Читать книгу Любить по-гречески - Татьяна Пулас - Страница 12

…И создал Бог женщину… И нет покоя ни мужчинам, ни Богу…

Началась зима.

В понимании любого европейца эта фраза подразумевает собой холодное и серое время года, которое наступает после дождливой желто-коричневой осени и уходит с приходом теплой весны. В Греции все не так. Когда заканчивается летний сезон, начинается сезон зимний. Промежуток между ними такой плавный, что переход почти не ощутим. Каждый день шкала термометра неохотно опускается на пару градусов, но потом упрямо возвращается вверх.

Где-то, в середине октября, закрываются прибрежные отели, затихают шумные бары, складываются в разноцветные пики зонтики, убираются лежанки, пустеет пляж, грустнеет море. Работники и персонал разъезжаются по своим домам в большие города, и начинается период зимней спячки. После сезонной работы, длившейся шесть месяцев без выходных, бесконечного обслуживания туристов, хочется залечь в берлогу. Мы соскучились по тишине и лени. Предусмотрительное греческое правительство, в свое время, очень поспособствовало развитию этой лени, и на сезон «безрыбья» решило выдавать работникам отельного бизнеса неплохое государственное пособие, предоставляя возможность отдохнуть и набраться новых сил. И вот уже несколько десятков лет, более половины населения греков, посвятившая свою жизнь работе в туризме, так и живёт, трудясь с мая по октябрь, а потом, всю зиму отдыхают.

Мы с Яннисом не были исключением. Разница была лишь в том, что он так жил, примерно с восемнадцати лет, а ему, на минуточку, было на тот момент уже тридцать пять. Мне же пришлось привыкать к такому графику впервые. И мы начали наслаждаться законным отдыхом. В течение всего лета у нас совершенно не было времени побыть наедине, а ведь мы еще считались новобрачными. Поэтому, было решено рвануть куда-нибудь подальше от шума, туристов, пляжей и даже моря! Желания наши совпали и мы отправились в горы.

Есть в великой Греции совершенно волшебное место, знаменитые и восхитительные монастыри Метеоры. На вершинах огромных Фессалийских скал, на высоте шестисот метров, словно парящие в воздухе, возвышаются православные монастыри. Несколько столетий назад, совершенно непонятно каким образом возведенные, они, как будто свисают над огромной пропастью. Гладко отточенные до блеска горные породы самих скал тоже поражают своей красотой, и никто не знает, откуда взялись на равнинной местности эти каменные гиганты. О них не упомянуто ни в мифах древней Греции, ни в доисторических летописях. Есть лишь теории, основанные на геологических исследованиях. Предполагается, что скалы Метеоры образовались примерно шестьдесят миллионов лет назад, когда вместо равнины, в этой местности, было доисторическое море.

Я никогда не могла похвастаться силой своей веры и глубокими познаниями в религии. Мои отношения с Богом всегда были очень особыми: не обременительными молитвами и далёкими от таких понятий, как смирение, отрешение или исповедание. Я никогда не испытывала чувство спокойствия и присутствия Бога в стенах церкви. Но, поднявшись на самую маковку, самой высокой горы и вдохнув полной грудью прохладный чистый воздух, я впервые почувствовала, присутствие божественного. Я парила, как все шесть монастырей вокруг меня, и не могла сдвинуться для того, чтобы пройти в темные монашеские кельи. Стоя на краешке утеса, не было такой силы, которая могла бы оторвать меня от завораживающего вида распростершего подо мной: зелени лесов и полей, извилистых рек и нескольких горсток деревень, пробивающихся через облака. Как будто бы я находилась в самолете, который замер чтобы я смогла получше разглядеть каждую деталь и картину в целом, и навсегда запечатлеть в памяти неземные красоты. Я чувствовала, как заряжаюсь энергией. Яннис начинал терять терпение. С одной стороны, его переполняло чувство гордости за свою страну, наблюдая за тем, как я с детским восторгом реагирую на все новое и необычное, но с другой – ему казалось, что она (страна) вытесняет из меня его самого. Это была наша первая поездка, практически медовый месяц и мой муж желал внимания с моей стороны, хотя бы, не меньшего, чем к красотам Метеоры.

В этой поездке у нас начались первые небольшие ссоры. Терпению Янниса можно было позавидовать, когда я каждый день, со щенячьим визгом, бежала на очередную гору, почти на крачках покоряя новую вершину, а к вечеру падала без задних ног. В деревне я тянула его к каждой лавке, покупать бесконечные сувениры с видами Метеоры: ручек, блокнотов, браслетов, брелоков и всякой другой ерунды, рассчитанной на ненасытных туристов. Мы не успевали покупать батарейки и пленки на фотоаппарат, и каждый раз, встретив его неодобрительный взгляд, я с ошалевшими от возмущения глазами, пыталась объяснить, что все это мне просто необходимо! Мне было жизненно важным рассказать о Метеоре в России моим родным и друзьям!

– Калá, моро́ му, (хорошо, малыш – пер. с греч. (прим. авт.)) – только и повторял мой бедный муж, вздыхая и пожимая плечами. Мне и в голову не приходило подсчитывать расходы. Я жила, наслаждаясь каждым мгновением, все больше и больше влюбляясь в его страну.