Читать книгу Траст - Норб Воннегут - Страница 8

Фейетвилл 28312

В воскресенье пополудни

– Эй, Бисквит! – в переднюю часть комнаты прокладывала себе путь миссис Джейсон, женщина дебелая, выставив грудь вперед, как носовой обтекатель 747-го. – Что нам сказать детям?

Толпа в ожидании примолкла. Они – домовладельцы. Они – семьи военных, тянущихся к своему кусочку американской мечты. Но прежде всего они – родственные души, сплоченные общей проблемой.

Миссис Джейсон Локлир – испытанная местная активистка. Она постоянно проявляла себя, будь то при организации совместных вечеринок целого квартала или в борьбе с повышением налогов на жилища. А теперь созывала силы для схватки за жизнь подрастающего поколения района.

Родители набились в ее колониальный дом площадью 3100 квадратных футов с портиком по всему периметру, самый просторный в округе – единственную резиденцию с салоном в подарок от застройщика. Сообщество Либерти Пойнт Плантэйшнз пребывало на грани срыва.

По большей части застройка напоминала прочие пригороды у выезда 55. Дома единообразные, двухэтажные, с двумя гаражами и излишком красного кирпича. Разнообразие вносили лишь деревянные наличники – белые, синие и темно-зеленые, почти черные.

По передним дворам были разбросаны велосипеды. Газоны заросли росичкой. Под высокими соснами, усеивающими хвоей все вокруг, встречались не заросшие травой участки земли.

Общественный плавательный бассейн был чуточку маловат. Детишки вечно прыгали «бомбочкой» один другому на голову, и каждое лето совершались три-четыре звонка в службу спасения и происходили поездки в травмпункт из-за сломанных костей. Либерти Пойнт Плантэйшнз было местом, где молодые семьи могли бы состариться – если бы не ротация действующей армии, перебрасывающая всех с места на место каждые несколько лет.

Сегодня же соседи позабыли о традиционных жалобах пригородов Юга. Чьи там дети задирают других. Чьи там собаки угрожают окружающим – или заприте, или усыпите. Кто там подымает слишком много шума – либо гулянками всю ночь напролет, либо давя на клаксон перед домом, чтобы поторопить детей в школу, церковь или еще куда-либо. Все до последнего человека – и мужчины, и женщины – объявили войну общему врагу:

«Самым интимным радостям».

Бисквит Хьюз озирал толпу пылающим взором, насупив брови и сжав кулаки. Росту он был немалого, однако своими габаритами страха не внушал, относясь скорее к категории плюшевых мишек. Каждое утро его расплывшееся тело появлялось в «Деннис»[11].

Бекон, колбаски, яичница, сироп, сбитое масло и стопка блинчиков… Бисквит считал, что завтрак «Большого шлема» – единственный достойный способ встретить день. Потребление калорий просто чудовищное, целых 1100 единиц этой вредной энергии, но он считал, что заказанный вдогонку йогурт переводит пищу в разряд здоровой.

Следующие минут пять, понимал он, будут критическими. Надо проявлять деликатность, подбирая слова с дипломатическим искусством всех посланников ООН, вместе взятых. Потому что ему предстояло вот-вот сбросить на Либерти Пойнт Плантэйшнз вторую информационную бомбу, причем куда большей взрывной силы, чем кошмарный рекламный щит, маячащий над I-95.

Интересно, многие ли из собравшихся ночью спали, гадал Бисквит. Или торчали всю ночь на задних дворах, глазея на чудовищные алые губы, ярко освещенные и похотливые. Или изливали душу своим священникам все утро, кипя гневом, молясь и ломая голову, что же будет с их округой, некогда казавшейся вполне безопасным местом.

На следующей неделе выезд 55 станет местом стремлений, влекущим дальнобойщиков из Нью-Джерси купить знойные фильмы и принять ледяной душ. Уж тут никаких сомнений: покамест местная публика еще сдерживает свои эмоции, но его откровение повергнет их в такое неистовство, какого в округе Камберленд еще не видывали.

* * *

Аллан Хьюз по прозвищу «Бисквит» – отнюдь не самый ловкий адвокат в Фейетвилле. Нелады с законом у него начались еще со старших классов. После «Бури в пустыне» и четырех лет службы в армии он с грехом пополам окончил юридическую школу Нормана Эдриена Уиггинса, пока та находилась в Бис-Крик.

Городишко был засушливый, а от занятий – рафинированного, мучительного языка профессоров, долдонивших и долдонивших свое, – у него сводило зубы. То, как они размывали грань между добром и злом, доставало его донельзя.

Не самый ловкий адвокат. Но и не самый захудалый. Не самый беспощадный. Зато самый упертый. Бисквит следовал букве закона, опираясь на свои убеждения и совесть, а не на логику или исследование фактов. Он был адвокатом, повергавшим в восторг всех обездоленных, некогда не сходившим с первой полосы «Фейетвилл Обсервер», надеждой простых граждан, пострадавших от загребущих лап большого бизнеса.

Четырьмя годами ранее Бисквит подал иск против «Кавенер Ленд Девелопмент» – компании, вошедшей в листинг NASDAQ, расквартированной в Калабасасе, Калифорния. Он подал групповой иск от имени четырнадцати домовладельцев из Ривервуд-Саут близ Форт-Брэгга. Семьи из того района жаловались на халтурную работу застройщика, что крыши у них текут, как решето, при каждом дожде. Плесень и грибы растут повсюду.

Партнеры по его бывшей адвокатской конторе посоветовали поставить на деле крест.

– Нам никогда не заплатят.

– Дело не в деньгах, – доказывал Бисквит. – Мой старик служил. И я не стану тут рассиживаться, глядя, как кучка кретинов из Калифорнии обирает наших сержант-майоров. Я возбуждаю дело – с вами или без вас.

Без.

Старший партнер, фигурально выражаясь, дал Бисквиту под зад коленом прямо на месте.

– Мы наняли вас заключать сделки с недвижимостью, а не ввязываться в тяжбы, в которых если кто и может победить, то уж вы в распоследнюю очередь.

Бисквит совладал с сильным желанием сказать: «Пошел на хрен, золотце».

Он взялся за дело вопреки всяким шансам и вел его из полинезийского тики-бара под Брэггом, принадлежавшего ему на паях с зятем[12]. В распоряжении «Кавенер» было больше денег и следователей. Больше наемных убийц, всех до единого выходцев из Гарварда и Йеля. Все больше, и больше, и больше. Они были компетентными оппонентами, матерыми юристами, а он надрал им в суде задницы.

Кроме бедствующих семей, в Бисквита верили очень немногие. А те жили в поросших плесенью домах с сырыми фундаментами и без рубероида под черепицей. Им надо было верить хоть в кого-нибудь – в кого угодно, – а он оказался единственным адвокатом, пожелавшим взяться за дело с оплатой по результату.

А еще на него надеялась Вера Энн Хьюз. Она всегда говорила мужу: «Ты сможешь выиграть это дело».

Свои посредственные адвокатские навыки Бисквит компенсировал тщательностью изысканий. Он опросил всех до единого – все семьи в районе, строительных инспекторов и клерков городского управления. Он прогуглил[13] всю верхушку руководства «Кавенер», изучая их прошлое под лупой до тошноты. Он выискивал песчинку, крошку, хоть какую-нибудь мелочь, способную дать его клиентам преимущество.

А наткнулся на гору. Фейетвилльский строительный инспектор согласился встретиться в «Полинезийском баре Фила». И их разговор, подогретый тремя порциями «Май-тай», которые влил в себя каждый, превратил адвокатскую практику, во всех прочих отношениях заурядную, в пьедестал для легенд.

Инспектор: «Как по-вашему, сколько ваши клиенты заплатили за свои дома?»

Бисквит: «В среднем по двести тысяч».

Инспектор: «Сомневаюсь, что эти дома стоят хоть три тысячи за пару».

Бисквит: «Что вы имеете в виду?»

Инспектор: «Дешевле их снести и построить с нуля, чем все отремонтировать».

Бисквит: «Но ведь ваш департамент выдал акты приемки в эксплуатацию».

Инспектор: «Сплошная липа. Мой предшественник брал на лапу, и я могу это доказать».

Эта история затмила все фейетвиллские новости – отчасти благодаря тому, что Бисквит умел работать с прессой. Он обещал напитки – «Военно-морской грог» за счет заведения – в «Полинезийском баре Фила» за каждую напечатанную статью и каждый вышедший в эфир телевизионный ролик о «Кавенере». Застройщик пошел на мировое соглашение вскоре после публикации сокрушительной статьи в «Уолл-стрит Джорнел».

Сумма, выплаченная по соглашению, не раскрывалась. Но Бисквит прикарманил 2,1 миллиона долларов. А его репутация набрала и вес, и статус.

Свой успех он растолковывал, будто давал рецепт коктейля: «Немного разнюхивания, чуть-чуть преувеличения и большое количество СМИ».

Теперь наметилась новая битва. Жители Либерти Пойнт Плантэйшнз согласились, что Бисквит Хьюз – самый подходящий человек, чтобы защитить их кусочек американской мечты. Но они даже не догадывались, что Бисквит уже успел откопать.

* * *

Температура в гостиной семейства Локлир от такого скопления народа нарастала. Адвокат почти физически ощущал их упования. Чувствовал надежду, что его слова смогут поправить дело. Что «Самые интимные радости» уберутся прочь, и жизнь вернется в нормальную колею.

– Знаете, что сказала моя дочь? – провозгласила миссис Джейсон Локлир. Она связалась с Бисквитом первой, настигла его еще вчера утром. Все взоры в комнате обратились к ней. Локлир – женщина крупная, и на время она завладела ситуацией.

Бисквит ждал, терпеливо и почтительно. Он помнил подспудную злобу в Ривервуд-Саут. Он не забыл, каково было в его детстве, когда вся семья Хьюзов из восьми человек собиралась за столом. Лучше дать людям выпустить пар. Сбросить давление.

Как только Локлир выговорится, да и все остальные, если на то пошло, он выложит свои мысли на манер Джо Фрайдея[14]. «Только факты, мэм». Во всяком случае, попытается.

– Моя дочь прочла слово «костюмы», – сообщила Локлир. – И думает, что СИР продает товары для Хэллоуина.

– Джейсон с радостью повидал бы тебя в наряде-другом, – сострил Эванс, один из мужей в собравшейся толпе. Он умел разгонять мрак и сеять мир во время ссор между соседями.

Пара человек хихикнули, что заставило жену Эванса заехать ему локтем под ребра. Впрочем, смешки вышли вялые. А Локлир посмотрела на оскорбителей волком, и ее вспыльчивый норов подсказал им, что лучше прикусить язык.

– Я не могу помешать «Самым интимным радостям» открыться на следующей неделе. – Бисквит огорченно покачал головой.

По всей комнате прокатился вздох, будто шипение воздуха, выходящего из воздушного шара.

– Придержать их законом о районировании, – предложил кто-то.

– А как гипермаркет только для взрослых вообще смог зайти настолько далеко? – требовательным тоном спросил другой.

– Ага! – рявкнул третий. – Это же адский позор!

Комната разразилась негромким, невнятным ропотом. Соседи разговаривали между собой и выпаливали вопросы быстрее, чем Бисквит успевал отвечать. Но ответа никто и не ждал. Локлир явно потеряла поводья, и разнузданная толпа становилась шумнее с каждым мгновением.

Бисквит сжал губы, сунул в рот указательный и большой палец и засвистел, как клапан паропровода. Раздражающий потенциал пронзительной ноты оказался куда выше, чем у скрежета ногтями по классной доске. Резкий звук утихомирил гневную толпу и погнал подвывающего пса Локлиров – Доджера – за угол.

– По поводу здания я проверил, – поведал Бисквит. – Закон нашего округа гласит, что СИР не может размещаться ближе трех тысяч футов от жилого района, церкви или школы. А он не ближе. Чтобы до него добраться, надо проехать не меньше полумили от выезда 55, откуда следует, что постановлений о районировании он не нарушает.

Вся комната в один голос зароптала.

– Но зачем позволять фактам встать у нас на пути? – вопросил он, цитируя профессора своей юридической школы. – Завтра я поговорю с окружными инспекторами. Накручу их.

– Молодец! – подбодрил кто-то из мужчин.

– Не торопитесь, – предупредил Бисквит. – Скорее всего, СИР отвечает нашим нормам районирования. И сомневаюсь, что они подпадают под формулировку «сексуальных услуг, корпоративных и индивидуальных», действующую в нашем округе.

– СУКИ, – растолковал Эванс.

В комнате снова начал перекатываться ропот, пока Локлир не развернулась, чтобы уничтожающим взглядом заставить толпу притихнуть.

– Почему же это не сексуальные услуги?

– Смешанный ассортимент. Подбор товаров. Взять хотя бы упомянутые вами костюмы, все дамское белье, сувениры, продукты с БАДами – все это продукцией только для взрослых не считается. Гипермаркеты наподобие «Самых интимных радостей» раскиданы по всей стране. Большинство из них отводят порнофильмам и игрушкам куда меньше места, чтобы не напороться на требования по районированию для заведений, предназначенных для взрослых.

– А как же бар? – напирала она.

– А что с ним не так? Я не видел ни одного упоминания о танцовщицах топлесс.

– Нам нужно какое-нибудь чудо из разряда «Кавенер», – заключила Локлир, напомнив адвокату о значимости его работы. Его миссия – любой ценой помешать гипермаркету только для взрослых осквернить их стиль жизни в Либерти Пойнт Плантэйшнз.

Некоторые из соседей, только-только сменившиеся с нарядов, были одеты в полевую форму, или «хабэшку», как ее зовут в войсках. Военная форма всегда наполняла душу Бисквита чувством причастности, готовностью к борьбе, волей, энергией для умножения усилий. Но он напомнил себе, что не стоит давать несбыточные обещания. Это вернейший способ не оправдать ожидания, а его новейшие клиенты должны точно знать, с чем столкнулись.

– Я брошу против них все, – пообещал он, – вплоть до кухонной раковины. Но наши шансы на победу пятьдесят на пятьдесят.

– Пытаетесь взвинтить свой гонорар? – бросил Эванс, на сей раз не получив локтем в ребра.

– Гонорар есть гонорар, – не поддался Бисквит на провокацию Эванса. – В подобных случаях я первым делом проверяю владельцев. Стараюсь нарыть что-нибудь скверное. Раздуть это в прессе. А затем обрушить все силы ада и политического давления на комиссию по районированию.

– Ну так сделайте, – призвала Локлир.

Все собравшиеся до единого кивнули в знак согласия. Стиснув зубы с суровыми лицами, отражающими полнейшую решимость сразить Голиафа.

– Не сработает, – отрезал Бисквит.

– Почему это?

– Католики тут есть? – окинул он толпу взглядом.

Руки подняли с полдюжины человек, включая и Локлир.

– А религия-то тут при чем? – возразила она.

– СИР принадлежит фонду.

– Какому еще фонду? – спросил кто-то.

– У которого много денег и разветвленная структура.

Решительность на лицах уступила место замешательству. В комнате снова вспыхнул беспорядочный гомон; никто не ждал ответа адвоката, зато каждый требовал объяснения.

Бисквит свистнул, пронзительно призвав к вниманию, и толпа примолкла.

– Фонд называется, – поведал он, – Католическим.

Ошеломленное молчание.

– И что отсюда следует? – потребовала объяснения Локлир.

– СИР не продает презервативы, – ляпнул Эванс.

– Я уже провожу расследование, – заметил Бисквит. – Можете на меня положиться.