Читать книгу Любить по-гречески - Татьяна Пулас - Страница 10

«…большим может быть Лисенок и маленького роста: в каждом жёлуде живет большое дерево».

Сказки маленького Лисенка. Как Лисенок был великаном.

Я не могла дождаться того дня, когда ко мне в гости должны были приехать мама с моей младшей четырнадцатилетней сестренкой Полиной. Мне не терпелось поделиться с ними моими впечатлениями и новыми достижениями, в создании первых кирпичиков счастливого брака. Я ужасно гордилась тем, что у меня все так ладно строится, вопреки всем страшным ожиданиям, и папиным пророчествам. И этим я была обязана своей маме. Все, чему она меня научила в этой жизни, оказалось нужным и полезным. Уважать своего мужа, содержать его вещи и дом в чистоте, именно это стало фундаментом легкого семейного начала, вдали от родительского дома. Приобретенное ли было мной такое поведение, или оно передалось по наследству, не знаю. В нашей семье все женщины ухаживали за своими мужчинами, оплетали свои семьи сетью заботы и любви. У них был особый талант растворяться в нас, в их детях и внуках, приспосабливаясь к нашим нуждам и каждодневной реальности. Папа никогда не обладал подобной эластичностью. Будучи всегда на высокой должности, он был человеком непреклонных, непоколебимых взглядов. Он никогда не менялся. Он был папой. А мама учила нас его уважать. Единственного мужчину в доме. Потому что считала, что от этого зависит благополучие нашей семьи, и наверно она была права. Несмотря на то, что мама всю жизнь работала, ее график, каким-то волшебным образом складывался так, что мы почти всегда видели ее дома и, в конечном счете, папа получал «жену на полный день», а мы – «круглосуточную маму». Я точно знаю, что моё благополучие в огромной степени выстроилось на ее бессонных ночах, бесконечном терпении и вечной заботе о нас. В общем нам с сестрой очень повезло. Порой, я в мыслях задавала ей свои вопросы по бытовым проблемам и легко представляла, что бы она мне ответила. Я всем сердцем чувствовала ее присутствие рядом с собой.

Совершенно иные чувства я испытывала к моей сестре. У меня не получалось мысленно с ней общаться, как я это делала с мамой. Мне ее настолько не хватало, что я ощущала совершенно реальную боль каждый раз, когда думала о ней. Я прожила с этим милым человечком всю свою сознательную жизнь. Мне едва исполнилось шесть лет, когда она появилась на свет, а до этого момента я себя практически не помню. Она жила в каждой клеточке моего мозга, и, не зависимо от ее возраста, я делила с ней все свои проблемы и радости детского и юношеского периода моей жизни. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы всегда умудрялись заниматься общим делом, играть в куклы, рисовать и даже иметь общих друзей. Теперь, ее отсутствие не могли заменить никакие фантазии. Мне было грустно от того, что младшая сестренка взрослеет и меняется где-то там далеко, без меня. И никакие письма, сколько бы мы не исписывали бесчисленные листы бумаги, не могли заменить ее живое присутствие. Меня терзали чувства, что я ее несправедливо бросила, а она подтверждала эту несправедливость на открытках с грустными мордашками животных и огромными пятнами на расплывчатых словах от ее детских слез. Одно мы точно для себя решили: рано или поздно, мы снова будем вместе. Мы опять станем делить все свои чувства пополам и восхищаться открытым мной райским уголком нашей планеты.

Встретившись, мы втроем приклеились друг к другу, и снова в аэропорту случился потоп из слез. В таком «мокром» состоямии и доехали до полуострова, где мы с мужем жили и работали. Впечатления перехлестывали через край и я, не замолкая ни на минуту, трещала, рассказывая им обо всем, что произошло за эти несколько месяцев. Целыми днями мы купались, загорали, пили, ели и говорили обо всем на свете. Вечерами, до глубокой ночи, мы с Полиной танцевали в клубе отеля и пили экзотические коктейли. Мама, удобно устроившись за столиком в темном углу под огромной пальмой, время от времени кемарила, в то время как я «раскрепощала» свою сестру-подростка на танц-поле. Я считала жизненно важным, и даже своим долгом, на правах старшей сестры, рассказать и показать ей, какая она замечательная, красивая и женственная. Иногда, мне приходилось, почти пальцем тыкать на столик, где сидели, молодые парни и таращились на нее, очень юную, точеную, как статуэтка, зеленоглазую блондинку. Она мне не верила все равно, стеснялась и краснела. Но было видно, по разгоревшему румянцу и блеску в ее огромных глазах, что ей это нравится.