Читать книгу Серебряный узор на черном бархате - Сергей Морозов - Страница 13

Человек со странным именем – Провидение распахнул пыльный фолиант. Водя указательным пальцем по грязным, изъеденным тленом, страницам, он жадно пробегал глазами древние легенды, периодически качая головой в знак несогласия. Он что-то искал. Не знал, что именно, но верил: как только увидит, сразу поймёт. Когда свеча, устало покосившись, и нервно тряся язычком пламени, приготовилась погаснуть, его палец, наконец, остановился.

«Древнее предание, о котором пойдёт речь, рассказывает увлекательные истории, что приключились очень давно, когда по земле ещё не ходили наши предки. Да что там не ходили, их просто не существовало. Не было ничего того привычного, что окружает нас сегодня и ты, мой терпеливый читатель, можешь возразить мне, громко захлопнув книгу, но я лишь вежливо передаю то, что слышал сам.

Нашу плодородную и необъятную землю населяли некие существа, необычайно сильные и статные. Эти «люди» обладали тонким умом и спокойным нравом. С позволения доброго читателя, возьму на себя смелость и буду называть их так, чтобы было понятнее, ибо никто не уточняет, как они звали себя. В общем, как у любого стада есть пастырь, а у королевства король, так и у этих древних людей был свой предводитель. Имя его неведомо, но известна его бесконечная мудрость и всеведение. Таких людей не бывает, воскликнет невнимательный читатель, но я напомню ему смиренно о том факте, что это были не те, как мы с вами, люди, прошу простить за отступление. Этот светлый повелитель имел троих детей. Как они размножались, никто не уточнял, но то, определённо, были его дети. Они появились на свет в один день, но отличались друг от друга как внешне, так и манерами поведения, и, в особенности, интересами, что заселяли их головы. Один был очень добрый и жизнерадостный. Освещая всех вокруг своим присутствием, он мог заставить цветок, увядший среди прочих в королевском саду, заставить сызнова расцвести, чем вызывал восторг окружающих и гордую улыбку на лице старика отца. Второй, напротив, обладал даром, способным обратить распустившиеся лепестки того самого цветка в тлен, одним лишь небрежным касанием. Сделав это, он с вызовом бросал дерзкий взгляд на брата, ожидая от того всплеска восторга и одобрения. Третий же не владел каким-то особым волшебным даром. Он лишь обладал частичкой мудрости отца и обострённым до предела чувством справедливости, с каким он разнял, сцепившихся из-за несчастного цветка братьев.

Шли годы, превращаясь в столетия, и много ещё выросло цветов, впоследствии неминуемо увядших. Отец, все также, с высоты златоглавой башни, возвышающейся над бескрайним простором королевства, наблюдал за детьми, которые продолжали беспощадно спорить о своей значимости. Здесь, мой преданный читатель, явно, бросит книгу о стену, недовольно ухмыляясь. «Да», – уверенно скажу я, – «Именно». Эти древние создания не знали старости. Поэтому, дорогой читатель, бережно подними мой труд, немало потрёпанный временем, ибо мне есть, что ещё сказать».

Провидение ухмыльнулся. Почесал подбородок и, бросив быстрый взгляд на почти догоревшую свечу, продолжил чтение.

«Глядя на уже взрослых отпрысков, могущественный повелитель созвал правителей со всех частей света. Разослав вести, он сообщил детям, что наступает важный момент в их жизни. Им стоит присмотреться друг к другу, перестать соперничать и заключить союз. Но братья не вняли ни голосу разума, ни отцовскому, предпочтя гордость. Тогда отец, на грандиозном сборище, сообщил своему народу о решении: он разделяет землю на три равные части – каждому по одной, а сам покидает их общество. Куда, он не сообщил и не собирался. Кто как распорядится своим наследством, он также не потрудился объяснить. Правители далёких земель вопросили к старейшему: „Как же так? Будут ли его наследники столь же мудры и проницательны, сколь он сам?“ На что светлый господин лишь улыбался, но то не была улыбка радости. Сыны, раздавшиеся от гордости, не поблагодарив отца, отправились тут же осматривать владения, что получили. Заняв свои пространные земли, братья мигом позабыли обо всем и отдалились друг от друга ещё больше».

– М-да, – протянув, усмехнулся Провидение, зажигая ещё одну свечу. Он загнул потёртый край страницы, чтобы не потерять мысль, и задумался. Нужно что-то посолиднее. Детские байки, затравленные до дыр, никак не сгодятся для его новой ипостаси. Как только свеча разгорелась, он вернулся на древние земли, пытаясь найти то, что так лихорадочно искал.

«Прошло еще довольно много времени. Один из братьев, тот, что светлый и весёлый, прогуливаясь по своим владениям, засмотрелся на маленький кустик, проросший возле большого дерева. Тот куст был еще очень молод, но так рьяно тянул свои тоненькие веточки к солнцу, при этом цепляясь ими, будто маленькими детскими ручками, за необъятное вековое дерево. Такая незатейливая картинка, нарисованная природой, породила в его, незанятом и голодным до чего-то нового, мозгу очень занятную идею. Он мигом вернулся в свою башню. Поднявшись на самый верх, он запер массивные двери своей будущей лаборатории. Здесь, в течение продолжительного времени он созидал нечто, что значительно перевернёт, как его жизнь, так и всего света белого».

Его неожиданно прервали. Быстро соорудив закладку, он захлопнул книгу и повернулся.

– Брат Провидение, – вошедший еле поклонился. Он был чрезвычайно спокоен, а его движения легки и неторопливы, – Все собрались и готовы.

– Спасибо, брат Спокойствие, – деловито ответил Провидение, – Зажгите побольше свечей и прочтите собравшимся хвалебную речь. Проследите за тем, как люди воспринимают наше правое слово. Мне нужно еще немного времени, чтобы упрочить контакт и получить наказ, – он скривил лицо в жалобной гримасе. – У нас кончается время. Мы должны быть сильными.

Брат Спокойствие понимающе кивнул.

– Воистину, брат Провидение. К вашему приходу отчаявшиеся будут готовы принять слово Спасителя, ибо спасение в его слове.

– Спасение в его слове, – важно отозвался Провидение. Он воздел руки к небу, которого, к слову, не было, так как они находились в пещере.

Спокойствие поклонился и покинул его. Брат Провидение выдохнул и, нащупав загнутый край страницы, вновь обратился к дремучей писанине.

«Вскоре работа была окончена. Перед ним во плоти предстало его творение, самое прекрасное из того, что можно было придумать. Человек.

Да, мой терпеливый читатель. Первый человек, с которого все началось. И, ежели, книга еще цела и не заплёвана, а буквы все также различимы и несут смысл, ты, наверное, ждёшь от меня интересного продолжения?

К слову, работа закончилась, и пред умелым изобретателем застыла безмолвная кукла. В процессе создания он применил все знания, накопленные за долгую и безмятежную жизнь. Вытаскивал из недр памяти все прекрасное, к чему когда-либо прикасался, слышал и вкушал. Вспомнив что-то новое, он тут же, как искусный скульптор, добавлял детали и тщательно сглаживал острые углы, нетерпеливо потирая руки. Когда творение изготовилось и блистало в лучах вечно сияющего солнца, творец задал себе главный вопрос. Наделять ли существо теми же качествами, коими располагал его народ, и он в частности? Мудрость? Сила и бесстрашие? Честность и доброта? А главное, бессмертие?

Ответ, вроде как, назревал сам собой. Все и сразу. Почему бы нет? Но в последний миг он отозвал бессмертие, вспомнив мудрого отца, который говаривал о таком качестве, как осторожность.

Проклятая осторожность, воскликнет читатель. Да, словно эхо отзовусь я и возоплю. Древние могущественные люди тоже были предусмотрительны. И, если верить этой легенде, лишь благодаря этому, мы с вами ступаем по земле, не ведая, как и когда наступит наш последний день. Прошу прощения за очередное отступление от темы.

Он наполнил скульптуру жизнью, коснувшись сердца, которое вмиг забилось, и человек открыл глаза. Мастер с трепетом взирал на творение, внимательно осматривая, как то вдохнуло чистый воздух. Человек молча осмотрел себя с головы до ног и лишь после поприветствовал. Восторг наполнил сердце создателя. Вот он. Его самый прелестный цветок, распустивший благоухающие лепестки, заполняющие своим ароматом его бессмертную душу.

Разгорячённый от волнения, мастер не собирался останавливаться. Вскоре, его земли заполнились людьми, которых он поселил вместе со своим народом. Человек быстро учился, перенимая у старшего народа его секреты и разностные знания.

Спустя некоторое время, люди приспособились полностью. Мало того, соседство с древнейшим народом им уже порядком надоело. Человек решил, что ему не хватает места и, как это ни прискорбно, восстал против бессмертных, быстро сообразив, чем вооружиться. Древний народ, будучи миролюбивым и никогда доселе не воевавшим, понёс страшные потери. Мастер ломал голову. Где же он просчитался? Тем временем, предводитель людей постучал тяжёлой дубиной в его дверь. Создатель вышел к обезумевшей толпе и спросил, почему они так поступили, почему не угодно жить в согласии? Но люди не собирались объясняться и предложили мастеру покинуть владения, если он хочет уцелеть.

Снова позволю себе маленькое отступление. Внимательный читатель заметит, что древние, вроде, бессмертны, а люди истребили их, как назойливых мух. «Да», – снова отвечу я и смиренно склоню голову. Они не умирали естественной смертью, но мало кто переживёт острую сталь в сердце или тяжёлые камни, яростно обрушенные на головы.

Покинув захваченные земли, мастер вспомнил о братьях. Он подался к одному, но человек уже был там. Брат, что справедливый, прятался в своем замке, окружённый восставшими. Мастер снова воззвал к голосу разума, обратившись к людям. «Вон с нашей земли!», – в исступлении кричали они. Братья, плечо к плечу, вынуждено бежали, перешагивая через бездыханные тела соплеменников. Их путь лежал к последней надежде. К брату, что небрежным касанием, мог испепелить всё, что пожелает.

Они ступили на его землю. Мрачную и холодную. Солнце пряталось за черными тучами, а деревья гнулись к земле, не в силах держать над собой голые и колючие ветви. Преодолев дремучий лес, окутанный туманом, братья вышли к высокой горе, на которой возвышалась башня, узкая, похожая на летящую в небо стрелу.

Брат внимательно выслушал их, понимающе кивая. Все это он уже видел, но человек не смог изгнать его, и сам бежал, когда он напустил на королевство вечную тьму и густой холод, стелющийся по земле. Братья вопросили о помощи.

Он согласился. Но предупредил, что последствия окажутся необратимыми. Братья молча кивали. Человека необходимо стереть с лица, израненной им земли. Переглянувшись, они приняли решение.

И земля содрогнулась. Треснула и изошла глубокими ямами. Из этих ям выползли страшилища ужасные и, мрачными очами взирая, накинулись на род людской, пожирая их заживо и унося с собой под землю.

Братьям оставалось лишь ждать, когда исчезнет последний человек, и лишь после вздохнуть с облегчением. Но этого сделать им не удалось. Черные небеса расступились, сверкнув яркими молниями, и в покои вошёл их отец. Сыновья бросились к нему, прося прощения и взывая к его мудрости.

Отец холодно ответил, что разочарован. «Посмотрите вокруг», – говорил он, – «Посмотрите, что вы наделали, прикрываясь гордостью и тщеславием». Сыны, понуро опустив головы, молчали.

Тогда отец приказал отозвать кровожадных чудищ и оставить в покое людей. «Теперь земля принадлежит им», – заявил он, – «А вы, отправитесь со мной, в очень далёкое место, где будете делать только то, что вам будет велено. Надеюсь, хоть там от вас будет какая-то польза».

– Есть, – захлопнув книгу, улыбнулся Провидение. Он испытал чувство удовлетворения, оглядев кипу книг, разбросанных вокруг. Теперь стадо воспримет слово. Он ещё раз взглянул на потёртый переплёт. «Легенды и сказания весёлого брата Робера» – гласило название. Провидение натянул на лицо мину, выражающую муки страдания и, опустив плечи, отправился на проповедь.

***

Он вошёл в просторный зал, высеченный в камне матушкой природой. Нерукотворные колонны, обложенные наростами, вырастали из земли, поддерживая каменный свод. Хрустальные иглы спускались сверху, поигрывая светом и нежно позванивая, словно призывая проходящего под ними обратить внимание на их величие. Члены братства встроили в гладкие стены яркие факелы, и свет заиграл тёплыми красками, разбавляя холодное и надменное свечение, что испускали прозрачные иглы.

Он еле сдержал удивление, увидев, как много собралось людей. Мужчины и женщины, молоды да стары, рука об руку стояли на берегу озера, спокойного и прозрачного, ожидая его выступления. Важно заступив на выделенное для него место, в виде огромного камня, который должен был исполнять обязанности постамента, он с серьёзным видом бросал короткие взгляды на собравшихся.

– Начинайте, брат Провидение, – услышал он шёпот брата Уверенность, стоящего по правую руку. Он тоже приготовился слушать и поднял подбородок, уставившись в только ему известную точку. Брат Спокойствие расположился слева, сложив руки на груди. Его чисто выбритое лицо источало еле заметную улыбку.

– Братья и сестры, – начал Провидение, стараясь придать голосу важность и торжественность. – Все мы здесь по одной причине. Над нашими головами нависла страшная угроза, дружелюбно ведущая нас за руку к неминуемой гибели. Но мы не отдадим себя слепо на растерзание, ибо есть слово, издавна произнесённое и, поняв его глубокую суть, мы придём к спасению.

В голове его, стаями злобных ос, роились противоречивые мысли. Люди с жаждой в глазах смотрели на него, впитывая слова, пронизанные нарочитым пафосом.

– Воистину так, – отозвалась толпа. Люди синхронно взмахнули руками, некоторые же замерли, воздев их кверху. Брат Спокойствие удовлетворённо кивнул.

– Да, но что это за слово? – недоуменно воскликнул один из братьев, протискиваясь вперёд. Толпа в изумлении затихла и обратила взор на оратора.

– Вы уже получили имя, брат? – поинтересовался Провидение, усиливая значимость своего взгляда, прищурив глаза.

– Меня нарекли Сомнением, – тихо ответил он.

В толпе раздался смех, и кто-то, стоявший позади, толкнул Сомнение в спину.

– Братья, соблюдайте тишину, – воззвал Спокойствие. Он не двигался с места, устремив недовольный взор в шумную толпу, которая сразу притихла.

Провидение кивнул и продолжил.

– Очень подходящее имя, брат. Сомнение. Среди вас найдётся немало таких, кто усомнится в нашей вере, махнув рукой в мою сторону, но призываю услышать меня. К тому же, все вы здесь по своей воле и свободны уйти. В мир, что пожирает людей, обливая холодным дождём и посыпая колючим снегом. Те же, кто останется, получат спасение. Примите к сведению, что, вступив в братство, вы отказываетесь от всего. От имени, звания, рода. Это всё и так уже не имеет никакого значения, – он сделал паузу, продумывая следующие слова, – Также, вы отказываетесь от всякого рода грязных сношений. Природа дала нам возможность продолжать род, а мы плодим в мозгу похотливые измышления, мешающие видеть грядущее и слышать слова. Только избавившись от искушения, можно познать истину.

Сочиняя на ходу, Провидение чуть сам не уверовал в слова, слетевшие с его губ. Паства, внимательно слушая, кивала головами. Он не просил себе такой чести – быть избранным спасителем, которому предстоит за руку провести людей через мрак. Бежав из столицы сломя голову, он продирался сквозь обломки королевства, пока, еле живой в свисающих лохмотьях, не добрался до Златых Гор. Спустившись в пещеру, в поисках укрытия, он наткнулся на небольшую группу людей, занявшую тёплое местечко. Дрожа у огня и отрывая зубами мертвечину, зажаренную на костре, он слушал продолжительные речи, которые, ковыряясь веткой в углях, произносил очень спокойный человек. Второй же, напротив, достаточно активный, сообщил путнику о человеке, который явится к ним оборванный и еле живой. Этот человек спасёт род людской от напасти, ибо он ведает слово. Согревая руки, он осторожно спросил их, откуда они прибыли. На что спокойный ответил, что они с другой стороны Мёртвых Гор.

– Ты хотел сказать Златых Гор? – удивился путник.

Спокойный улыбнулся и покачал головой.

– У нас они зовутся Мёртвыми.

Активный принялся расспрашивать путника о положении на поверхности. Узнав подробности, он спросил, восклицая.

– За что нам всё это?

Путник же, к тому времени, отогрелся и почувствовал, что может пошутить.

– За нас. Должно быть, создатель обрушил на нас кару в назидание. Мы, друг мой иноземный, совсем позабыли путь праведный, прозябая в войнах и политических интригах. А я в них кое-что да смыслю, – он подмигнул активному. – В интригах, я имею в виду. А что касается вашего красноречивого оборванца, что ведает путь к спасению, я скажу вам, нет нам никакого спасения. Только смерть.

Активный задумался, а спокойный продолжил копаться в костре, рисуя неведомые узоры, наполовину истлевшей палкой. Внезапно, лицо активного озарила счастливая улыбка. Бестактно тыча пальцем, он указал на путника.

– Ты! – воскликнул он. – Это ты! Ты и есть тот долгожданный оборванец, что несёт слово.

Спокойный прервал важное занятие и с интересом взглянул на путника, который замер. Лишь бегающие глаза выдавали его удивление.

– Я? – он ткнул себя в грудь. Но потом, увидев их умоляющие взгляды, решил подыграть. – Конечно я. Странно, что вы сразу не поняли.

И сейчас он стоял перед людьми, в глазах которых застыла все та же мольба о спасении. Что бы он ни бросал им, они жадно впивались зубами, словно псы, дорвавшись до заветной кости. Будет вам спасение. Но играть будем по моим правилам.

– Вступив в Братство Слова, что несёт спасение, вы сами становитесь его словом. Разящим и бескомпромиссным, – продолжил он выступление. Сглотнув, подкативший к горлу ком, он произнёс. – Познав и приняв это, вы будете спасены.

Толпа попросила.

– Мы хотим услышать слово, брат Провидение. Поведай нам о нем, и мы понесём его во славу твою и братства.

Братья Уверенность и Спокойствие с любовью посмотрели на него. «Ну вот, глупцы. Настал ваш час. Принимайте на себя ношу, что я торжественно помещаю на вашу шею».

Спустившись вниз и, гордо подняв подбородок, он приблизился к толпе. Будущие спасённые не спускали с брата восхищённых взглядов. Они вежливо расступились, принимая его в глубоко в свои ряды. Проплывая меж них, он почувствовал кислый запах мочи – кто-то проникся, как следует.

– Братья, – тихо вступил он, вживаясь в роль все глубже. Слова сыпались гладко, словно отшлифованные, проникая в несчастные души. – Все вы видели, что принесло нам наше невежество и гордость. Мы пожинаем то, что веками сеяли наши предки, убивая друг друга и сжигая заживо детей. Мы продали свои души за звон золотых монет и стон пышногрудых дев, стоящих пред нами на коленях. Именно нам выпала страшная судьба ответить за род людской. И как мы ответим? Гордо примем смерть, раскрыв объятия, стоя в чистом поле под проливным дождём? Или, уверенные в безысходности, утопим свои истерзанные тела в озере, что позади вас? Конечно же, нет. Мы ответим, нет, потому как наше слово сильное. Мы отрицаем безысходность. Мы отринули смерть и стоим здесь, рука об руку, живые и готовые прожить ещё. Но у нас на руках незаконченное дело. Древние, что когда-то породили наших предков, недовольны идеями, что несло наше «доброе» общество. И вот, что происходит с нами сегодня. Высший мастер, что говорит со мной через видения, пообещал искупление тем, кто услышит. Я перед вами, чтобы вы услышали его. Он говорит – «НЕТ». Всему, что мы знали и любили. Всему, что возвышали и чему поклонялись. Даже жизни, мы должны сказать – «НЕТ».

Он замолк, вслушиваясь в хриплое дыхание толпы. Глаза её загорелись, и кто-то вопросил.

– Мы должны умереть? Чтобы спастись?

Провидение ждал этого вопроса и был готов ответить тут же. Что он и сделал.

– Мы должны следовать намеченного плана мастера. Очистить землю от скверны. Большая работа уже началась давно, и мрачные жнецы собирают кровавый урожай из людей, продавших свои души. Мы всего лишь окажем небольшую поддержку. Мастер оценит наши деяния по достоинству и выполнит обещание, вознеся нас в своё царство бессмертия и безмятежности.

Толпа обезумела от восторга. Брат Провидение обезумел от удивления, но не подавал вида, держа подбородок все также высоко. Братья Спокойствие и Уверенность поспешили утихомирить собрание, призывая к порядку и тишине. Они смешались с толпой, успокаивая одержимых идеей нести слово.

Провидение вздохнул и подумал, – «Ну что за идиоты?». Они, и впрямь, готовы броситься на поверхность во имя спасения. Однако чувство гордости приятно щекотало его. Ладно, пора заканчивать с этим маскарадом. Пусть выходят на пустые улицы, там их ждёт их спасение, а ему пора убираться отсюда. Когда он согласился быть спасителем, сидя холодным у костра, он и не подозревал, что пещера превратится в храм, а желающих присоединиться будет столько много. Уцелевшие стекались к ним со всех частей Эварамора и не только. Как они узнали про это место? Потом он вспомнил, как сам набрёл на него. Брат Спокойствие рассказал ему о тайной лазейке, пронизывающей гору насквозь и, ведущую в его земли. Так что, среди его, так называемой, паствы было немало иноземцев.

– Брат Провидение, – услышал он тихий голос Спокойствия. – Здесь брат Размышление. У него есть ценные сведения для нашего дела.

К ним поспешил низенький человек с седой бородой. Его полусогнутые ноги быстро перемещались по поверхности, не издавая при этом ни звука. Провидение, заложив руки за спину, уверенно спросил его.

– У вас есть что-то, что поможет нам?

Седобородый кивнул.

– Разумеется, мудрый брат, – ответил он. – Я прибыл сюда из самой Каррусты. Если задуматься над вашими словами, столь пылкими и проникновенными, думаю, нам следует отправиться туда.

Провидение замер. Холодок пробежал по спине и он, сжав челюсти, молча ждал.

– Под землёй сокрыто убежище, – тихо сообщил он, шевеля бородой. – Вы только подумайте, целый город, набитый проклятыми. Высший мастер будет доволен.

Провидение поднял указательный палец и возразил ему.

– Если мне не изменяет память, до Каррусты неделя пути. К тому же, раз город сокрыт, то и вход, скорее всего, потаённый. Нам ещё нужно добраться до него, при этом преодолев опасные, кишащие тварями, земли.

Седобородый улыбнулся и быстро отреагировал, задав очевидный вопрос.

– Вы же сами в своей речи упомянули о воле мастера. Разве нам помешает кто-либо достичь цели?

– Само собой, – опомнился Провидение. – В данном случае судьба на нашей стороне.

Ему захотелось потянуть его за бороду так, чтобы его любопытная физиономия оказалась на земле. Но вместо этого, он снисходительно улыбнулся.

– Ещё одно, брат Провидение, – не останавливался старик. – Сама королева возглавляет этот, простите, бардак. Сообщите об этом мастеру, когда выйдете на контакт. Доберёмся до королевы и покончим со скверной, – он затрясся, беззвучно смеясь.

Брат Спокойствие удовлетворённо вздохнул. Подмигнув Уверенности, он поднялся на постамент и обратился к толпе.

– Братья. Наш мудрый Провидение уже предрёк нам первый поход. Мы отправимся в прогнившую столицу. Отыщем подземелье и вытащим на свет белый всех крыс, что попрятались, надеясь укрыться от воли Высшего Мастера. А когда последний проклятый исчезнет, мы вознесёмся!

– Мы вознесёмся! – повторила толпа. – Мы вознесёмся!

Мудрый брат Провидение стоял, оглушённый рёвом толпы, которую сам завёл. Теперь оставалось только незаметно исчезнуть.

Не забыть бы захватить с собой работу весёлого Робера. И откуда только у этих фанатиков все эти книги?

***

Хватит с него представлений. Пора сбросить маски. Он ухмыльнулся. Неплохо вышло с провидением, но это не его путь. Нужно убираться из этой треклятой пещеры. Брат Спокойствие говорил о лазейке, и теперь он знает, где она. Ещё он рассказал ему об одном интересном острове, что располагался на севере его королевства. Насколько он понял, благодаря своему изолированному положению, он оказался не тронутым чудовищами. Что ж, стоит проверить. Спокойный братец говорил, что до него можно добраться, двигаясь вдоль подножия. Еще, он вскользь отметил опасный переход, который надо преодолеть, но это не беда. А если так, он сможет оказаться в безопасности. Сохранить жизнь всё ещё в приоритете, поэтому он собрал припасы и, дождавшись ночи, двинулся к секретному ходу, скрытому в одном из залов огромной пещеры. Умея двигаться бесшумно, он беспрепятственно достиг входа, небрежно заваленного камнями и набросанными сверху ветками.

– И они ещё собираются взять штурмом подземелье, – покачал он головой, проскользнув в щель между камнями.

Впереди недружелюбно извивался тёмный ход. Ступив несколько шагов, он понял, что предстоит нелёгкий путь. Дышать было трудно, а сам коридор оказался невероятно узким.

– Ну что вы не могли прорыть его шире? – спросил он в воздух, продолжая двигаться дальше.

Его неожиданно посетила мысль, возвращая его к моменту, когда он с важным видом нёс ахинею про высшего мастера. Не сумев сдержаться, он присел на одно колено и засмеялся. Он никогда не смеялся на людях, считая это проявлением невежества. Но здесь, в пустоте, он дал волю неистовой истерике.

– Высший мастер, – пробурчал он под нос, успокаиваясь. – Высший мастер – это я.

Коридор манил его, затягивая все глубже. Он, скрипя зубами, тащил за собой своё тело, бормоча под нос про спасение. «Все равно, рано или поздно я дойду», – успокаивал он себя. Но впереди была лишь тьма, все сильнее сжимающая стены лаза.

– Надо отдохнуть, – сообщил он себе, опускаясь на холодную поверхность. – Эге, гей!

Его голос не отдался эхом и погас, едва сорвавшись с языка. Не хватало ещё нарваться на беженцев, что с другой стороны, а судя по его новоиспечённым братцам, желающим искупления, народец там ещё тот. Он прислонился спиной к прохладной стене и закатил глаза. Выравнивая дыхание, он порылся в мешке, что наспех собрал в дорогу. Вытянув пластинку сушёного мяса, он с жадностью оторвал кусочек, запивая водой из кожаного бурдюка.

– Прощай, о великий Эварамор. – прошептал он, аккуратно отрывая следующий кусок. – Быть частью тебя – огромная честь. Прощай и ты, могучее братство. Чести мало, но забавы ради и не жаль потерянного времени.

Он вспомнил весёлого Робера, что поведал ему сказание через прогнившие страницы. Интересно, какими зельями он питался, сочиняя легенды. Хотя, в свете настоящих событий, его сказки звучат подозрительно правдоподобно. Да и люди, что внимали его постановке, довольно быстро уверовали и замахали гривами, будто пришпоренные кони. Но, черт возьми. Все это неважно. Впереди долгий путь к спасению. К его спасению.

Он уверенно поднялся, но ощутив лёгкое головокружение, тут же опустился назад.

– Ого, – протянул он, сжимая кулаки. Нормальная реакция на тесный коридор и темноту, успокоил он себя и начал быстро дышать. Но карусель разгонялась все больше, и он обхватил руками голову, будто пытаясь остановить её. Может быть, он отравился безвкусными сухими волокнами, что звались мясом, которые он проглотил, жадно запивая водой.

– Да придёт Спаситель, – услышал он шёпот. Голова ходила ходуном, а голос усиливался, продолжая звать его. – Спаситель, спаситель, спаситель.

– Отстань, – закричал он. – Никакой я не спаситель.

Но голос не собирался отставать, он продолжал дразнить его, раскручивая при этом его сознание. То было уже не головокружение – водоворот, что легко подхватил его и бросил в бездну, что без чувств и без времени. Он потерял сознание.

Открыв глаза, он вскрикнул. Он стоял в толпе, среди людей, которым сегодня внушал слово. Он был ими всеми, видел их глазами, слышал запахи и даже скрытые мысли. Он осознал это, перемещаясь от одного к другому, заглядывая в глубину их потерянных и испуганных душ. Но самое странное, что все эти люди, с бурлящими сознаниями и выпученными глазами, не шевелились. Они, словно мёртвые статуи, застыли в разных позах, красуясь перед скульптором, что разглядывает их, желая подправить.

Скульптор стоял на постаменте, с застывшим на губах словом. Он с ужасом узнал себя, взирающего на толпу с напускной важностью. Рядом стояли, словно деревянные куклы, его братья, что посвятили его в спасителя. Он попытался метнуться к своему телу, но толпа не отпускала его, набросившись на него своими больными мыслями.

– Это сон, – сказал он себе, предприняв очередную попытку выбраться.

Брат Печаль, в теле которого он находился, служил конюхом на ферме под Гластой. Когда случился мор, его господин бросился на свою семью с мечом, рыча и изрыгая чёрную кровь. Жена его, милейшая дама с грустными голубыми глазами, заперлась в платяном шкафу, прижимая к себе детей. Её звали Карла. Брат Печаль, при рождении его нарекли Джиг, ворвался в покои сеньора и храбро вытолкнул его из окна. Схватив фамильный меч, он встал на одно колено пред обезумевшей от страха дамой, и поклялся защищать её до конца своих дней. К сожалению, его клятва утратила силу, когда он бежал от чудища, что выползло из зловонной ямы, оставив ему на съедение своих подопечных.

Он поспешил покинуть печального Джига, предприняв тщетную попытку. После случайно обратил внимание на себя, стоящего на постаменте. Тело не шевелилось, но глаза, его глаза, ожили и пронзили его сознание леденящим душу взглядом. Следом дёрнулась верхняя губа, потом нижняя и, когда рот открылся, с него слетел обрывок его утренней фразы.

– Познав и приняв это, вы будете спасены.

Это был не его голос. А может и его. Он был высоким, дребезжащим и омерзительно нахальным. Губы сжались в уродливую ухмылку, а глаза насмехались над ним, отражая свет застывшего пламени, исходившего от факелов, торчащих из стен.

– Ну, – произнёс голос. – Да здравствует спаситель.

– Никакой я не спаситель, – ответил он губами брата Джига. Он и впрямь был печален. Слова, пронизанные скорбью.

– Разве? – удивлённо скривились губы. – Как по мне, так ты просто талант. Разве ты не слышишь мысли, что наполняют эти бедные головы? Они действительно славят тебя.

– Я умер? – спросил он. – Если нет, то это всего лишь кошмар, что я вижу, лёжа на своей блевотине…

– Нет, что ты, – ответил голос. – Ты жив. И это не сон. Это воплощение твоих фантазий, которые ты, стоя на этом самом месте, вбил в головы этих несчастных. Скажем, воля Высшего Мастера. Как тебе? – Голос, захвативший его тело, усмехнулся.

– Очень… Впечатляюще, – ответил он. – Страшновато, конечно, но неясно зачем. Я не собирался морочить им головы, просто карта легла не той стороной, когда я, шутки ради, изображал из себя предвестника.

– И ты очень преуспел, скажу я тебе, – вкрадчиво прошептали губы. – Ты дал этим людям надежду. Буквально вчера, они боялись выйти наружу, сегодня же, они готовы служить высокой цели и вознестись.

– Меня это больше не волнует, – смело ответил он на это. – У меня свой путь.

– Ах да, – мрачно бросил голос. – Затаиться на морозном острове, в надежде пересидеть непогоду. Глупый план, учитывая твои способности. Неужели ты поверил словам крестьянина, только вчера бросившего мотыгу?

– Откуда тебе известно об этом? – спросил он губами печального Джига. – А… Совсем забыл. Воля мастера.

Произнеся эти слова, он увидел, как его тело, что застыло на постаменте, зашевелилось, издавая громкий хруст, напоминающий звук ломающихся костей. Находясь в теле бедного Джига, он ощутил резкую боль, которая будто ковыряла его остриём кинжала, раскалённого на огне. Это сон, твердил он себе, стараясь не смотреть, как его согнутое тело с вывернутыми руками, медленно спустилось с камня и двигалось на него. Он усилием воли старался заставить Джига ожить и пуститься наутёк, но Джиг не двигался. Его сердце полнилось тоской, а разум мечтал вознестись.

– Проснись же, – толкал он свой разум, запертый в чужом теле.

– Поразительно. Ты ещё способен острить, – голос находился близко. Его измученное тело приблизилось вплотную, трясясь в конвульсиях. Он видел, как напряглись вены, готовые лопнуть от растущего давления. – Тебе не жаль себя, провидец?

– Я уже сказал. Я не тот, за кого выдавал себя. И не смогу им быть. Ни за что.

– А вот здесь позволю себе возразить, – деловито сказал мучитель, сгибая тело все ниже к земле. – Высший мастер, что несёт слово, так не считает. Он впечатлён твоим прогрессом и намерен дальше использовать твой дар вести людей. И тот путь, что вы наметили на своем трогательном собрании, полностью совпадает с его волей.

Губы брата Джига не сдержали улыбки. Он набрался смелости и ответил.

– А ты шутник похлеще моего. Я нёс этот бред, пытаясь сохранить свою жизнь, которая повисла на волоске, как только я встретил этих фанатиков. Потому, я сам сделался заложником, пошутив на злобу дня. Так что, осторожнее с шутками. Они нынче идут по завышенной цене.

– Довольно, – грозно повысил напряжение голос. – Если ты думаешь превратить милый разговор по душам в балаган, ты ступил на тонкий лёд. Моя благосклонность относительно тебя имеет границы. Очень острые, способные отделять не только хорошие манеры от плохих, но и части тела от самого тела. Думаю, мне стоит показать тебе…

– Нет, нет, нет, – открестился Джиг. – Прошу прощения. Части тела мне ещё понадобятся, я думаю, – он выдержал паузу, разглядывая руки, изогнутые и дрожащие. Ещё немного и они сломаются. Нужно быть осторожнее.

– Хорошо. Очень хорошо, – успокоился мучитель. – Мы остановились на твоём активном участии в жизни братства. Как его бессменного лидера.

– Д… да, – лишь это смог он выдавить в ответ.

– Замечательно. Ещё немного и ты вернёшь своё тело. Осталась пара деталей. Я знаю, почему ты сбежал, но придётся тебе вернуться. Исполнишь предназначение, получишь то, чего так страстно желаешь. И, конечно, своё спасение.

Брат Джиг, пронизанный печалью, вздохнул, соглашаясь. Но все же, любопытство не отпускало щупальцев, и он, напоследок, вытолкнул из себя вопрос.

– Допустим, я возьмусь… Взялся, – он поправил себя. – Но почему я? Что такого во мне, чем ограничено твоё могущество? То, что я переживаю сейчас невероятно, я до сих пор уверен, что сплю. Как по мне, тебе достаточно щёлкнуть пальцем, и воля будет исполнена.

– Да, да и ещё раз да, – лениво отозвался голос, сорвавшийся с его губ. – Я постоянно это слышу. Почему, да как? Не было бы этих разговоров, будь я фокусником, каким ты меня вообразил. Также как у тебя, у меня своя скромная роль, в этом варианте светопреставления, – он усмехнулся. – Я многое могу, но признаюсь тебе, не всё. У меня много последователей, Мишено, ты не первый.

– Мишено, – протянул он, будучи печальным Джигом. – Я отрёкся от этого имени. Тот человек умер, ровно в тот день, когда королевство обрушилось. Отныне, я совсем другой человек.

– И это ли не знак? – улыбнулось его лицо. – Ты верно служил Андрусу, помогая ему выстроить царство грёз. Погряз в пучине обмана, подстраивая заговоры против его оппозиции. Ты практически занял его место у ног королевы, и даже мог бы разделить с ней ложе, учитывая её бесконечный зуд, но здесь случился конфуз. Всесильный Мишено оказался, так сказать, мягкотелым мужем.

– Само собой, ты и об этом знаешь, – перебил его Мишено, что стал другим человеком. – Все это так. Я любил Андруса всем сердцем, тебе, конечно, и об этом известно. И в беспамятстве предал его, когда он поручил мне заботиться о Фределле, исполняя её капризы. Как только я оказался с ней наедине, я вынул своё сердце и предложил его ей на подогретой тарелке.

– И ты снова верно служил, – поддержал его голос. Мишено даже показалось, что он слышит едва заметные нотки сочувствия. – У тебя редкий талант, быть исключительно полезным в исключительных случаях. А что до верности королю, то это вопрос спорный. Перестань укорять себя и послужи мне. А я в долгу не останусь. Я восполню пробелы, что унижают твоё достоинство. Тогда ты сможешь претворить свою мечту и быть с королевой, – он засмеялся, потирая его ладони, и, подмигнув, добавил. – Если, конечно, она уцелеет в резне, что вы наметили. Но здесь, я уверен, ты придумаешь что-нибудь. Потому как она ищет тебя, посылая лазутчиков. Ну не прелесть ли это?

– Звучит и правда прекрасно, – воодушевился Мишено. – Я сделаю все, как надо. Пока мы говорили, в голове сложилось несколько интересных мыслей.

– Не слова, а музыка, – услышал он в ответ. – Продолжай дело, что так успешно зачал. Мы ещё поговорим.

Его выбросило из бедного Джига. Он воспарил над безмолвной толпой, ненадолго зависнув. Его тянуло в тесный коридор, где лежало его полое тело, но он задержался, чтобы запечатлеть в памяти последние мгновения. Эта толпа внизу. Теперь он знал о них все. Он был ими, впитал их сокровенные мысли, ощутил страхи. Испытывая трепет, он почувствовал себя книгой, однажды заброшенной, а теперь, спустя многие годы, старательно законченной. «Да снизойдёт на ваши головы воля мастера».

Теперь можно возвращаться. Только как это сделать, черт возьми…