Читать книгу Траст - Норб Воннегут - Страница 14

Адвокатская контора «Янг и Скрэнтом»

Хьюитт Янг был адвокатом Палмера и его лучшим другом. Стройный – 140 фунтов вместе с ботинками. Невысокий – не больше пяти футов семи дюймов. Густые серебристо-седые волосы, зачесанные наверх, добавляют ему добрый дюйм, а то и два. Очень деятельный. Появляясь в комнате, Хьюитт провоцирует примерно такую же реакцию, как вбежавший джек-рассел-терьер. Он обладает сверхъестественной способностью ставить все с ног на голову (народ сразу настораживается). А порой, храня верность профессии и своему собачьему эквиваленту, оставляет после себя кучки.

Прямо сейчас я чувствовал себя как одна из них.

ДжоДжо, Клэр и я пришли к 10:00 утра минута в минуту. Хьюитт встретил нас в приемной.

– Спасибо, что пришли, – сказал. – Гроув, не будешь ли добр обождать здесь, пока мы не обсудим семейные вопросы?

– Нет проблем.

Прошло девяносто минут.

Когда я позвонил в свой офис первый раз, Зола доложила: «Рынок тает».

«Таять» – новинка финансового жаргона. Собеседница имела в виду, что покупатели вернулись. И заметно взвинтили цены на акции, в большинстве случаев на 3-4 процента.

Полдюжины звонков спустя мои приставания Золе надоели. Так что наша ассистентка Хлоя – мать-одиночка, называющая вещи своими именами – взяла все в свои руки и вроде как поставила меня в угол: «Если что-нибудь случится, мы тебе сообщим».

Специфика адвокатских контор в том, что они в своих приемных не держат почти никакого чтива. Стоматологи складируют для пациентов все подряд – от «Пипл» до «Спортс Иллюстрейтед». Моя парикмахерская держит свежие журналы об автомобилях, диетах и велоспорте, не говоря уж о порно категории 13+ вроде «Максима». Но в достопочтенной конторе Янга и Скрэнтома был только единственный экземпляр «Уолл-стрит Джорнел». Я прочитал его от корки до корки через пятнадцать минут после прихода.

Мой телефон марки «Блэкберри» был на последнем издыхании. Я от беспокойства не находил себе места, гадая, чего они там застряли, а главное, зачем меня вообще вызвали.

Какого черта я тут делаю?

Последние сорок восемь часов помню смутно. Я не снимал темных очков во время похорон Палмера и изрядную часть вечера, хотя маскировка и не требовалась. Встреча со старыми друзьями притупила мою боль. Однокашники по школе имени епископа Ингланда валили толпами, чтобы воздать Палмеру Кинкейду последние почести. Я их не видел многие годы. И похороны оказались, уж простите, своего рода воссоединением.

Эти же друзья обостряли горе Клэр. Поймите меня правильно. Она хорошенько всплакнула со многими из них. Но не отходила вчера от меня ни на шаг. И именно мою руку сжимала в поисках поддержки, хоть мы и не виделись много лет.

По мне, так странновато.

Может, более знакомые лица напоминали женщине, что Палмера больше нет. В жизни, прежде столь целостной, образовалась лакуна. А может, держаться рядом ее побуждал совет Палмера.

«Ты для него один из тысячи».

В 11:45 утра Хьюитт прервал мои раздумья.

– Извини, что заставил ждать. Я не ожидал, что это отнимет у нас так много времени.

– Все ли в порядке?

– Ничего такого, с чем нельзя разобраться по-семейному.

Опасность, Уилл Робинсон![32]

В конференц-зале я внимательно разглядывал ДжоДжо и Клэр, пытаясь получить хоть намек на то, что здесь разыгралось. Обе женщины выглядели, как и следовало ожидать – измученными семью днями терзаний.

Хьюитт перешел прямо к делу.

– Сразу внесем ясность, Гроув, все цифры уже после налогообложения. То есть насколько точно мы сумели их оценить.

– Понятно.

Хьюитт скромен. Он отличный адвокат.

– Палмер оставил Фонду Пальметто сто пятьдесят миллионов.

– Шутите?!

Я просто не мог сдержаться. Финансовые активы Палмера составляли около 200 миллионов долларов. И три четверти отходит на благотворительность – дар по всем меркам просто ошеломительный. Я рефлекторно бросил взгляд на ДжоДжо и Клэр. Обе улыбались. Обе плакали, и слезы радости струились по их щекам.

– Никаких шуток, – ответил Хьюитт. – Потому-то вы и здесь.

Воспитываясь на Юге, волей-неволей становишься дипломатом. С юных лет узнаешь, как грамотно задавать деликатные вопросы. Вот я – сплошное извинение. Я официален, малость неуклюж. А тут я с места в карьер перешел к сути.

– Вообще-то это не мое дело. И простите, что спрашиваю. Но остается пятьдесят миллионов плюс-минус сколько-то?

Хьюитт поглядел на обеих женщин. Он искушенный профессионал, адвокат, спрашивающий у клиентов разрешения выложить деликатные сведения.

– Давайте, – ободрила ДжоДжо.

Ее обручальное кольцо – бриллиант на три карата с изумрудной огранкой в окружении багетов – сияло на солнце. По моей оценке – семизначное, Гарри Уинстон. Энни поддразнивает меня за наивность в моде. Но в ценностях я разбираюсь, в том числе в драгоценных камнях. В моей работе такие знания полезны.

Кивнув в знак одобрения, Клэр отодвинула длинную челку в сторону.

– Пятьдесят миллионов в финансовых активах, – сообщил Хьюитт. – Плюс дома.

Быть не может!

На миг я даже приоткрыл рот.

– И это после налогов?!

Он заметил мою реакцию.

– Именно так. Что тут удивительного?

Пора пускать в ход дипломатию.

Пятьдесят миллионов долларов перед налогообложением – это еще куда ни шло. А вот пятьдесят миллионов долларов после вычета налогов – нонсенс какой-то, если только Клэр не исключили из завещания. При передаче имущественных прав между супругами – от Палмера к ДжоДжо – налоги не взыскиваются. Таков закон.

Но передача от родителя к ребенку облагается по полной программе. Если Палмер оставил Клэр какие-то деньги или недвижимость, остаток денежных средств и финансовых активов после уплаты налогов должен составить менее 50 миллионов долларов.

Сидя перед обеими Кинкейд, я тщательно подыскивал слова.

– Исходя из того, что мне известно о семье, баланс представляется великоватым.

– Вам известно, что Палмер застраховал жизнь?

– Нет. Но теперь уже да.

Богатые люди часто покупают страховки, чтобы оплатить свои налоги на недвижимость. Вполне возможно, осознал я, что Палмер оставил активы Клэр. Однако я не намеревался извиняться и спрашивать, что именно она унаследовала. Дипломатия – одно. Дурной вкус – совершенно другое. Лучше дать подробностям всплыть естественным образом.

– А зачем здесь я, Хьюитт?

– Палмер просил тебя кое о чем.

– О чем же?

– Он просил тебя войти в попечительский совет Фонда Пальметто.

Вдоль хребта у меня от гордости побежали мурашки. Лоб начало искристо покалывать, как бывает, когда засидишь ногу. В моем бизнесе войти в правление филантропической организации – дело важное, настоящая честь. Особенно такого, активы которого составляют 150 миллионов долларов.

– Не знаю, что и сказать.

– Может, просто «да»? – лицо ДжоДжо сияло. Ее золотистая кожа была в точности такого же цвета, как свет, вливающийся в окна.

Клэр вдруг посвежела. На миг все мы четверо забыли о прошлой неделе.

Впрочем, осторожность есть осторожность, и я вернулся к испытанному временем способу выуживания деталей.

– Расскажите подробнее.

– Членство в попечительском совете в качестве волонтера, – пояснил Хьюитт.

– Разумеется.

– Твои расходы фонд возместит. А как член совета, будешь иметь право голоса в одобрении или отклонении благотворительных проектов.

– Включая и предлагаемые и финансируемые жертвователями, не входящими в семейство Кинкейд?

– Несомненно, – уверенно говорил Хьюитт голосом, чуть осипшим от многих лет раздачи консультаций. – ДжоДжо и Клэр – попечители наряду с тобой. Каждый из вас троих обладает отдельным голосом, что дает тебе решающий голос в вопросах, выходящих за рамки семьи.

– Как я понимаю, участвовать в заседаниях по телефону приемлемо?

– Несомненно.

– Насколько быстро нужно дать ответ?

– К понедельнику, – сказал Хьюитт. – В противном случае я найду замену.

– Ты нам нужен, – вставила ДжоДжо.

– Возьмешься? – осведомилась Клэр.

– Мне нужно спросить в СКК.

– Зачем? – Клэр снова окинула челку со лба.

– Из-за политики компании. Мне требуется одобрение на членство в любом правлении. Особенно в имеющем касательство к деньгам.

– Ты же будешь работать безвозмездно, – возразила ДжоДжо.

– Роли не играет. Я обязан докладывать о любой деятельности за рамками компании.

– Смахивает на то, что за тобой наблюдает Большой Брат, – Клэр произнесла слово «брат» с тремя слогами.

– А что поделать – я работаю на крупном фондовом рынке.

– Извести меня в понедельник, – Хьюитт встал, давая понять, что беседа окончена. – И звони, если будут вопросы.

– Польщен.

Вот тебе и дипломатия. Мое заявление вполне соответствовало истине. Приглашение Палмера войти в правление – честь. Но после первоначального прилива энтузиазма верх взял застарелый фондово-рыночный цинизм.

Это кино я уже видел.

Чем могущественней патриарх и чем внезапнее его кончина, тем больший воцаряется хаос. Я по-прежнему даже не догадывался, что Палмер оставил ДжоДжо по сравнению с тем, что досталось Клэр. Если они не поладят между собой, если возникнет какая-то зависть, я могу оказаться под перекрестным огнем.

Может, такова цена роли тысячного человека Палмера.