Читать книгу «Спартак». Хроники возрождения». Книга вторая. 1977 год. Чистилище - Олег Медведев - Страница 11

Четыре последующих года Бескова – от «Динамо» до «Спартака» – вместили многое. Родное общество не бросило – Бесков остался «в обойме», был назначен куратором всех динамовских команд РСФСР, что еще раз подтверждает, что конфликт в «Динамо» случился все-таки в большей степени с игроками, не с руководством. Работа куратором – во многом чисто номинальная, однако кругозор расширяющая. Не потому ли Бесков начнет в «Спартаке» с организации смотра команд, входящих в республиканское общество, в поисках возможного пополнения?..

Параллельно началась учеба на факультете усовершенствования для тренеров команд мастеров при Центральном институте физкультуры. За соседними партами – недавний принципиальный оппонент в противостоянии московского и киевского «Динамо» Виктор Маслов, удачливый соперник в ташкентском «золотом матче» Валентин Николаев и даже один из былых наставников и учителей Михаил Якушин. Были и новые близкие знакомства, в том числе, с преподавателями, кандидатами наук Сергеем Савиным и Юрием Морозовым. Спортивная наука в те годы стремительно развивалась, и хотя повальная мода на «комплексные научные группы» придет чуть позже, с первыми успехами Лобановского, Бесков и сам придет к необходимости тесного сотрудничества с учеными людьми. И если Морозову Бесков откроет дорогу в тренерский цех, после чего пути их разойдутся, работа с Савиным продолжится и в 1980-е годы, их статьи за двумя подписями можно найти в специальной литературе.

От работы с клубными командами в этот период судьба отвела. Валерий Мирский утверждал, правда, что кандидатура Бескова всерьез рассматривалась в 1973 году в качестве возможного преемника Александра Севидова в киевском «Динамо»: «Бака (Михаил Макарович Бака, в тот момент руководитель ЦС республиканского общества «Динамо» – прим. автора) любезно сообщил: кандидатов двое – Бесков и Качалин. И добавил: налаживать диалог с Константином Ивановичем будет он сам, они с Бесковым давно представлены друг другу…»257. Однако вновь, как и десятью годами ранее, альянс с киевским «Динамо» не сложился. Тогда препятствием стала отчаянно запротестовавшая игроцкая вольница. Теперь же в Киеве возобладало желание избавиться от засилья московских специалистов и заиметь, наконец, «своего, родного тренера». Выбор, как известно, пал на Валерия Лобановского.

Однако случилась сборная. Впервые оказавшаяся за бортом финального турнира чемпионата мира, пусть и по политическим мотивам, из-за отказа ехать в только-только переживший кровавый военный переворот Сантьяго, и достаточно неудачно выступавшая в 1973 году под руководством Евгения Горянского.

О назначении Бескова старшим тренером сборной СССР было объявлено 10 марта 1974 года. И вновь работа была недолгой и фактически завершилась памятным болезненным поражением 30 октября в Дублине от ирландцев – 0:3 в единственном в том году официальном матче группового турнира чемпионата Европы. Несмотря на большой резонанс, об отставке Бескова речь вроде бы не шла. Хотя тот же Михаил Бака, ставший к тому моменту председателем Спорткомитета Украинской СССР, республиканским спортивным министром, передал через «Советский спорт» «привет» тренеру, которого еще недавно хотел видеть во главе киевского «Динамо»: «Но мне все же кажется, что главная доля вины за поражение лежит на руководстве команды, в частности, на старшем тренере К. Бескове. Ведь общепринято, что за неудовлетворительные результаты работы спрашивают, прежде всего, с руководителя…»258. Так или иначе, но Бескова от работы со сборной отстранили. Хотя тот же Юрий Морозов утверждал, что это было решение самого Бескова: «Это заблуждение: никто его не отстранял. Он сам решил уйти. Помню, Константин Иванович мне сказал: «Поскольку костяк сборной составляют киевляне, будет правильно, если Лобановский и Базилевич станут работать с ними и в сборной. А мы с тобой возьмем олимпийскую команду»…»259.

Морозов к тому времени вместе с еще одним ленинградцем Юрием Ханиным и москвичом Сергеем Савиным были привлечены Бесковым к работе и составили впервые появившуюся в практике сборной постоянно действующую научную группу. Впрочем, Морозов рассказывал, что фактически работал помощником старшего тренера и делал «…все то, что делает любой второй тренер. Кроме того, я отвечал за селекционную работу, помогал Бескову в составлении тренировочных планов…»260. В олимпийскую сборную вместе с Бесковым Морозов идти отказался, задержался в первой и на многие годы стал одним из ближайших соратников возглавившего тогда сборную Валерия Лобановского. Спустя годы на вопрос, можно ли его назвать «человеком Лобановского», Морозов ответит: «Нас с Валерием Васильевичем действительно связывает и долгая совместная работа, и товарищеские отношения. Но я никогда не был «человеком Лобановского» в том смысле, который обычно вкладывается в это определение. С таким же успехом меня можно назвать и «человеком Бескова». <…> Многие сейчас этого не помнят или не знают, но впервые на должность второго тренера сборной команды меня пригласил вовсе не Лобановский, а Бесков. В конце 60-х-начале 70-х годов я в составе научной группы кафедры футбола и хоккея Ленинградского института физкультуры имени П.Ф.Лесгафта часто выезжал на тренировочные сборы команд мастеров. Мы оценивали скоростные качества игроков, их выносливость, работоспособность, снимали и другие характеристики. Полученной информацией делились с тренерами и, разумеется, довольно тесно общались с ними. Видимо, Бескову я чем-то запомнился… <…> …Будучи доцентом кафедры футбола и хоккея, постепенно пришел к выводу, что пора проверить себя и в практической тренерской работе. Но мечту эту не так просто было осуществить: меня ведь никто как тренера не знал. Тот звонок Бескова – это было первое предложение…»261.

Еще одно любопытное событие в том сезоне – инициатива Бескова провести матч двух сборных команд первой лиги, фактически смотр будущего сборной. «Нам достаточно хорошо известны возможности кандидатов в сборную страны… <…> Однако это совсем не значит, что мы уже можем отказаться от поиска одаренных футболистов. Нужно смотреть на несколько лет вперед. Хороший ансамбль, способный решать большие задачи, за один-два года не создашь…»262, – скажет Бесков после игры еженедельнику «Футбол-Хоккей».

Среди призванных на этот просмотровый матч можно найти немало известных в ближайшем будущем имен – Юрий Роменский («Нефтчи»), Виталий Раздаев («Кузбасс»), Александр Погорелов («Памир»). Некоторые оставят свой след и в «Спартаке» – Александр Смирнов («Шинник»), приглашавшиеся впоследствии Бесковым в команду Виктор Ноздрин («Металлург» Липецк), Вадим Лосев («Крылья Советов»), Эдгар Гесс («Памир»), Сергей Никифоренко («Локомотив»)…

1975 год Бесков провел в работе с олимпийской сборной, завоевавшей путевку в Монреаль. Куда, однако, поехала совсем другая команда с другими тренерами, о чем мы достаточно подробно вспоминали. Бесков не скрывал своего негодования и разочарования публично: «Вопреки мнению тренерского совета (председатель Ан. Старостин), куда входят ведущие наши специалисты – В. Маслов, М. Якушин, Г. Качалин, Н. Симонян, В. Соловьев, В. Николаев и другие, была распущена олимпийская команда. Мне, как старшему тренеру этой команды, не сочли даже нужным объяснить мотивы этого странного решения Управления футбола…»263.

Следующий сезон Бесков, как известно, едва не начал в ЦСКА, однако с генералами не поладил, еще не приступив даже толком к работе: «…В 1976 году Бескова вновь пригласили в ЦСКА и, получив его согласие, представили футболистам. На следующий же день в узком кругу ему предложили кандидатуры двух ассистентов. «Сегодня вы навязываете мне помощников, а завтра состав на игру будете диктовать!», – вскипел Бесков и, громко хлопнув дверью, покинул один из просторных кабинетов Министерства обороны…»264. В результате вернулся к тихой кабинетной работе в российском совете общества «Динамо», попутно отклонив предложение ташкентского «Пахтакора», и готовился стать начальником команды московского «Динамо» при старшем тренере Александре Севидове. Что мог бы привнести в наш футбол такой монументальный тандем, можно только гадать…

В этот момент его и нашло предложение, от которого он не смог отказаться. Спустя десятилетия невозможно не задаваться вопросом – почему тогда, в самой трагической для «Спартака» ситуации, возвращать команде былую славу был призван именно он, варяг, чужак, и отнюдь еще не тот Бесков, каким мы его видим из дня сегодняшнего, обремененные знанием последующего хода истории?..

Выбор этот, как бы ни превозносили впоследствии провидение, посетившее тогда братьев Старостиных, был именно в тот момент не столь уж очевиден. Безусловно, едва перешагнувший рубеж 56-летия Константин Иванович был к тому времени уже тренером, что называется, с репутацией, солидным опытом, успевшим поработать и со сборной команды страны, и уже со всеми, кроме «Спартака», московскими клубными командами. Более того, вклад Бескова в тренерское дело уже был общепризнан, Бесков определенно входил в число ведущих тренеров страны.

«Когда В. Гюго спросили, кто лучший писатель мира, он ответил: «Я». Допускаю, что Константин Иванович Бесков может повторить такое утверждение применительно к футбольным тренерам и, по-моему, не особо преувеличит. Оснований у него для этого предостаточно. Первое – восторженные отзывы прессы о его тренерских способностях. Затем – мгновенные успехи всех команд, которые попадали под его руководство, и, наконец, особые отношения с футболистами этих команд…»265, – как кажется, не без известного оттенка иронии скажет о Бескове в эссе, опубликованном в апреле 1969 года в журнале «Наука и жизнь», Николай Петрович Старостин, по справедливости оценив, впрочем, тренерский дар Бескова: «Он насаждает современный футбол повсюду, где прикладывает свою руку…»266. Однако, вот беда, побед – главного критерия тренерской состоятельности – у Бескова и к началу 1977-го будет немного…

Да, в послужном списке Бескова к тому времени были два Кубка СССР, выигранных под его началом динамовцами, успешный вывод олимпийской сборной СССР в финальный турнир монреальской Олимпиады. Но, в то же время, памятны были и обидные неудачи, когда ведомые Бесковым команды останавливались буквально в шаге от успеха. Так было со сборной в Испании в 1964 году, так было в Ташкенте с «Динамо» в 1970-м, так было в Барселоне в 1972-м. И, главное, к 1977 году Константин Иванович Бесков за двадцатилетнюю тренерскую карьеру так ни разу и не привел свою команду к чемпионскому званию…

Мнение, что для Бескова процесс, игра важнее результата, преследовало его всю карьеру. В 1988 году, после второго своего чемпионства со «Спартаком», на прямое замечание журналиста, что, похоже, самое интересное для него вовсе не результат, а сам процесс создания команды, Бесков признается: «Я бы сказал так: не только результат. Конечно, необходимо видеть плоды работы, они мобилизуют и вдохновляют…»267. Результат пришел только в «Спартаке», и не так уж легковесна, как это может показаться, фраза Евгения Ловчева: «Бесспорно, что Бесков создал нынешний «Спартак», но ведь и «Спартак» создал Бескова…»268.

Однако в 1977 году и до первого «золота» было еще далеко, и, как вспоминал тот же Ловчев, тема «непобедительности» Бескова буквально витала в воздухе: «77-й год. «Спартак» выигрывает турнир в первой лиге и возвращается в высшую. Меня приглашают на комсомольский «огонек». Задают вопросы: дескать, что стало причиной победы? Кто главный молодец? Начинаю отвечать и в каждом ответе, так получается, скатываюсь к мысли о том, что во всем «виноват» тренер.

Встает какой-то дядька и говорит:

– Евгений, я вас прошу, не превозносите Бескова.

Начинаю новую историю и опять возвращаюсь к фигуре тренера, хвалю его. Опять встает дядька и одергивает меня. Закипаю:

По— чему тренера-то нельзя похвалить?

– Потому что он ничего не выиграл, – таков был ответ…»269.

…Вот чего было в тренерском багаже Бескова к моменту приглашения в «Спартак» в избытке, так это обидных поворотов его тренерской судьбы, недопониманий, а порой и прямых столкновений с руководителями различных рангов, с именитыми футболистами возглавляемых им команд, что создало ему устойчивую репутацию человека жесткого, неуживчивого, со сложным, порой даже вздорным характером. Собственно, во многом, так оно и было – судьба, она ведь и формирует характер. И корни многого из того, чему еще только предстояло тогда проявиться в период работы Бескова в «Спартаке», следует искать в тех обидах и столкновениях. Равно как и причины многих обид и столкновений – в характере.

«…Его тренерскую судьбу не назовешь счастливой. Громадная работоспособность, любовь к своему делу, глубокое знание футбола, авторитет блестящего в недавнем прошлом игрока – все это дает ему, как говорят, карты в руки. Но и у Бескова есть пробелы. Главный: он слишком самоуверен и потому хочет объять необъятное. Его планы нередко слишком велики, а потому и невыполнимы…»270, – писал в 1969 году Старостин, еще тогда найдя формулу, которая станет во многом пророческой и применительно к их личным взаимоотношениям, и к судьбе Бескова в «Спартаке»:

«По натуре Константин Иванович диктатор, но бархатный. В отношениях с игроками он предпочитает убеждать, а не приказывать. С руководством команды позиция другая: либо все, либо ничего. Видимо, поэтому и столь разная репутация у этого человека в спортивных кругах. Игроки его любят и хвалят, а в тренерской среде считают высокомерным человеком, мнящим себя безгрешным…»271.

«Считается, что из великих тренеров от места чаще всего отказывали Константину Ивановичу Бескову…»272, – блестящая, чуть кокетливая фраза Александра Нилина как нельзя точно отражает траекторию тренерской биографии Бескова. Которую тот и сам считал не слишком счастливой: «В футбольных вопросах она была несправедливая. Времени не хватало создать команду, которая необходима…»273. Именно в этом видел причину отсутствия у Бескова победного послужного списка Старостин: «Кратковременность в работе не приносит лавров. За год-два теперь до золотых медалей трудно добраться, если начинаешь с азов…»274.

Старостин находил в такой фатальности закономерность, предопределенную характером Бескова: «…Константин Иванович взаправду первоклассный тренер и милый человек. Он как свеча горит на родном деле. Работает с утра до ночи, возится с ребятами, как отец. Старается до всего дойти самолично. Во всем навести полный порядок. О футболе может беседовать часами, но, как только разговор заходит о его личных недостатках в тренерской работе, сразу взрывается. Чуть что – ультиматум и просьба освободить. Так, громко хлопая дверью, К.И.Бесков оставлял все прежние места работы, не сожалея о том громадном труде, который вложил в каждую из предыдущих команд…»275. О том же скажет спустя десятилетия в своих мемуарах и Валентин Бубукин, сталкивавшийся с Бесковым и в ЦСКА, и в «Локомотиве»: «Создав прекрасные условия для работы и до мелочей расписав свои тактические замыслы, Константин Иванович, к сожалению, больше ничего ни знать, ни видеть, ни слышать не хотел… Вот у этого блестящего тренера и возникали многочисленные проблемы как с руководством, так и со многими известными игроками…»276.

Бесков, несомненно, обладал как тренер необходимым в тот момент «Спартаку» набором качеств. Среди прочего, что немаловажно – непоколебимой верой в свои силы: «Прямо скажем, далеко не каждый отважился бы принять этот пост в такой обстановке. Условия были жесткие: команда на виду у миллионов, и все ждут и требуют только одного: ее непременного, и причем немедленного – именно в сезоне 1977 года, – возвращения в высшую лигу. А шансов на абсолютный успех, увы, не так уж много. Бесков прекрасно понимал: малейшая неудача, малейший срыв тяжело скажутся на его авторитете. Сколько будет пересудов, всевозможных разговоров… Но, несмотря на все, он принял предложение…»277, – скажет о Бескове Леонид Прибыловский. Да и сам Константин Иванович заметит: «Не скажу, чтобы мне особенно везло на тренерском поприще, хотя и неудачником себя не считаю. Все, чего я добился, – результат больших усилий. Мне не приходилось получать хорошо подготовленную команду. <…> Думаю, что без веры в свои силы я бы не смог взять на себя команды, покинувшей высшую лигу…»278.

Наверное, все это принимал в расчет Николай Петрович. Хотя, нет сомнений, что далось Старостину такое решение нелегко. И наверняка не только чужеродное «Спартаку» «происхождение» Бескова имел он в виду в разговоре, о котором позже вспоминал Владимир Маслаченко: «Когда с Бесковым у „Спартака“ все было на мази, я спросил Старостина: „А как же его динамовские корни?“ – „Да ты знаешь, есть вещи, которые, наверное, надо как-то преодолеть“. При этом опустил голову и в раздумьях теребил что-то в руках…»279.

«Образованный, сознательный игрок семидесятых годов ждет раскрепощенного, красивого футбола и творческого романтического тренера. Ждет своего Константина Станиславского. Почему бы не попытаться стать таковым Константину Бескову?»280, – такими словами завершил свое эссе в 1969 году Николай Петрович. Наверняка не предполагая, что футбольным Станиславским стать Бескову судьба распорядится не где-то, а именно в «Спартаке». Как наверняка и предположить не мог Андрей Петрович Старостин, как вернется к нему всего через несколько лет его шутка, сохраненная для истории Львом Филатовым: «Осенью 1970 года в клубе на Лубянке торжественно отмечалось пятидесятилетие Константина Бескова. Ораторы, как принято, усердствовали, стараясь польстить юбиляру, соревнуясь в этом безобидном комическом занятии. От „Спартака“ речь держал Андрей Старостин. Он выиграл конкурс ораторов и своим артистизмом, медовым басом, а более всего неожиданной концовкой: „Будет трудно, Костя, приходи в „Спартак“, поддержим“. Эти слова обсуждались в кулуарах, никто не мог понять, что подразумевал Старостин, искали скрытый смысл. Они тем более удивили, что расходились с таблицей: в чемпионате того года „Динамо“ во главе с Бесковым поделило первое-второе место с ЦСКА, а „Спартак“ остался третьим. Старостин со своей обаятельной улыбкой, с таинственным прищуром задал загадку динамовской аудитории. Поговорили и забыли. А я по репортерской привычке слова те занес в блокнот как забавные. Спустя шесть лет запись пригодилась. Бесков в своем родном „Динамо“ остался без тренерской работы, корпел над бумажками в канцелярии. „Спартак“ же в тот момент сенсационно вылетел из высшей лиги, и это было для его сторонников как конец света…»281.

И все же, почему именно Бесков?..

Ответ на вопрос этот нашелся, лаконичный и точный, в одном из давнишних интервью Николая Петровича Старостина: «Спартак» первый раз упал на дно, положение было исключительным, и пришлось отойти от традиции собственных тренеров, тем более что тренеры-спартаковцы его на это дно и опустили. Идея обращения к Бескову принадлежит моему брату Андрею Петровичу. Он пришел и сказал: я знаю человека, который вот при таких исключительных обстоятельствах может взяться за дело и вытянуть его своими исключительными средствами и методами. То есть системой. Есть хирурги, которые берутся за операции, где не исключается смертельный исход, а другие за это никогда не возьмутся. Бесков взялся, и операция, как видите, прошла благополучно. «Спартак» выздоровел…»282.