Читать книгу «Спартак». Хроники возрождения». Книга вторая. 1977 год. Чистилище - Олег Медведев - Страница 12

Неизбежно возникает и другой вопрос – была ли альтернатива Бескову? Слишком уж немыслимым представлялось тогда это сочетание – Бесков и «Спартак»…

Свет на этот вопрос могли бы пролить лишь главные действующие лица тех событий, но, увы… Воспоминаний, указывающих хотя бы на обсуждение иных кандидатур, они не оставили. Можно лишь предположить, что «семейным советом» Старостиных рассматривались и другие тренерские варианты. Позже Владимир Маслаченко будет утверждать, что «…вначале речь шла не о Бескове, а опять о Симоняне, но что-то их останавливало…»283. Да еще Александр Кочетков спустя много лет признается: «Кстати, за пару туров до конца того, столь драматично для «Спартака» закончившегося чемпионата, я получил от Николая Петровича Старостина предложение возглавить команду. Но принять его не мог, поскольку уже был связан договоренностью с ташкентским «Пахтакором» на следующий сезон…»284.

Единственное, пожалуй, достаточно сколь серьезное, столь и трудно вообразимое свидетельство факта давнишних переговоров – если их можно назвать таковыми – с другими кандидатами на пост старшего тренера «Спартака» обнародовал все тот же Маслаченко. В 2003 году в вышедшей в Киеве книге «Футбол на Бессарабские ворота» он поделился историей, как «…лично вел беседы с Николаем Петровичем Старостиным о том, чтобы пригласить Лобановского…»285 в 1976 году в «Спартак», и реакцией Старостина: «В конце концов Николай Петрович после долгих размышлений сказал мне: «Наверное, нас все-таки в Москве не поймут. И прежде всего, может быть, представители журналистской братии, не очень лояльно относящиеся к тому, как работает тренерская бригада во главе с Лобановским в киевском «Динамо» и в сборной Советского Союза. Вот такой мой окончательный ответ…»286. В книге его близкого друга Вадима Лейбовского «Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня» автор приводит эту же историю в изложении своего героя, но с несколько иной интерпретацией ответа Старостина: «Открою секрет. Когда «Спартак» вылетел из высшей лиги, лично я предложил Николаю Петровичу Старостину пригласить в команду Лобановского. Через пару дней мы созвонились, и он сказал: «Я готов с тобой согласиться, но нас с тобой, и меня, в первую очередь, не поймут болельщики». И эта тема была снята…»287.

Невероятных предложений в те беспокойные дни хватало. Николай Петрович, к слову, не без юмора вспоминал об обстановке, царившей вокруг «Спартака»: «В это взбаламученное, нервное время заявился ко мне человек, которого я видел первый раз в жизни (запамятовал уж, в каком городе он проживает), и без церемоний объявил следующее: „Из первой лиги вам самим без помощи не вернуться, застрянете надолго. Я гарантирую возвращение сразу, через год. Вы мне даете московскую прописку, трехкомнатную квартиру и на нужные расходы – сорок пять тысяч“. Вот так, ни много ни мало. Я выпроводил прохиндея. А вспомнил об этом для того, чтобы читатели лучше представили, что творилось вокруг „Спартака“…»288.

Но сколь ни невероятным представляется сюжет «Лобановский в «Спартаке» – а случись такое, вся история спартаковского, да и отечественного футбола пошла бы по совершенно иному сценарию – все же не доверять Маслаченко оснований нет. Экспрессивный, склонный порой к эпатажу мэтр спортивной журналистики, при всем уважении, конечно, был порой склонен к преувеличениям и эмоциональным оценкам, особенно собственной роли в описываемых им событиях, однако совсем уж в вольном изложении фактов замечен все же не был.

Свою версию событий Маслаченко изложит гораздо более детально, в лицах, в 2009 году в интервью одному из украинских изданий: «Понимаете, если в киевском «Динамо» во второй половине 70-х кое-какие дела пошатнулись, то в «Спартаке» они пошли совсем неважно – он вылетел в первую лигу. Естественно, Николай Петрович Старостин лихорадочно начал искать старшего тренера, и вот тут-то он мне позвонил, как это частенько делал, когда хотел поговорить на какую-то интересовавшую его острую тему. Я закинул ему удочку: «Как вы отнесетесь к тому, – а я еще не проявлял себя как переговорщик, – чтобы в команду, учитывая ситуацию, пришел Валерий Васильевич Лобановский?». Старостин на минуту задумался. «Знаете что, – предложил, – давайте я вам перезвоню». Быстренько набрал номер Алика Петрашевского, выложил ему эту идею, и, в общем, все это закончилось тем, что мне поступила команда: «Можно говорить со Старостиным».

– Получается, Лобановский дал на переговоры добро?

– Да, через Алика как своеобразного агента он на них согласился, и я вспомнил, как в баньке Валерий Васильевич бросил фразу: «Спартак» – это фирма!». Наверное, думал уже о переезде в Москву – Киев стал ему тесен…

Видимо, да, раз было дано разрешение на контакт. Я снова номер Старостина набираю и слышу: «Все понял. Завтра тебе дам ответ, но идея очень хорошая». На следующий день Николай Петрович мне действительно позвонил: «Ты знаешь, Володя, – сказал, – боюсь, нас не поймут». Четкая была фраза…»289.

Ни подтвердить сам факт, ни прояснить детали переговоров, если они имели место, никто из упомянутых в этой истории людей к моменту обнародования Маслаченко полной версии событий, по сути, уже не мог. Старостина не было с нами десять лет, Лобановского не стало в 2002 году, Петрашевский ушел из жизни в 2006-м. Тем не менее, обращают на себя внимание достаточно много моментов, которые косвенно свидетельствуют в пользу достоверности рассказанной Маслаченко истории.

Лобановский к «Спартаку» относился с уважением, утверждал Маслаченко, не раз в различных интервью рассказывая одну и ту историю: «Он как-то сказал в бане в Конча-Заспе: «Спартак» – это фирма!». В присутствии Олега Базилевича, Вячеслава Колоскова, Григория Спектора, меня и массажиста, который готовил для нас парилку и всякие снадобья, чтобы было приятно там сидеть. Это как раз случилось после выигрыша Кубка обладателей кубков…»290.

Обсуждение вопросов столь интимного свойства, как возможность приглашения Лобановского в «Спартак», отношения их, очевидно, не исключали. Хотя киевские журналисты и толковали о «хронической неприязни» Лобановского к Маслаченко: «При встрече ВВЛ восклицал: «А-а, Володя! А ты все так же ничего не смыслишь в футболе!..». Позже, в кулуарах: «Маслаченко не любил и продолжает не любить киевское «Динамо»!..»291, общение их, как утверждал сам Маслаченко, хотя и не было близким, все же еще с игроцких времен взаимно уважительным: «…Я знаю, что он к моей работе, моим высказываниям, анализу и комментариям относился, может быть, с неприязнью, с несогласием, но со вниманием…»292.

А обращение к Лобановскому не напрямую, а через посредника в лице Александра Петрашевского, и особенно признание за ним инициативы (позже в разговоре с Игорем Рабинером Маслаченко признал: «Как-то разговаривали с Петрашевским, и он высказал идею: а почему бы не Лобановский?..»293) – нюанс, добавляющий рассказу Маслаченко особой достоверности. Сам Маслаченко утверждал: «Я дружил с Аликом Петрашевским… <…> Это был мой воспитанник, я сыграл большую роль в жизни этого парня, вышедшего из хулиганского днепропетровского района Чечеловка, но сумевшего не поддаться тамошним соблазнам…»294.

Репутация Петрашевского в футбольных кругах была весьма неоднозначной. По-настоящему жаль, что он так и не надумал взяться за книгу, о которой говорил в одном из своих последних интервью. Есть все основания полагать, что это был бы настоящий бестселлер, вскрывающий подноготную многих занимательных историй, имевших место в отечественном футболе в 70-е и 80-е годы. В послужном списке Петрашевского работа с Лобановским в Днепропетровске и Киеве, с Базилевичем в Минске, с Семиным в московском «Локомотиве», несколько лет работы в московском «Динамо». Именно при его участии в Киеве появились Александр Заваров, Владимир Бессонов, Василий Рац, в «Локомотиве» – Сергей Горлукович, в московском «Динамо» – Александр Бородюк, Игорь Буланов, Гурам Аджоев, Александр Головня. Как бы ни называлась его должность – администратор, тренер, начальник команды – в круг его обязанностей входило, прежде всего, как он сам говорил, «комплектование команды». Слова «селекция» в советском футболе еще не было, а само дело это в те времена было увлекательное и порой рискованное…

В 80-е Петрашевский, по его утверждению, даже едва не поработал и в «Спартаке»: «Чуть у Бескова в „Спартаке“ не оказался. С 56-го года дружим, пятьдесят лет. Сам просился: „Константин Иванович, возьмите меня…“ – „Ты понимаешь, Алик, меня не поймут, это же „Спартак“. Иди к Романцеву в „Пресню“ начальником, потом я тебя переведу“. Уж от „Пресни“ меня жена отговорила…»295.

Роль Петрашевского в жизни и тренерской карьере Лобановского, особенно в первой половине 70-х, чрезвычайно велика. Судьба свела их в днепропетровском «Днепре», где Петрашевский занимал должность администратора команды. Вместе с Лобановским перебрался в киевское «Динамо», где проработал до августа 1976 года. По одной из версий, публично озвученной Аркадием Галинским еще при жизни Лобановского и подтвержденной аудиозаписью рассказа самого Петрашевского, тот сыграл ключевую роль в переезде Лобановского в Киев осенью 1973 года.

К декабрю 1976 года Петрашевский уже был отлучен от киевского «Динамо» после августовского бунта футболистов. Однако отношения, безусловно, сохранялись. Именно Лобановский использовал свое влияние, чтобы Петрашевский вообще оказался в Москве: «Но то, что 25 лет в Москве живу, – заслуга Лобановского. Это он, догадываюсь, позвонил (Вячеславу Дмитриевичу – прим. автора) Соловьеву и рассказал о нашем положении: «Возьмите Петрашевского…»296. И впоследствии Петрашевский продолжал поставлять в Киев игроков, в частности, способствовал переезду с донских берегов на берега Днепра Александра Заварова – по словам самого Петрашевского, после неоднократных безуспешных попыток залучить того в московское «Динамо», где в тот момент сам работал.

Словом, все сходится на том, что Петрашевский в декабре 1976 года для таких неформальных «переговоров» о дальнейшей тренерской судьбе Лобановского был фигурой самой что ни на есть подходящей, несмотря на отлучение от киевского «Динамо», более того, как раз вследствие собственной тогдашней неустроенности. А самое любопытное, что и у Лобановского в тот момент действительно были мотивы перебраться в Москву…

Любопытно наблюдение Александра Нилина, как-то заметившего, что «Николай Петрович Старостин, откровенно не разделяющий диктаторских наклонностей и устремлений и Лобановского, и Бескова, воспитанных, как он считает, „военными“ (то есть динамовскими) командами, тем не менее просто и четко определил, в чем для себя видит главное между ними различие. Заметив, что „на футбольном поле мы только то, что представляем из себя в жизни“, он вспомнил, какими разными (по классу и стилю) игроками были в свое время эти конкурирующие сейчас тренеры, и отдал несомненное преимущество многоплановости, конструктивному, созидательному мышлению Бескова перед сугубым индивидуалистом Лобановским…»297.

Так или иначе, футбольная история пошла своим чередом, подарив нам творческое противостояние двух тренерских концепций, ставшее украшением нашего футбола. Лобановский остался в Киеве, «Спартак» возглавил Бесков. И спустя годы действительно закрутивший, похоже, ту лихую интригу Маслаченко признал правоту Старостина: «В постановке игры он (Бесков – прим. автора) превосходил всех, и в конкурентной борьбе за игровые идеи, считаю, был выше Лобановского. С точки зрения результата Валерию Васильевичу удалось все, но в постановочном он искусстве уступал Бескову. Теперь думаю, что идеи Лобановского в „Спартаке“ бы не прижились, тогда как идеи Бескова оказались ему в самый раз…»298.