Читать книгу Зов Юкона - Роберт Сервис, Роберт Уильям Сервис - Страница 8

Он – священника сын; он в лачуге – один; он беседует сам с собой,

Когда Арктика льет свет нездешний с высот, освещая снега ворожбой,

И мороз – шестьдесят, и собаки скулят, в снег зарывшись голодной гурьбой.

«Я в Братство Полярное вписан с почти забытых времен.

Я проклял давно край Юкона – но не покинул этих сторон.

Я летней порой был иссушен жарой; я мерз, голодал зимой;

Я шел за мечтой долиной речной, за золотом шел с киркой.

В глаза мне взгляни – два раза они от снега слепли почти;

Нет пальцев у ног, и шрамом прожег щеку мне мороз до кости.

Я жизнь проиграл средь северных скал, я этой землей клеймен

Ни доллара нет; ходячий скелет; что нужно мне? – лишь самогон.

Добыча – игра в рулетку, и рядом с удачей – провал;

Я явился сюда среди сотен других; тот выиграл, я – проиграл;

Мог быть как Ледью и Кормак – но, Господи, как я слаб! —

Все деньги свои растратил на выпивку, карты и баб.

Мы жили рыбалкой, охотой – давно, много лет назад,

И знать не знали у наших костров, что здесь, под ногами, – клад.

Еще закупали пушнину; случалось, что я засыпал

Как раз у ручья Бонанза – где после нашли металл.

Мы жили единой большой семьей, была у каждого – скво,

Жили вольно, без страха; про власть и закон не желали знать ничего;

Но тут к нам донесся такой слушок, что любого с ума сведет;

Я успел на Бонанзу прежде, чем за золотом хлынул сброд.

Были слава и грех, был открытым для всех город Доусон – вот времена!

(Хоть творил меня Бог – от макушки до ног, но внутри сидит сатана).

Шли безумной толпой – и злодей, и святой; мимо бабы пройти не могли…

И побольше навряд душ отправилось в ад из других уголков земли.

Здесь денег было – как грязи; ты – богач, а назавтра – гол.

Я на стерву-певичку однажды запал, но паршивку другой увел.

Я ушел в запой; через год, больной, в бараке на койке лежал,

Где постель грязна; и судьба ясна: срок, мне оставшийся, – мал.

С киркой и лопатой провел я на Юконе двадцать лет;

Шел по его долинам, встречал закат и рассвет;

С холодом здешним собачьим и с каждой горой знаком —

Да, здесь двадцать лет провел я… и стал теперь стариком.

Плевать на это! В бутылке есть пара глотков у меня.

Собак запрягу – и к Биллу отправлюсь при свете дня.

А ночь так длинна; валяюсь без сна, и тело горит как в огне;

Я утром отправлюсь… утром… и выпадет красное мне.

…Иди сюда, Кит, дорогая, твой пони уже под седлом…

…Убью тебя, Минни, паршивка! Не путайся с этим ослом…

…Играем! А ну-ка, Билли, ты сколько намыл в ручье?

…Отче, иже еси на небеси, да святится имя Твое…»

Так священника сын, лежа в койке, один, разговаривал сам с собой,

Но огонь погас, и в рассветный час наступил для него отбой;

И с рычаньем голодные псы в тот же день его плоть растерзали гурьбой.