Читать книгу Серебряный узор на черном бархате - Сергей Морозов - Страница 6

Сиан прибыл в Каррусту около четырёх лет назад, в день именин королевы Фределлы. Он сопровождал, в качестве телохранителя, именитую семью из славного города Гласта, что располагался на юге страны и был известен, как главный производитель редчайших и тончайших вин. Сеньор Гласты – Фловаций, поручил своему ближайшему сподвижнику Пигацци важнейшую миссию: доставить в столицу партию отборных вин, специально приготовленных для королевской семьи и подвергнутых пристрастной дегустации самого Фловация. Разумеется, при вручении столь прекрасного подарка, Пигацци было приказано отвесить премного поклонов и извиниться за отсутствие на празднике своего сеньора.

Сиан – угрюмый воин – наёмник из Альбеноля. Мрачного города, что раскинул свои щупальца на западе королевства, заманивая своими свободами, борделями с красотками, поражающими воображение, и засаленными тавернами, пропитанными пивным духом и крепкой потасовкой.

Будучи высоким и широкоплечим, Сиан отличался худощавостью, чем не единожды вводил в заблуждение соперников, ошибочно считавших его доходягой. Как правило, тех всегда ожидал неприятный сюрприз. Темно – русые волосы всегда коротко острижены, дабы не мешались в бою, как он сам утверждал, что также под сомнением, поскольку Сиан почти всегда молчалив. А если и вступал в разговор, то собеседника ожидали отрывистые фразы и высокомерный взгляд, что не свойственны приятным людям, располагающим к доброй беседе.

Доспехи он носил лёгкие, снова объясняя это подвижностью. На первый взгляд ничего особенного – кожаная броня, скомбинированная с кольчужной сеткой. На поясе красовались два коротких изогнутых меча, которые он захватил у самоуверенного иноземца, поставившего на кон свою жизнь в одной из шумных таверн Альбеноля.

Делегация из Гласты прибыла в Каррусту в самый разгар праздника. Крытый экипаж, запряжённый гнедыми южными лошадьми, важно заступил на залитые солнцем улицы столицы. Позади мерно покачивалась повозка, заставленная глиняными кувшинами. Сиан сопровождал Пигацци, который, вместе с женой и двумя дочерями, такими же круглолицыми, как он сам, вкушал своим разжиревшим телом чистый воздух города. Рядом с конём, шевеля торчащими ушами, за Сианом следовал Кербер, словно неведомый зверь, вызывая восторг у местных ребятишек.

Король Андрус в столь знаменательный день отменил все налоги, и весь город, обезумев от счастья, высыпал на вымощенные серым камнем улицы, беззаботный и полный радости, устраивая балаганы и представления. Не обошлось и без поединков. Правила турнира предлагали вельможам, не опустившимся до низменных утех, поспорить за главный приз, выставив своих бойцов. Сеньор Пигацци, порядком захмелевший, смеясь, в шутку предложил Сиану представлять его дом на арене. Разумеется, за солидное вознаграждение. Сиан, не раздумывая, принял вызов. Участники турнира представляли большинство высших домов Эварамора, даже Фределла, королева-именинница, выставила командира королевской гвардии – Эктона, чей фамильный меч поверг всех соперников, беспрепятственно выведя его обладателя в финал. Сиан же, со своей стороны, не менее серьёзно отнёсся к работе, и благополучно вышел на последний поединок против Эктона, снискав от толпы лишь насмешки и издевательские ругательства.

Бой выдался славный. Публика ещё долго ликовала и смаковала подробности, вспоминая, как иногородний воин со странными мечами одолел благородного командора. Сеньор из Гласты пребывал в гордом восторге, и получил свой приз: праздничный ужин во дворце, в компании самой королевы Фределлы. Разумеется, Сиан последовал за сеньором, и по просьбе королевы, скорее это был приказ, имел честь отужинать с великими мира сего. Гластонец весь вечер осыпал Фределлу комплиментами и травил забавные истории, не замолкая ни на миг. Королева холодно реагировала на пьяный подхалимаж, терпеливо улыбалась и изредка поглядывала на Сиана, который всем видом показывал, что ему все неинтересно и он здесь ради выручки. И вот, когда гластонский сеньор, перебравший вина, клевал носом и продолжал мямлить глупости, Фределла резко прервала его и спросила, во сколько он оценивает своего мастера мечей. Она изъявила желание выкупить контракт Сиана. Гластонец занервничал, понимая в какую ситуацию и, естественно, предложил королеве услуги Сиана совершенно бесплатно. Фределла усмехнулась, объяснив сеньору, что не собирается принимать подачки пьяных виноделов, и напомнила также о простых манерах, кои Пигацци должен соблюдать в присутствии столь важной особы. Тогда, вконец испугавшийся гость, назвал свою цену. Сиан не подал вида, услышав, насколько завышен ценник, да и его не особо волновали столь «низкие», на его взгляд, купеческие ухищрения. Он всегда считал, что у всего есть заслуженная и твёрдая цена, и безвременно заканчивал разговор о будущем найме, если тот плавно перетекал в неуместный для него торг.

Королева молча кивнула, подтверждая сделку. Драгоценные камни в её волосах сверкнули, неумело подражая красоте глаз, пронизывающих издёвкой бедного сеньора. Гластонец хотел было послать за договором, дабы укрепиться в согласии, но Фределла остановила его, надменно высказав, что не ведёт дела лично, и все формальности – прерогатива её доверенного помощника. Советник не заставил себя ждать. Он вошёл в залу и остановился под изысканной хрустальной люстрой, которая перекликалась мягким светом с золотыми настенными светильниками. В руке его появился, набитый монетами и шитый золотой росписью, шёлковый мешочек. Мишено, так его звали, кланяясь, смиренно поприветствовал свою королеву, и многоуважаемых гостей, затем по-дружески похлопал гластонца по плечу, приглашая его удалиться в более подходящее место и завершить сделку.

Когда их оставили, Фределла, наклонив голову, вопросительно посмотрела на Сиана, оглядев его с головы до ног, будто оценивая товар, приобретённый за немалую цену. Во взгляде сквозило явное презрение, и все же Сиан, впервые за вечер, удостоенный пристального внимания, заметил в её глазах пусть малую, но долю интереса.

Надо признать он сам невольно любовался королевой, пока та с трудом сдерживалась, выслушивая бредни его «бывшего нанимателя». Золотистые пряди, унизанные драгоценными камнями, чередовались с мелко заплетёнными косичками. Длинное, с открытыми плечами, облегающее платье изумрудного цвета удачно сочеталось с выразительными, но бесчувственными глазами. Черты лица были настолько тонки и притягательны, что казались Сиану скорее искусной работой скульптора, что с трепетом высек их на мраморе, чем красотой, которой наделяет женщину матушка природа.

Королева пригубила вина, еле касаясь губами бокала. Продолжая терзать его пронизывающим взглядом, она полюбопытствовала о его обязанностях, исполняемых при гластонце. Не дав ему открыть рта, она вдруг вспомнила его поединок с Эктоном, лучшим из всех воинов, ей известных, и ей захотелось узнать о его боевых подвигах. Сиан впервые заговорил, но Фределла вдруг резким взмахом руки остановила его. Она объявила, что с этой минуты он становится её собственным оружием, её волей, и спросила: убивал ли он по заказу. Выждав секунду, Сиан сообщил ей, что для него любое поручение нанимателя – работа, которая, само собой имеет свою цену, в зависимости от сложности и извращённости заказчика.

Фределла, услышав это, содрогнулась от удовольствия. Впервые улыбнувшись, хоть и снисходительно, королева отпила вина и ровным голосом приказала Сиану принести ей голову гластонца. Того самого, что продал его несколько мгновений назад. Его, опьяневшего от королевского вина, им же доставленного, и звона монет, оттянувших карман. Такова её воля и его первое поручение, разумеется, за очень, как она уточнила, достойное вознаграждение. С этим однозначным заявлением, она поспешила подняться и, набросив на плечи тончайший шёлк, направилась в покои. Мишено, неожиданно возникнув в проходе между колоннами, осмелился задержать Фределлу, прошептав ей что-то. Сиан приподнялся и произнёс имена его дочерей и пышнотелой жёнушки Пигацци, с намерением уточнить об их судьбе. Королева, не поворачиваясь, гневным голосом напомнила ему, что ей это никак не интересно, но раз ему так угодно, он может взять её в жены и утешить на прогнувшемся ложе под плач его детей. После этих слов, Фределла покинула залу, оставив Сиана в тишине, которую нарушал лишь звук удаляющихся шагов.

Возле него оказался Мишено. Он сладким голосом сообщил, что убивать невинных женщин, конечно же, не следует, так как он обо всем позаботится. Ему лишь необходимо снискать расположение королевы, выполнив, как он выразился, непыльную работёнку. Ведь на одной чаше весов, успокаивал он, жизнь бесполезного сеньора, пропивающего сейчас золото в таверне на площади, а на другой жизнь наёмника и талантливого воина, рискующего не дожить до утра, в случае неподчинения. Подмигнув Сиану, он также удалился, растворившись между колоннами.

На город уже опустилась ясная ночь, и по пути в таверну Сиан размышлял о положении, в котором оказался. В данном случае его же слова, не раз гордо произнесённые, колющим выпадом вонзились в его незащищённую грудь. У всего есть своя цена, достаточно лишь заплатить. И теперь добряк Пигацци, пальцем не тронувший и комара, и по неосторожности совершив отчаянную сделку, заплатит самым дорогим, что имеет. А его несчастная семья в лучшем случае, запуганная до смерти, вернётся в Гласту, скорбя по доброму сеньору Пигацци, обвинённому в измене, или, что там еще придумает Мишено.

С этими мыслями Сиан вошёл в таверну «Сияние Каррусты», набитую галдящими жителями столицы и развеселившимися гостями, беспечно доживающими праздник в пьяном угаре. Затисканные до синяков девки, с подносами полными пива и всякой снеди, умело лавировали между крепко сколоченных деревянных столов, проливая пенный напиток на головы шумных посетителей. Искать Пигацци не пришлось. Он устроился в углу таверны, потягивая пиво из длинной пузатой кружки. Его лицо покраснело и обвисло, а глаза с заплывшими веками, с вожделением следили за девичьими задами, вилявшими перед носом. Увидев Сиана, который пробирался к нему через толпу, он мигом образумился и с улыбкой замахал руками, приглашая к столу. Лихо подвинув кружку, он не очень искренне восхитился заведением и предложил тост за Сиана – самого честного и храброго наёмника к северу от Гласты, и, вообще, в любом направлении. Он еле ворочал языком – сказался нервный ужин во дворце, и неизвестно, сколько еще пива вместило его бездонное чрево. Сиан осушил кружку, не слушая Пигацци, который зачем-то в тринадцатый раз начал рассказывать ему историю знакомства с женой, вместо того чтобы объясниться по поводу сделки. Он не смотрел в его сторону, размышляя о своем положении. Его ждала грязная работа или, если он отступит, позорная смерть от топора королевского палача. Тогда его голова, с выклеванными глазами украсит городские стены уже к обеду.

Пигацци вдруг замолчал и посмотрел на него с теплотой, будто всё понимая. Потом вздохнул и попросил проводить его до постоялого двора, сославшись на изнеможение от всего выпитого и съеденного. Идти же недалеко, улыбнулся он, всего-то перейти улицу. Взвалив толстую руку на плечо, Сиан, мысленно прокляв себя, вывалился из корчмы. Он с трудом удерживал Пигацци, который то начинал храпеть, то вздрагивал, интересуясь, что происходит. Гостиница, где остановилась семья Пигацци, приветливо подмигнула окнами, но Сиан потащил пьяного сеньора в другую сторону. Еще до того, как он вошёл в таверну, он присмотрел маленький дворик, огороженный низким деревянным забором, с приоткрытой калиткой и заваленный мешками. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив лишних глаз, Сиан втолкнул безжизненное тело через калитку. Пигацци рухнул на траву, словно мешок с сеном, сброшенный с повозки. Лёжа лицом в землю, он бубнил что-то несвязное и пускал слюни, неуклюже пытаясь нащупать свой карман. Сиан потянулся к сапогу, чтобы достать нож, потому что в городе, тем более в день праздника, носить оружие запрещалось, как заметил косу, валявшуюся меж мешков. Предусмотрительный подарок от самой смерти. Он выдернул инструмент из сваленной груды и осторожно провёл пальцем по лезвию, проверяя заточку. Оцарапав палец о зазубрины, которыми ощетинилось на «нет» затупленное лезвие, Сиан, со злостью, об колено переломил косовище и бросил под ноги. Пигацци к тому времени уже безмятежно храпел, сжимая в руке кошель, полученный от Мишено.

«Время идёт. Сделай уже что-нибудь. Вдруг кому вздумается выйти, подышать» – шептал внутренний голос. Сиан прислушался к воздуху, пьяным крикам, доносившимся через наглухо закрытые ставни. Веселье не утихало, и он отряхнулся от навязчивых мыслей, сверливших мозг, будто обделённая страстью жена. Он попытался сосредоточиться. «Используй кинжал, – искуситель вернулся и усилил давление. – Представь его скотиной на бойне, он и выглядит то, словно жирный хряк». Пигацци зашевелился, цепляясь руками за траву. Нащупав мешок, он потянул его, но не смог сдвинуть. Тогда гластонец, не открывая глаза, пополз, тихо ворча, к заветной подушке. Достигнув цели, он уложил голову, и через секунду захрапел.

Очередной подарок от «костлявой». На этот раз в виде подсказки. Дальнейшие события развивались намного стремительней. Сиан соорудил нечто, наподобие плахи, свалив друг на друга три мешка. Устроив на ней бедного Пигацци, он поднял обломок косы и аккуратно приставил лезвие к его затылку, избегая преждевременного контакта тела с ржавыми зазубринами. Крепко удерживая левой рукой пятку косы, он резко ударил кованым каблуком по обушку. Зубчатое лезвие с хрустом продавило шею, заставив тело Пигацци затрепетать в агонии. Раздался хлюпающий звук, и густая кровь хлынула на истоптанную траву. Сиан ударил еще раз, и голова, хрипнув, оторвалась от тела и с глухим стуком упала ему под ноги, забрызгав сапоги.

Сиан выдохнул и дико завопил, закрыв рот руками, прижимая изо всех сил, чтобы никто не услышал. Посинев от напряжения, он опустился на колени. Ему хотелось кричать во все горло, вышвырнуть скверну, заполняющую его изнутри. Но работа еще не окончена. Королеве нужен трофей.

Он устремил взор в небо, усыпанное звёздами. Они, как всегда, лишь беспристрастно наблюдали, изредка мерцая. Сиан же, как всегда, запрокидывал голову, словно прося у них прощения. «Ты из ума выжил? – как обычно возмутился внутренний голос. – Хватит ныть, неженка. Поднимайся. Бери голову и торопись за наградой».

Повертев головой, Сиан расстегнул застёжку плаща, который тут же соскользнул с плеч. Завернув в него голову Пигацци, он бесшумно покинул дворик, не забыв затворить калитку. Ровным шагом он двинулся в сторону дворца, манившего великолепием, даже в такую жестокую и кровавую ночь.

Городские улицы опустели. Истоптанные и заблёванные они сохранили отголоски буйного веселья. Сиан шёл по грязным улицам, вдыхая свежий ночной воздух. В его руке раскачивался импровизированный мешок, орошая землю и оставляя за ним кровавый след. Жилые дома, постоялые дворы, таверны, кузницы и лавки торговцев тёрлись стенами друг о друга, предлагая в распоряжение Сиана узкие улочки, по которым можно проскользнуть к центральной площади, но он не знал этот город и возвращался во дворец тем же путём, рискуя нарваться на стражу. Что и произошло незамедлительно. Двое стражников прогуливались, лениво вглядываясь в тёмные углы. Один из них решил было заглянуть в подворотню, как другой тут же осадил его, заявив, зевая, что там все чисто. Сиан застыл в тени, надеясь пропустить вперёд блюстителей порядка, однако дотошный стражник, честно отрабатывая свой хлеб, обнаружил нарушителя, затаившегося в темноте. Сиан прикинул варианты. Безоружный против двух вооружённых мечами солдат, какими бы безмозглыми и сонными они ни были. Этот путь он сразу отмёл – привлекать внимание спящего города не являлось удачным решением. Поэтому он решил прикинуться дурачком и, незаметно опустив свёрнутый плащ на землю, выступил из тени. Натянув улыбку, он поприветствовал доблестных стражей, сообща заикающимся голосом, что заблудился в поисках гостиницы. Один из стражников, тот, что отлынивал и зевал, рассмеялся. Издевательски ухмыляясь, он напомнил Сиану, что много пить вредно, и поинтересовался, где тот остановился. Другой же, тот, который обнаружил Сиана, внимательно рассматривал нарушителя, щурясь и шевеля ноздрями, словно недоверчивая собака на охоте, проверяя, ту ли ей подсунули птицу. Хорошо, что не заметил кровь. Пока Сиан, имитируя пьяную речь, сбивчиво пытался объяснить, куда направляется, дотошный воскликнул, что вспомнил его. Тряся указательным пальцем, он вопросил, не он ли сразил на турнире великого Эктона? Второй резко перестал усмехаться и повторил вопрос, хмуря брови и нежно поглаживая рукоять меча. Сиан напрягся. Мысленно он уже обезоружил «подозрительного» и сбил с рожи второго омерзительную ухмылку, меняющуюся с зевотой. Определённо, это единственный выход. Сиан приготовился атаковать, как вдруг ухмыляющийся захохотал и, похлопав Сиана по плечу, похвалил его, уточняя, как весело было наблюдать командора, отхватившего по шее. Подозрительный кивал головой, но, похоже, без особой радости, и все так же пристально и недоверчиво глядел на Сиана. Весёлый стражник спросил, не сопроводить ли его до постоялого двора? Сиан покачал головой, продолжая изображать пьяного, заикался, бубня под нос первое, что приходило в голову, невольно бросая взгляд во мрак, словно боясь, что Пигацци выдаст его, заговорив мёртвыми губами. Подозрительный попытался настоять на эскорте, но его напарник, с ухмылкой поправив меч, махнул рукой и отпустил Сиана, по-приятельски напомнив об осторожности.

Проводив взглядом, удаляющихся стражников, Сиан выдохнул, и быстро выхватив из тени кровавый подарок королеве, продолжил восхождение к дворцу. Тёплая ночь окончательно захватила Каррусту, и даже таверны поутихли, пересчитывая выручку и потирая от удовольствия жирные ладони. Гости столицы, насытившись праздником, расползлись по своим норам, чтобы выспаться и, восславив короля и королеву, благополучно отправиться домой. Все гости, кроме двух, прибывших с юга, из города Гласта, что славится винами и гостеприимством.

Когда Сиан, наконец, добрался до дворцовых ворот, на которых резчик не поленился запечатлеть потрясающий батальный сюжет, он устало оглядел город с возвышенности, приютившей королевский дворец. Руки ныли, а свёрнутый плащ так и норовил выскользнуть из разжимающихся пальцев, словно был раскалённым. Никогда ещё он не чувствовал себя таким опустошённым, и в тоже время его переполняли отвращение и сомнения. Стража отсутствовала. Он бесцеремонно несколько раз ткнул ворота носком сапога, мысленно готовя себя к чему угодно. Разумеется, врата и не думали распахиваться перед ним, и он прислонился ухом, вслушиваясь в тишину.

Послышались тихие и шаркающие шаги. Изнутри кто-то отодвинул засов и дверь, скрипнув, приоткрылась. Показалась ехидная улыбка Мишено, который не только появлялся, где угодно, но и, похоже, никогда не спал. Его лицо было ясным, а глаза тщательно осмотрели Сиана, заметив скрученный плащ. Улыбнувшись, Мишено тихо спросил, не то ли это, о чем он подумал. Сиан утвердительно кивнул и протянул ему трофей с указанием передать королеве его поклон с наилучшими пожеланиями. Мишено как-то зловеще ухмыльнулся и распахнул дверь со словами, не сулящими ничего доброго.

Сиану представилась честь лично вручить королеве голову Пигацци, а Мишено, смиренно сопроводит к ней храброго воина. И, еле поклонившись, Мишено пригласил Сиана последовать за ним. Лакей засеменил ногами, уводя Сиана вглубь чередующихся залов. Он чувствовал себя уверенно, будто ступал по личным владениям. Портреты, висящие на стенах, провожали их, мягко поигрывая тенями, а колонны будто расступались, пропуская их вперёд. Сиан спросил Мишено, почему здесь так тихо и где, собственно, король. Его не было ни на турнире, ни на ужине. Мишено остановился и через плечо бросил, что королева Фределла теперь его мать, отец и король, и даже маленькая непослушная дочь, если ей это вздумается. А его, Сиана, задача, повиноваться и потакать её капризам. Чему он, Мишено, будет очень содействовать. Поэтому, подчеркнул он, важно усвоить эту информацию, дабы впоследствии всем было хорошо. Сиан промолчал в ответ.

Они поднялись по лестнице, и Мишено остановил его возле покоев Фределлы, заявив, чтобы Сиан ждал, не двигаясь. После, бесшумно проник внутрь. Сиан обдумывал сказанное, разглядывая закрытую дверь, обитую зелёным бархатом. До него не доносилось ни звука. Этот Мишено и впрямь странный тип. А с королевой надо быть начеку. Неизвестно, что ещё взбредёт в эту златовласую голову. С другой же стороны, работа сделана, осталось получить расчёт. Так что все хорошо. С этими мыслями Сиан наполнил лёгкие прохладным воздухом, гуляющим по королевским коридорам. Здесь даже пахло по-другому. Точнее, не пахло совсем – воздух был чист и прозрачен. Сиан усмехнулся, вспомнив ароматы борделей Альбеноля, а после и обезглавленное тело, лежащее среди мусора на заднем дворе.

Мишено вышел к нему столь же беззвучно, как и вошёл. С бесстрастным и бледным лицом, как у призрака. Он кивком подозвал Сиана и сообщил, чеканя каждое слово, что королева ожидает его, а он с его позволения, удаляется. Сиан толкнул дверь и вошёл в покои королевы. В нос тотчас ударил запах гластонского вина и цветочных духов; в сочетании эти два аромата всколыхнули содержимое желудка Сиана, заставив его поморщиться. Фределла удобно расположилась в ложе, окружённая подушками и укрытая небрежно разбросанными мехами. «Она прекрасна», – подумалось Сиану. Королева распустила волосы, немного приоткрыла одну ногу, отодвинув меха. Свечи приятно окутывали покои мягким мерцающим светом, рисуя на стенах загадочные рисунки.

Фределла внимательно посмотрела на Сиана и, указав пальцем, поинтересовалась, что он ей принёс. Голос её звучал тихо – сама безмятежность. Сиан поднял руку, плащ развернулся, и голова доброго сеньора Пигацци выпала, громко стукнувшись о пол, и покатилась в сторону. Глаза открыты, а кровь засохла, превратившись в чёрную корку. Фределла с нетерпением подалась вперёд и взглянула на подношение. Узнав Пигацци, она скривила рот, показывая отвращение, но тут же злобно хихикнула и перевела взгляд на Сиана, который не мог оторвать взгляд от, нечаянно открывшегося ему, обнажённого тела.

Фределла, словно опомнившись, прикрылась одеялами и гневно посмотрела на него, спросив при этом, как он смеет глазеть на неё без разрешения. Сиан поклонился и, на миг, потеряв разум, попросил разрешения, добавив, что не видел ранее подобной красоты. Голос его при этом трясся, подобно старческому кашлю. А женщин он повидал, да и вкусил, немало. Почувствовав лёгкое головокружение, Сиан изо всех сил вытеснял похотливые мысли из головы, но, взглянув на королеву, снова потерял контроль. Пигацци выпученными глазами укорял его, лёжа на королевском полу. Фределла рассмеялась. Наслаждаясь собой, она презрительно отмахнулась от Сиана, приказав ему убраться и прихватить дружка, что валяется на полу. Мишено позаботится об оплате. И она отвернулась, потягиваясь под одеялами.

Сиан поклонился, подобно вышколенному слуге, и осторожно вернул голову в плащ. Все прошло хорошо. В отличие от Пигацци, он сохранил голову на плечах после встречи с королевой, при этом ему ещё и заплатят. Надо найти Мишено, получить золото, и убираться из столицы ко всем чертям. Сиан повернул золочёную ручку, намереваясь выйти, как вдруг услышал голос Фределлы, приказывающий остановиться. Он повернулся. Королева, обмотавшись одеялами, стояла посреди комнаты, задумчиво глядя куда-то сквозь него. Она прикусила нижнюю губу, и Сиану захотелось тотчас заключить её в объятия, такой хрупкой и незащищённой она выглядела в тот момент. Он сделал шаг, как она, вдруг, подняла глаза и просверлила его ледяным взором, возвращая с небес на землю. Холодно сообщив ему, что для него появилось новое поручение, она выждала несколько секунд, и, увидев, прояснившийся взгляд Сиана, приказала ублажить ласками свою королеву, что было совсем неожиданно. Она добавила, что изнемогает от усталости и её нежное сердце не выдерживает вида отрезанных голов. К тому же, верный наёмник, не откажет ей в приятной услуге, учитывая, как он бестактно пожирал её глазами. Подмигнув, она снова прикусила губу. Сама невинность.

Глядя на Фределлу, возбудившую его одной своей тенью, Сиан вновь принялся анализировать ситуацию, в которую попал по своей неосторожности. Внутренний голос шипел проклятия и взывал к благоразумию. С одной стороны, на него смотрела прелестная дева, до того идеальная и безупречная, словно высеченная из камня и готовая растаять в его объятиях. С другой, кровожадная повелительница, одним кивком головы, снимающая головы с плеч и разрушающая судьбы. С третьей же, на него с презрением и ненавистью смотрел самый честный и храбрый наёмник к югу от Гласты, и, вообще, во всех направлениях.

Выбор не заставил себя ждать, когда Фределла развела руки в стороны, и меха, медленно скользя по гладкой коже, скатились ей под ноги. Ни один мускул не дрогнул на её лице, а когда Сиан перевёл взгляд на её тело, жадно вглядываясь в изгибы бёдер и медленно вздымающуюся грудь, она полюбопытствовала, сколько ей ещё стоять, будто кобыле на рынке. Храбрый наёмник Сиан из Альбеноля, не пропустивший ни одной девки и стоптавший сапоги во всех борделях, какие удалось сыскать, затрепетал, как мальчишка, что впервые узрел нагую деву.

Он подошёл к ней вплотную и ощутил жар, который источало её тело. Волна возбуждения прокатилась по нему до кончиков ногтей. Фределла почувствовала это и резко прижалась к нему, обхватив бедро ногой. Он запустил пальцы в её золотистые волосы и прильнул губами к шее, вмиг ощутив горьковатый вкус духов. Нежно касаясь спины, он опустил руку до её упругих ягодиц, осторожно поглаживая бархатистую кожу. Фределла не произнесла ни звука, даже ни разу ни вздрогнула, от прикосновений, рассыпавшихся по всему её телу, но Сиан ничего не слышал и не видел, он осознавал только дикое желание, поглотившее его сознание и вывернувшее наизнанку его чувства. Он жаждал погрузиться в нее, отдать все свои силы, даже лишиться головы, такая мысль мелькнула, но мигом отвалилась под тяжестью вожделения. Он позабыл, кто он и зачем сюда явился.

Сиан осторожно приподнял Фределлу и, зарывшись носом в её шею, понёс на королевское ложе, окончательно потеряв самоконтроль. Он мысленно воздвиг себя в ранг короля, осыпая безмятежное тело горячими поцелуями. Ему показалось, что он слышит стоны удовольствия, и огонь его страсти разгорелся с большей силой. Он на миг отстранился от нее, судорожно расстёгивая пояс. Животная сила рвалась изнутри, а доспехи жутко мешали. Отшвырнув пояс, Сиан принялся было за заклёпки на боку, как услышал хохот Фределлы. Очнувшись на мгновение, он увидел, как королева заливается смехом, прикрывая рот ладонями, при этом давясь и хрюкая. Удивившись, он нежно коснулся внутренней стороны бедра, спросив о причине внезапной истерики, и попытался вернуться к ласкам.

Фределла резко приподнялась и, сверкнув глазами, схватила его за подбородок. Заглянув в его опьянённую любовью физиономию, она возмутилась, почему он решил, что может отыметь её вот так, словно она – размалёванная портовая девка. Отвесив ему пощёчину, она назвала его жалким и неумелым дилетантом, и пренебрежительно оттолкнула его от себя. Вернувшись к своим подушкам, королева взмахом руки приказала ему наполнить чашу гластонским и незамедлительно подать ей. Сиан молча повиновался.

Следующие несколько минут протянулись в тишине. Огонь, не на шутку разбушевавшийся в груди, постепенно угасал, пропуская на свет здравые мысли. Сиан украдкой кидал взгляд в сторону Фределлы, которая, казалось, не замечала его и разглядывала чашу, украшенную камнями. Спустя еще минуту к нему вернулся внутренний голос, нашёптывая возможные варианты исхода из покоев. Удавить стерву и незаметно выбраться из дворца. Забить её головой Пигацци, затем позвать Мишено и свернуть ему шею, пока он будет разглядывать бездыханный труп своей владычицы. Нет, не пойдёт. Встать, забрать свои вещи и уйти. Да.

Сиан поднялся и надел пояс. До выхода несколько шагов. Главное, не оборачиваться, дабы снова не попасть под чары королевы. Он мысленно усмехнулся, осознавая, что боится непредсказуемости Фределлы. Его господин, завёрнутый в плащ, ждал его у двери. К чёрту все, надо забрать Кербера и убираться из города. Стоя у двери, он еле удержался, чтобы не обернуться. Еще раз, мысленно обозвав себя идиотом, он дёрнул ручку и, сжимая в руке плащ, распахнул дверь.

Но уйти ему не удалось. На выходе он встретился взглядом с Мишено, который хитро улыбнулся ему, качая головой и прекрасно все понимая. Внезапно появившаяся из-за спины дубина, рассекая воздух, опустилась на голову храброго наёмника. Сиан отключился и, упав, покатился вниз по лестнице. Хитрый лакей проводил его взглядом и, потерев ладони, поднял злополучный трофей, завёрнутый в кожаный плащ. Тихо насвистывая, Мишено осторожно закрыл двери покоев Фределлы и снова растворился в полумраке.