Читать книгу Сочинения. Том 5. Экономическая история и экономическая политика. Статьи. Книга 1 - В. А. Мау - Страница 4

Россия после военно-революционного периода. Тяжелейшим периодом для России были 1914–1921 годы. Во время Первой мировой и Гражданской войн ее экономика оказалась разрушенной. Последствия войн, интервенции, прежде всего людские и материальные потери, физический и моральный износ оборудования еще более осложнили ситуацию. ВВП сократился почти на 80 %.

С началом мирного времени перед страной встала двуединая задача: восстановить разрушенное хозяйство и возобновить движение по пути ускоренной индустриализации. Первая задача была решена к 1926–1927 годам, и основное внимание политиков и экономистов вновь сосредоточилось на проблеме коренной модернизации народного хозяйства.

Во главу угла встал вопрос о социально-экономическом механизме, способном обеспечить индустриальный рывок.

За первое десятилетие существования коммунистической системы были применены два диаметрально противоположных экономических механизма: «военный коммунизм», предусматривавший полный отказ от каких-либо элементов рынка и кредитно-денежных отношений, и новая экономическая политика (нэп), сочетавшая государственный контроль над ключевыми секторами экономики с развитием частнопредпринимательской инициативы и рыночных отношений. Политика «военного коммунизма» оказалась чреватой не только полным параличом экономической системы, но и нарастанием политического кризиса в стране. Нэп обеспечил быстрое послевоенное восстановление экономики, а также открыл определенные возможности для проявления частной инициативы. В то же время крупная промышленность оставалась под жестким контролем государства, а иностранный капитал предпочитал отрасли добывающей промышленности.

Ускоренная индустриализация. В конце 1920-х годов правительство пошло на беспрецедентные силовые решения, направленные на резкое повышение темпов индустриализации, что мотивировалось внешними и внутренними угрозами. Основные элементы индустриализации 1930-х годов: концентрация в руках государства всех материальных и финансовых ресурсов и их централизованное перераспределение; сверхэксплуатация сельского хозяйства, из которого на цели индустриализации изымался не только основной, но и необходимый продукт (это привело к широкомасштабному голоду 1932–1933 годов на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге, Украине и в Казахстане и к гибели нескольких миллионов человек); инфляционное финансирование бюджетных расходов; широкое использование принудительного труда крестьянства и заключенных. Рост инфляции привел к отказу от финансового планирования уже в годы второй пятилетки (1933–1937 годы). В потребительской сфере в условиях государственного контроля над ценами инфляция выразилась в карточной системе распределения продуктов (до 1935 года) и перманентном жесточайшем товарном дефиците. В преддверии индустриализации окончательно сформировалась система государственного планирования как инструмент централизованного руководства народным хозяйством, основанная на сочетании и взаимодополнении годового и пятилетнего планов. Первый пятилетний план был рассчитан на 1928/1929-1932 годы.

Жесткий политический контроль, исключающий любые формы несанкционированной общественной активности, выразился, например, в том, что одним из первых актов индустриализации стал арест представителей экономической и инженерной элиты, выражавших сомнения в эффективности и целесообразности курса на ускоренную индустриализацию.

Закрытая экономика. Экономическая политика 1930-х годов исторически была первым примером последовательной импортозамещающей индустриализации, предполагающей налаживание производства всех необходимых продуктов внутри страны, несмотря на очевидные потери в эффективности. Выбор, сделанный большевиками, означал форсированное создание тяжелой индустрии, которая послужила основой советского ВПК. Ради индустриализации была проведена и коллективизация, обескровившая сельское хозяйство. В результате стала быстро развиваться промышленность, особенно тяжелая. Фактические среднегодовые темпы роста промышленного производства в 1928–1932 годы составили 15 %, в 1933–1937 – 17,1 %; по группе А в обоих случаях этот показатель превысил 30 %. К концу 1930-х годов СССР вошел в число немногих стран, способных производить полную номенклатуру промышленной продукции. Гипертрофированное развитие получила промышленность группы А (производство средств производства), особенно промышленность, ориентированная на военные нужды; там же сосредоточивались и основные научные исследования. Потребительский сектор (промышленность группы Б, сельское хозяйство, услуги для населения) существенно отставал в развитии, получая от государства финансирование «по остаточному принципу». Тяжелый кризис переживало сельское хозяйство – уровень 1928 года был достигнут им только в середине 1950-х годов.

Советская хозяйственная система – новая экономическая реальность, сложившаяся в основном к середине 1930-х годов и основанная на монополии в политической сфере коммунистической партии. Она характеризовалась следующими особенностями: абсолютным доминированием государственной собственности на средства производства и ликвидацией отделенной от власти легитимной частной собственности; отрицанием рынка и конкуренции; закрытостью экономики, проявлявшейся в монополии внешней торговли и государственном ценообразовании; товарным дефицитом; эгалитаризмом; низкой эффективностью производства, развивающегося вне конкуренции; вторичностью денежно-финансовых инструментов, предназначенных лишь для обслуживания материальных потоков; масштабным использованием дешевых ресурсов (бесплатный труд крестьян и заключенных в 1930-1940-е годы, энергетические ресурсы в 1970-е годы).

Полное огосударствление экономики и тотальный политический контроль обусловили формирование предельно высокой и долгосрочно устойчивой нормы национальных сбережений и как результат – резкий количественный и качественный скачок в экономике. Среднегодовые темпы прироста промышленного производства в 1929–1966 годы составили в СССР 11,2 %, тогда как в США – 4,3 %, а в Великобритании и Франции – 2,5 %.

Пороки системы проявились, прежде всего, в расхождении траекторий развития промышленности и сельского хозяйства, тяжелой и легкой промышленности. Советская хозяйственная система основывалась на тенденциях развития индустриального общества (в том виде, в каком они обнаружили себя в конце XIX века), характеризовавшегося концентрацией производства и капитала, ростом крупных монополистических форм хозяйствования.

Эффективность советской модели. Советская хозяйственная система обладала огромным мобилизационным потенциалом, но оказалась неэффективной в условиях мирного времени. Главной проблемой было отсутствие внутренних экономических стимулов к росту производства и эффективности. Не стимулировались инновационная деятельность, обновление производства и повышение качества продукции. Основной задачей было не повышение производительности труда, а выполнение и перевыполнение централизованных плановых заданий. Так, если по валовым капиталовложениям СССР превзошел США в начале 1970-х годов, то уровень производительности труда в промышленности СССР составлял в 1970 году 53 %, а в 1975 году – 55 % соответствующего показателя США. При этом официальные расходы на оборону не превышали 7 % государственного бюджета. Однако с учетом косвенных расходов эта цифра в 1980-е годы достигала, по некоторым оценкам, 50 %.

Экономические агенты (предприятия) не были внутренне заинтересованы в сбережении и инвестировании ресурсов. Рост обеспечивался за счет внеэкономических методов принуждения, включая насилие. Товарный дефицит и вторичная роль денег существенно ограничивали заинтересованность граждан в более эффективном труде и получении более высоких доходов. В результате темпы роста промышленного производства постепенно снижались – с 16,5 % в год в 1930-1940-е годы до менее 1 % в начале 1980-х годов.

«Реформа Косыгина». К концу 1950-х годов стало очевидным исчерпание дешевых ресурсов – руководство страны отказалось от практики массовых репрессий, а сельское хозяйство было низкоэффективным. Россия стала нетто-импортером зерна. Самой масштабной из попыток придания динамизма советской экономике была реформа 1965 года – «реформа Косыгина» (по имени одного из ее инициаторов, председателя Совета министров СССР в 1964–1980 годах). В разработке основных идей реформы участвовали ведущие советские экономисты (В.С. Немчинов, В.В. Новожилов, Е.Г. Либерман, А.М. Бирман и др.).

Реформа предполагала расширение самостоятельности предприятий, сокращение числа устанавливаемых им сверху плановых показателей, переориентацию системы стимулирования с показателей выполнения плана, подталкивающих к занижению заданий и завышению потребностей в ресурсах, на конечные показатели деятельности – прибыль и объем реализации. Наиболее радикальные проекты предполагали стимулирование конкуренции и возможность банкротств социалистических предприятий, однако при абсолютном доминировании государственной собственности на средства производства и централизованном ценообразовании.

Результаты хозяйственной реформы были двойственны: экономический рост в 1965–1970 годы составлял около 8 % в год против менее 5 % в предыдущее пятилетие. Однако он во многом имел инфляционную природу: большую свободу предприятия использовали прежде всего для формальной смены ассортимента и повышения цен на новую продукцию, а в конечном счете – для расширения потребления, что было естественно при отсутствии реального собственника, заинтересованного в принятии стратегических инвестиционных решений. Политический кризис в Чехословакии (1968 год) продемонстрировал, что последовательное осуществление рыночных реформ может привести к размыванию монополии коммунистической партии на власть. К концу 1960-х годов экономические реформы были свернуты. Советская система явно демонстрировала признаки исчерпания своего потенциала. Необходимо было найти механизм ее постепенной, эволюционной трансформации применительно к новому времени. Движение по пути экономических реформ давало шанс начать этот процесс трансформации. Остановка реформы 1965 год означала постепенное втягивание страны в системный кризис.

Экспорт нефти и развитие экономики. С 1970-х годов открылись новые возможности для поддержки экономического роста при помощи дешевых ресурсов. В эксплуатацию были введены огромные запасы нефти и газа. Одновременно цены этого сырья на мировом рынке возросли в 3–5 раз. В 1982 году цены на нефть, экспортируемую из СССР, превысили уровень 1973 года в 9 раз, а рост экспорта нефти увеличился более чем на 60 %. На страну обрушился поток нефтедолларов, что оказало двойственное влияние на экономику страны. С одной стороны, был получен дополнительный источник роста еще на десятилетие, когда удавалось поддерживать военно-стратегический паритет с США и оставаться одной из двух мировых сверхдержав. С другой стороны, нефтедоллары стали фактором дестабилизации советской системы. В стране проявились признаки «голландской болезни» – одностороннего развития экспортного сектора при ослаблении внимания к внутреннему производству, за исключением ВПК. Получаемые от экспорта энергоресурсов финансовые средства использовались на дальнейшее наращивание военного потенциала и энергетического сектора, а также на импорт товаров традиционных секторов (сельское хозяйство, легкая промышленность). Показатели среднедушевого ВВП и уровня жизни населения достигли такого значения, какого советская система не могла бы обеспечить, опираясь только на внутренние ресурсы. Тем самым нефтедоллары привели к углублению зависимости советской системы от мирового рынка, а следовательно, к ее нестабильности. Это проявилось, в частности, в быстром росте советского внешнего долга по мере снижения доходов от экспорта энергоносителей: сальдо расходов по обслуживанию внешнего долга составило 4,4 млрд долл, в 1981 году, 5,9 млрд долл, в 1984 году, 15,1 млрд долл, в 1986 году.