Читать книгу Серебряный узор на черном бархате - Сергей Морозов - Страница 3

– Тсс, тише мой мальчик, – услышал он ласковый голос матери. – Все хорошо, это просто сон.

Она гладила его по голове, сидя у кровати.

– Зажги свечи, – пискнул он и потянул на себя меховое одеяло. – Они вернутся и заберут меня, а я хочу всё видеть, чтобы убежать.

Матушка улыбнулась и показала пальцем на стену. Лунный свет, просачиваясь сквозь щели в ставнях, рисовал причудливые узоры на серых каменных стенах. Они двигались, словно живые, обращаясь в неведомых чудищ, что жадно протягивали свои щупальца. Их безмолвные лица пристально глядели на него, готовясь наброситься, как только он откроет глаза. Он испуганно отвёл взгляд от стены и нырнул с головой под подушку.

– Это всего лишь тени, дружок, – успокоила его мать, поправляя одеяло. От нее пахло яблочным мёдом, которым она намазывала себя перед сном. Зачем она это делает, он не понимал и всегда держался подальше от её покоев, где на полках хранились загадочные склянки. – Они не тронут тебя, мой дорогой. К тому же, как они посмеют? Ты же мой маленький защитник, – она снова улыбнулась и заботливо поправила меха.

Он с недоверием вгляделся в темноту, и злобные чудовища, недовольно ворча, отступили. Как у нее это получается?

***

Он очнулся в узкой, продолговатой комнате, напоминавшей темницу королевского замка. Тёмная и душная камера. Он сидел на шершавой лежанке, почти сросшейся с каменной стеной. Хотя, скорее это был большой неотёсанный обрубок, который бросили в дальний угол камеры, приговаривая, – «Выродкам и так сойдёт». Низкий потолок давил сверху тяжёлой плитой. Шевельнувшись, он сморщился от боли. Затёкшие ноги ответили уколом тысячи игл, вонзившихся в икры. Затаив дыхание, он позволил глазам привыкнуть к полутьме, чтобы получше разглядеть своё положение.

«Что за гадостная конура?» – подумал Айвен, немного придя в себя. – «Не похоже на темницы замка, хотя я был там всего лишь раз. Возможно, какая-то особая камера, для особенных гостей», – размышлял он. Сердце застучало, когда он припомнил битву в лесу, с королём плечо к плечу. Воспоминание было далёким, детали призрачно маячили перед глазами, ускользая от него. «Похоже, меня пленили и бросили сюда», – продолжил он вспоминать. Мысли бешено проносились в мозгу, не давая ему крепко ухватиться за острые нити памяти. – «И, судя по всему, накостыляли мне знатно, раз толком не помнится», – додумал он с лёгкой досадой.

Чёрная жижа под ногами пузырилась, испаряя в воздух невыносимый смрад. Он вслушался в тишину, но в ответ услышал лишь собственное дыхание. Ни лязгающего звона цепей из соседних камер, ни единого стона, замученного в пытках пленника. Ничего такого. Айвен сглотнул слюну и, напрягая глаза, сосредоточился на темноте, пытаясь разглядеть выход. В нескольких метрах впереди замаячила стальная решётка. Подбодрив себя мысленно, Айвен с хлюпаньем ступил в зловонный кисель, который тут же мерзко зашипел под ногами, будто кипящее масло, швыряя в него мелкие колючие брызги.

Айвен тихо выругался, и осторожно подняв ногу, сделал маленький шаг. Вязкая жижа успокоилась, и он, не торопясь, медленно сместился к дверному проёму. Сквозь толстые прутья, проглядывался пустой и узкий коридор. Айвен нащупал засов, оказавшийся открытым, и ладонью толкнул дверь, которая со скрипом открылась, приглашая его выйти.

Оказавшись в узком коридоре, Айвен почувствовал тяжесть в груди. Появилось неприятное ощущение, словно невидимая рука упёрлась ему в грудь, замедляя продвижение. На мгновение ему показалось, будто стены сдвинулись с места, с намерением раздавить его. Он остановился и сделал глубокий вдох. «Любой коридор заканчивается», – успокоил он себя. Нужно только не останавливаться. Сделав несколько шагов, он снова замер – теперь невидимая рука пробралась к нему внутрь и сжала сердце. Он застонал и опустился на одно колено, руками пытаясь ухватиться за стены.

– «Тсс, тише мальчик», – зашипело в голове. Теперь невидимые руки жадно гладили его по голове. Движения плавно перерастали в нервные рывки, а холодные пальцы цеплялись за волосы. «Остановись, рыцарь», – шумел голос, – «Тебе не нужно больше сражаться». Назойливый шорох в ушах смешался с глухим, нарастающим гулом, отдалённо напоминающим рёв толпы. Спёртый воздух наполнился мерзкой гнилой вонью, бьющей в нос, будто кованым сапогом. Задержав дыхание, он напрягся, тщетно пытаясь сбросить с себя, опутавшую его паутину рук. Слезы наворачивались на глаза от унизительной боли между ног – грязные клешни добрались до его естества и острыми, как его нож когтями, впились в мягкую плоть. Издав приглушенный стон, Айвен вспотевшим лбом уткнулся в каменный пол. Моча заструилась по ногам, предательски обжигая чувство достоинства.

– Твою же мать, – прохрипел он, придавленный щекой к вонючему скользкому полу. Руки повисли, и тело уже не слушало приказов.

– Айвен, – раздался голос, прерывая издевательства, – Айвен, посмотри на меня…

С трудом разлепив глаза, он приподнял голову и посмотрел перед собой. Он готов был поклясться, что слышал голос Ранны, медленно угасающий в голове. Осторожно поднявшись, он прищурился и застыл, пытаясь что-нибудь разглядеть в полумраке. Воздух стоял на месте, а тишина отозвалась лишь звуками его прерывистого дыхания. Он оглянулся назад и не увидел двери камеры. «Наверно, я много прошёл», – произнёс он про себя. Голова кружилась, а ноги стали тяжёлыми, будто королевский кузнец наполнил их расплавленным свинцом.

Он с трудом вытянул вперёд руку и медленно двинулся по коридору, оставляя за собой мокрый и липкий след. Через несколько метров стены расступились, и он оказался в небольшом зале. После скитания по тёмному коридору, тусклый свет, исходивший от свечи, заставил его прищуриться. Комната чем-то напоминала его покои в королевском замке. Большой дубовый стол, заваленный непрочитанными письмами, громоздился посреди зала. Камин в углу, успокаивающе потрескивал, пуская искры. Медвежья шкура, распростёртая по холодному полу и истоптанная нервными советниками короля. Только всё было не совсем так. Айвен увидел сидящего за столом человека. Лица его не было видно; истощённая свеча лениво догорала, освещая бледным пятном кипу, покрытых пылью выцветших бумаг, которые когда-то были письмами. Незримая фигура застыла в неестественной позе, и он разглядел тонкие нити, исходящие из нее в тёмные углы зала. Айвен поёжился от ледяного воздуха и невольно бросил взгляд в сторону камина, затянутого паутиной.

– Здесь всегда холодно, – монотонно произнесла тёмная фигура, не двигаясь. Голос показался знакомым, несмотря на безжизненность. Айвен сделал шаг вперёд, чтобы разглядеть собеседника.

– Не подходи ко мне, – предостерёг голос, все также, не меняя тон. Будто ветер, скребущийся по стеклу. Нити пошатнулись, и голова его качнулась в сторону.

– Ты кто? – осторожно спросил Айвен, выпуская клубы пара. Становилось еще холоднее. Пальцы немели в перчатках, и он стиснул их в кулаки. Тёмный силуэт не двигался. Пламя свечи дрогнуло, и тень скользнула по столу, резко вернувшись назад. Айвен напрягся и сделал еще шаг, разрываясь от любопытства и волнения. Оказавшись у стола, он одной рукой оперся на него и протянул другую к человеку. Раздался смех, и тёмная фигура рассыпалась на части. Холодный порыв задул свечу, оставив Айвена в кромешной тьме. Он почувствовал, что-то прошло мимо него, тяжело стуча каблуками. Позади, звеня кольцами, громко хлопнула массивная дверь, заставив его вздрогнуть. В то же время приоткрылась другая, прямо перед ним. Мягкий белый свет сочился сквозь тонкую щель и Айвен, заскрежетав зубами, направился к ней.

Войдя в белый свет, он оказался посреди неизвестности. Нет, он не парил в воздухе, ноги твёрдо стояли на полу, но его не было. Чистая, как снега Квайтера, бескрайняя пустота. На миг он подумал, что ослеп, но увидел свои исхудавшие руки, тянущиеся к глазам. Холод исчез, сменившись мягким теплом, от которого волосы встали дыбом.

– Колдовство, – пронеслось в голове, – Меня одурманили.

Айвен привык доверять глазам, но то, что он видел перед собой, не представлялось ему ни в одном сне, ни в бабкиных сказках. Он слышал об иноземных смесях, вдыхая которые, возможно было погрузиться в сладкие грёзы, воплотить в видениях тайные мечты. Иллюзия, самообман. Будто отвечая, снежная бесконечность завибрировала. Он не видел этого, но ощущал трепет вместе с биением сердца. Пульс участился, и пустота задрожала, равномерно следуя ритму. Ему захотелось закричать на нее, отодвинуть от себя, но челюсти не двигались. Он был способен лишь на глухое мычание, которое рвалось из него, сводя мышцы в судороги. Боясь пошевелиться, Айвен вдруг почувствовал, что боится.

– Почему ты здесь? – прозвенело в воздухе. Голос раздавался отовсюду.

– Чтоооо!!! – паралич резко отступил. Айвен услышал собственный голос, сорвавшийся гневным криком.

– Я спрашиваю, как ты здесь оказался? – повторила пустота, продолжая вибрировать.

– Я сам себя спрашиваю, – упавшим голосом ответил он, – И еще я ломаю голову над другим вопросом – почему я говорю только с голосами? Или с собой… Я спятил, наверное. Или меня отделали по голове так, что я стою в тумане, обмочившийся, как сопливая девка при виде крови. А? – заорал он в пустоту.

– Ты продолжаешь сражаться, потеряв цель. Ты рубишь сломанным мечом, не понимая врага. Ты даже говоришь, не имея языка. Что тобою движет? Страх или гнев. Постой… Может любовь?

Голос, выжидая, замолк. Белизна подёрнулась маленькими серебристыми чешуйками.

– Меня учили не сдаваться, даже если мой меч сломан. Я не понимаю врага, потому что я солдат, а не учёный муж. Моя цель победить. А движет мною клятва, что я дал близким мне людям. Моей семье, моему королю и моему королевству. Язык мой на месте, я чувствую его своими зубами.

– Хорошо, пусть так. Тогда расскажи, что ты здесь делаешь? – голос настаивал.

– Не знаю, я очнулся в гнилой каморке по колено в дерьме. Должно быть меня схватили и бросили умирать. Я ничего толком не помн…

– Это мне известно, – перебила пустота. – И ты наизусть зачитал мне свой кодекс – вот что мне непонятно. Каким образом, блуждая в переходах, ты очутился именно в Колыбели, если ты завершил свой цикл, Айвен из Квайтера.

– Не понимаю, что значит «завершил цикл»? – оцепенел Айвен.

– Это значит «умереть», – голос выдержал паузу, – Тебя давно уже нет в живых, в твоём понимании. И, тем не менее, ты здесь, прежний Айвен, не очищенный для рождения.

– Значит, я умер, – шёпотом повторил Айвен. Белая пустота говорила с ним непринуждённо, с отстранением. Говорила о его смерти, как о давно забытой тайне, никому уже не интересной и, по случайности, упомянутой в скучной беседе. Но он ощутил суть намного острее. Прогнал её сквозь все тело, от онемевших пальцев на ногах до кончиков волос. Он прекрасно помнил своё имя, имя жены и дочери, он мысленно перечислил все имена, которые когда-то слышал. Но никак не мог вырвать из воспоминаний единственный эпизод. Миг, когда он испустил последний вздох и лицо, которое увидел последним.

– Не пытайся вспомнить, – отозвалась Колыбель. – Твоя душа не принимает смерть, поэтому ты не видишь. И поэтому ты шатаешься по коридорам и отворяешь двери, за которыми еще больше вопросов.

– Ты сказала, я завершил свой цикл. Стало быть, тебе все известно. Скажи мне, как?

– Я бы могла. Но не стану. Я созидаю только из чистой души, освобождённой от давящего груза. Таково моё предназначение. Но ты, Айвен из Квайтера – чёрное пятно на белой ткани. Я есть жизнь, а на тебе метка смерти. И все же ты на моем полотне. Я не разгадаю твою тайну. И мне больно, я хочу, чтобы ты ушёл.

Колыбель задрожала.

– Тогда скажи, кто разгадает. И куда мне идти? – спросил он. – В какую дверь постучать?

Она не ответила. Белая пустота отступила, завернув его в холодную темноту.