

У берега болтали, смеясь, игривые нимфы, к которым из-за кустов подкрадывался уже с утра изрядно подвыпивший Сатир.

Чуть в стороне от водопада на ближайшей поляне резвились молодые кентавры. Одни играли в догонялки. Другие упражнялись в стрельбе из лука и метании копий.

Галактион улыбнулся. Всё было приятно глазу и навевало безмятежные мысли. Получилось необычно, но весело и со вкусом. Прометей и на этот раз оказался на высоте.

– Наконец, я освободился, Галактион, – послышался за его спиной голос Зевса. – Дело было срочное. Пришлось немного задержаться.

Галактион, чуть склонив голову, понимающе улыбнулся. Улыбка не осталась незамеченной. Повелитель встрепенулся.

– Все меня подозревают, следят! Ты всё не так понял! Опять эти сплетни! Гера беснуется, вот в чём дело. Плетёт интриги. Покоя нет, всё время приходится…

Он не договорил, но было видно, что разговор этот и ситуация в целом ему крайне неприятны.

Галактион всегда действовал на него умиротворяюще. Спокойствие и надёжность исходили от самого существа олимпийца. Галактион был не богом, не человеком, которые были уже созданы по просьбе Зевса несколько тысяч лет назад. Зевсу нравилось беседовать с людьми, приглашать их на богатые пиры. Гефест, который уже давно за ненадобностью не ковал оружия, поскольку период войн завершился, с энтузиазмом разработал концепцию, которую воплотили с помощью всех богов Олимпа, награждая людей рядом свойственных олимпийцам качеств, чтоб с ними легче было общаться. Правда, сначала создали только мужчин, будто позабыв о женщинах. Наверное, для того, чтоб их создания восхищались только олимпийцами, не отвлекаясь на всякие лямурные отношения.

– Так с чем ты пришёл, друг мой? – достаточно бодро спросил уже несколько остывший и успокоившийся Зевс.

На плечо правителя Олимпа села пёстренькая птичка и принялась щебетать что-то весёлое. К ней слетелись другие. Вскоре нестройное пение перешло в слаженный хор. Судя по улыбке, расплывшейся по лицу громовержца, они пели ему очередную оду.

– Как трогательно, – произнёс Галактион, вслушиваясь в мелодию. – Не успел я налюбоваться новыми творениями Прометея, как тут очередной сюрприз. Прометей уникален. И откуда он черпает такие идеи? Всё очень оригинально и уместно.

– Я слушаю тебя, Галактион! – отослав жестом певуний, сменил Зевс тему разговора, предлагая последовать в зал для приёмов. Но, видя приподнятое настроение подданного, поменял решение. – Идём лучше в зал отдыха.

Галактион кивнул, приняв приглашение, и последовал за повелителем.

В зале отдыха Галактион был недавно. Но и здесь произошли существенные перемены в интерьере. Раньше в этом сооружении всё, начиная с входных дверей, напоминало древний замок, на седых каменных стенах которого располагались картины с рыцарскими турнирами. В проходах замерли копии знаменитых воителей в доспехах. А оружия – луков, мечей, арбалетов, алебард и прочего режуще-колющего, свезённого с дальних и ближних галактических миров – было не счесть.

Сейчас всё было иначе. Это по-прежнему было достаточно большое помещение. Но теперь оно казалось просторнее – привычные стены исчезли. Вокруг притаились зеркальные экраны, отражающие природный ландшафт неизвестной планеты с мирно плывущими по небу белокурыми облаками и парящими птицами.

Вдали виднелись заснеженные пики гор. Всё остальное было огромным цветущим садом с уютной беседкой, пахнущей сандалом и увитой виноградными лозами с гроздьями разных сортов и цветов, просвечивающимися на солнце.

– Я думаю, что нам будет здесь лучше всего, – констатировал Зевс. – Спокойней. Не желает ли мой друг отобедать? – повелитель улыбнулся.

Словно из-под земли появились стройные юноши с яствами на подносах. Они накрыли стол и незаметно удалились.

– Так будет веселее! – пророкотал басом Зевс, наполнив кубок вином и пододвинув поближе поднос с жареным барашком. – Так что там у нас произошло настолько срочного, что я должен отменить встречу с личным представителем правителя империи Чёрного дракона?

Было видно, что Зевс не очень-то дорожил отношениями с империей драконоидов: наверное, опять будут выпрашивать что-то из живности для коллекции императора.

В последнее время ему становилось всё скучнее. Присутствие людей уже не радовало: одинаковые пиры, затёртые тосты, натужное веселье… От этого он убегал в любовь. Скорее, не в любовь, а во временные приливы страсти. Пассии ему быстро надоедали, встречаться с ними он предпочитал подальше от Олимпа и не в своём облике. Короче, он любил любовь, объектом которой могла стать встреченная нимфа, привлёкшая его внимание, или женщина, созданная другими цивилизациями на других планетах.

– Ну давай, сообщай, что хотел. Видно, что ты чем-то встревожен. Я не ошибся?

– Гера пытается интриговать и делает это весьма активно, указывая всем на недостатки в твоей деятельности, Зевс, – без экивоков начал Галактион. Вымыв руки в чаше с водой, усыпанной розовыми лепестками, отхлебнул вина.

– А я тебе о чём говорю! – укоризненно сказал Зевс. – И чего ей ещё не хватает? – кинув на стол недоеденную кость с мясом, зло выругался громовержец.

Галактион молчал, давая Зевсу время остыть.

На возмущённый рык повелителя из кустов вышел Пегас и уставился на Зевса, силясь понять, чего богине Гере, которую он часто видит, не хватает. Вроде всё при ней… Потом он опустил крылья, задумавшись. Через миг его неожиданно прошибло на стих:

Галактион про себя выругался, вспоминая не очень ласковыми именами Эпиметея, который, создавая животных для олимпийских садов Зевса, наделил своё последнее, не совсем удачное творение – любимца Пегаса, своеобразно устроенным интеллектом и умением рифмовать, предварительно снизив у него влияние инстинктов, вплоть до инстинкта самосохранения. Поэтому от Пегаса можно было ждать не только красноречивой мимики, но и всякого рода удивлённых или восхищенных криков, воплей, красноречивых движений, поз и хвалебных стихов, которые чаще всего оказывались смешными и глупыми, чего не желал признавать Пегас, считая их вершиной поэзии.

Галактион, глядя на изощряющегося Пегаса, вспомнил один из уроков Эпиметея по обучению животного как будущего символа поэзии азам поэзии, о котором ему рассказывали очевидцы.

Урок был не только поучительным, но и красноречиво характеризовал творение. Пегасу предложили сочинить коротенькую оду во славу Зевса-повелителя.

Пегас, распушив крылья и став в соответствующую позу, продекламировал:

Второй куплет уже никто из присутствовавших не слышал – он растворился в смехе олимпийцев.

– Слушай! – грубо прервал тогда сконфуженный Эпиметей своё творение. – Ты как-то помягче с оборотами… Повелитель этого не поймёт… Причём здесь куча?

– Зато рифмуется хорошо, – забил золочёным копытом Пегас.

– Придумай что-нибудь другое, – настаивал создатель крылатого поэта.

– Ладно, – опустив уши и недовольно помахивая хвостом, ответил Пегас. – Пусть будет грозной тучей…

Вспомнив этот случай, Галактион невольно улыбнулся. Творение брата Прометея забавляло как Зевса, так и его гостей. Правда, Пегаса стоило бы править до выступления. Но он своих перлов до публичного их оглашения никому не декламировал.

Не дождавшись аплодисментов и восторженных возгласов, Пегас, компенсируя недополученное моральное вознаграждение, попытался стащить со стола гроздь винограда. Но не судилось. На этом занятии его настиг чей-то мощный удар ногой под зад.

С перепугу разрядившись газовым облаком, оскорблённый Пегас, нервно взмахивая крыльями, скрылся за верхушками кустов.

– Что молчишь, Галактион! Уж говори как есть, – проводив взглядом Пегаса, продолжил Зевс. – Чего она хочет на самом деле? Мести?

– Власти, власти! – ответил Галактион. – Она утверждает, что вы ничем не лучше других богов. Устали, отстраняетесь от решения проблем. Скверно проводите время. Всем хочется перемен. А подбивает на них Гера. Подзуживает.

– Скажите, Галактион, а вам перемен хочется?

– Смотря в чём и каким путём, – рассмеялся Галактион.

Зевс подозрительно посмотрел на собеседника.

– Наивные. Только неудобства создают мне и себе, ропщут. Зажрались. Им, видите ли, скучно. Если бы кто-то мог осуществить переворот, то это мог бы быть только ты, если бы играл на их стороне.

Зевс, нахмурился, уставившись на Галактиона.

Тот улыбнулся, отрицательно качнув головой.

– Мне бы это было крайне невыгодно. Меня вполне устраивает моё место, тем более за вашей надёжной спиной. У вас как правителя постоянная головная боль за свой трон, на который всегда кто-то зарится: если не дети, то ближайшие родственники; если не они, то завистники, скрытые и явные враги. Мне проще вас охранять от смут и прочих неожиданностей. К тому же, меня всё устраивает. А гарантия моего покоя – ваша власть на Олимпе и во всей империи. Поэтому я с удовольствием вам служу. Защищая ваши интересы, я, прежде всего, защищаю свой мир, в котором мне комфортно.

Зевс задумался. Галактион был искренен в своей откровенности и повелителю Олимпа льстило, что его правая рука не лукавит, значит, доверяет правителю. За это он его уважал, ценил и полностью доверял. Громовержец доверился ему и в этом процессе. Галактион не был назойливым и никогда не навязывал своего мнения. Если бы Зевс не просил о помощи, Галактион никогда бы не вмешивался. Разве мимоходом намекнул бы как-то ненавязчиво.

Зевс размышлял. Галактион с аппетитом ел хорошо прожаренное сочное мясо, запивая лёгким молодым вином. Пауза затягивалась. Олимпиец наслаждался обедом, но думал о деле.

– Если с Герой все более менее понятно, – словно читая мысли повелителя, продолжил он, – и меры уже мной приняты, то есть другая, более серьёзная информация, над которой придется хорошенько попотеть. В эгрегоре империи Чёрного дракона я выудил мысли о разработке операции по проникновению на Олимп и похищению то ли божественного огня, то ли меча Урана. Всё указывает на именно тот меч, которым в битве с вами, мой повелитель, не решился воспользоваться ваш отец Крон.

Зевс встрепенулся.

– Он его не применил, потому что не знал, как это сделать. Этот меч никогда ему не принадлежал. Как этот меч оказался у отца – тоже загадка… Гефест пробовал с этим оружием разобраться, но у него ничего не получилось, – слукавил Зевс. – По древним описаниям, это абсолютное оружие, подаренное Всеединым, и ему нет равных. Но принцип действия неизвестен. Что ты думаешь по этому поводу, Галактион?

– О мече надо собрать сведения. Это первое, что мы можем сделать. Но я о другом. Хотел посоветоваться. Вам не кажется, что мы, почувствовав себя всесильными, опрометчиво расслабились? А за это время выросли и развиваются цивилизации, кардинально отличающиеся от нашей и по уровню морали, и по методам защиты. Да, мы существуем в мире, который можем показать или спрятать, если захотим. Но они, враги, активно работают над тем, как без нашего разрешения проникнуть на Олимп. И списывать со счетов эти факты нельзя! Изменилось окружение – должны меняться и мы. Главная опасность – в нашей беспечности, уверенности в том, что мы сильнее всех. И недооценивать её нельзя!

Галактион вздохнул. Было видно, что его тревожат не так перемены во внешнем мире, как то, что происходило на Олимпе. Если раньше боги чётко знали распределение ролей и выполняли свои задачи сообща и бесспорно, то в последнее время многое изменилось. Зевс установил чёткую иерархию (Я, боги, титаны, люди), тем самым разрушив единство всех живущих. Но об этом говорить с Зевсом было поздно. Надо подправить то, что ещё возможно. Галактион продолжил:

– После тысячелетий праздной жизни мы нуждаемся в тщательно продуманной системе охраны. Я думаю, она должна быть комбинированной, где живое будет сочетаться с неживым. Как это решить, я не знаю. Я не специалист в таких вопросах. Следует создать группу из титанов, которые сделают Олимп неприступным для всех наших завистников и врагов.

– Ваши предложения, Галактион.

– Я думаю, с этим справятся Гефест и Эстас.

– С Гефестом в принципе всё понятно. Как, впрочем, и с Эстасом. Он талантлив и амбициозен. Ученик Прометея. Но меня удивляет, почему вы не рекомендуете его учителя? Он лучше ученика справится с этой задачей. Это не подлежит сомнению.

Галактион замялся.

– Прометей излишне эмоционален. А чувства в этом деле могут навредить… Но его ученик Эстас весьма практичен и расчётлив. Если дать ему время и поощрять, он сможет стать со временем равным Прометею. И более предсказуемым. Я вам высказал своё мнение. Решать, как всегда, вам.

Галактион на миг замолчал, потом продолжил:

– Если мы думаем в одном направлении, я ознакомлюсь со всеми описаниями действия меча Урана. И если выужу что-то имеющее отношение к божественному огню, это уже будет неплохо: может дать правильное направление. Всё остальное поищу в эгрегорах… Кстати, там может быть и о мече.

– Вы можете взглянуть на меч и ознакомиться с другим вооружением в моём арсенале, – предложил Зевс.

– Сейчас? Нет. Ещё рано. Нет информации. На этом этапе надо усилить охрану Олимпа, особенно сокровищницы с оружием богов.

– Ты предусмотрителен. Я тебя услышал, Галактион.

После того как ушёл Галактион, Зевс ещё долго сидел в одиночестве, обдумывая то, что ему сказал собеседник. Он доверял Галактиону, но на какое-то мгновение показалось, что власть уходит из рук, уплывает. Олимпиец сказал ему то, что не следовало бы: «расслабились». Это он, Зевс, должен был бы сказать себе самому раньше. Это он, громовержец, расслабился! Может, это имел в виду Галактион? Заметил и на это деликатно намекал…

Зевсу стало омерзительно от кое-каких собственных поступков. Но он прогнал дурные мысли, усыпил совесть и, решив, что от судьбы не уйдёшь, отправился на поиск новых приключений.