Читать книгу Фантомные миры. Записи из архива скрытых реальностей - Виктор Харебов - Страница 10

Все началось с легкого шелеста – словно кто-то переворачивал страницы в пустом зале, где время и пространство теряли привычный смысл. Бенедетто уже не находился на острове; ему казалось, что он находится в библиотеке, где обычно изучал документы и рукописи.

Перед глазами лежала книга – серая, плотная, обернутая в грубую ткань. На обложке – вырезанный символ: треугольник, вписанный в круг и перечеркнутый диагональю. Этот знак уже встречался прежде, и теперь возвращался как запах детства, хранимый в памяти комнаты, которой больше нет.

Пальцы потянулись к книге, но прежде чем прикоснуться, за спиной прозвучал голос:

– Все еще хочешь ее читать?

У окна стоял старик в черной рясе. Лицо покрыто морщинами, будто пергаментный текст, выцветший от времени; глаза светились спокойствием. Очки он держал в руках, но не надевал.

– Не уверен, – ответил Бенедетто. – Возможно, я уже писал ее.

Старик кивнул:

– Сомнение – добрый знак. Оно говорит, что подошел к границе, а не перепрыгнул ее без оглядки. Здесь все складывается иначе: иногда книга читает тебя, иногда – ждет, пока ты сам станешь ею.

Он присел напротив.

– Меня звали Доминико. Когда-то я искал острова. Потом – следы. Потом – тех, кто оставлял следы. В конце понял: сам стал примечанием к чужим поискам.

Бенедетто взглянул на книгу.

– Почему она здесь?

– Потому что ты здесь. Книги не ждут на полке – они появляются в момент совпадения: когда человек и возможность быть прочитанным становятся одним.

Первая страница открылась сама. На ней – карта, живая и пульсирующая, линии сходились и расходились, словно сосуды. В центре – слово REDDITUS – «возвращение».

– Возвращение куда? – прошептал он.

– Неважно. Главное – откуда.

Зал сменился коридором. Белые плиты стен мерцали, по ним текли знаки, напоминающие строки молитвы. В нишах сидели фигуры: одни читали, другие просто ждали. У дальней стены женщина подняла взгляд.

– Помнишь меня?

– Серафина… – прошептал Бенедетто.

Она кивнула. В ее лице появилась серьезность, которую невозможно было не заметить.

– Я думал, ты исчезла.

– Никто не исчезает. Мы просто меняем форму существования.

Он приблизился к женщине, которая напоминала ему Серафину.

– Я нашел книги. Видел следы других.

– И сам стал частью хроники. Теперь твой путь – не только твой. По нему уже идут другие.

– Я все еще здесь?

– Неверный вопрос. Скажи иначе: что ты теперь? Ты не в месте, ты в движении. Движение само создает пространство.

Ее образ растворился, как фраза, стертая на полях, оставив только след чернил.

Коридор привел Бенедетто в круглый зал. Пол из светлого камня был разделен на сектора. Над каждым – имя. Некоторые знакомы: Коссима ди Лаура, Карлос Монтес, М. В. без расшифровки. Один сектор – пуст.

Стоило ступить в него, как воздух зазвенел, словно камертон. Над головой вспыхнула проекция уже знакомого ему острова. В центре проекции мерцала фраза:

Ostium non invenitur, nisi memoria vocet – «Вход не находится, если не позовет память».

Глаза закрылись сами, и тогда прозвучал новый голос – детский, живой, озорной:

– Снова думаешь, что пришел сам?

Перед ним стоял мальчик – тот самый, что рисовал круги на берегу. Теперь в руках у него была маленькая книжка, перетянутая ремешком.

– Я считал, ты часть острова.

– Все здесь часть чего-то. Но некоторые – часть тебя.

– А ты?

– Тот, кто помнит дорогу, даже если ты забыл, зачем шел. Мы встречаем тех, кого еще не встретили.

– Знаешь, что мне делать?

– Уже сделал. Просто не знаешь, когда.

Мальчик протянул книжку:

– Это твой путь. Но ты его пока не читаешь. Ты его продолжаешь.

Книга оказалась легкой. На первой странице – подпись. Почерк знаком, но не собственный.

– Кто это написал?

– Тот, кем ты будешь.

Пространство сменилось залом с высокими окнами. На стеллажах – не книги, а маски. У каждой – лицо. Узнаваемые, чужие, недописанные. Одна – гладкая, без глаз, но с губами.

– Ищешь форму? – спросила маска.

– Ищу завершение. Я могу здесь остаться?

– Нет, ты запомнишь карту и уйдешь. Но карта запомнит твой путь.

– А если забудет?

– Только человек способен забыть себя. Но след уже оставлен.

Бенедетто раскрыл последнюю страницу своей книжки. На ней – короткая надпись:

Non locus sed vestigium.

Под ней – имя: Benedetto Vecchio.

Теперь все стало ясно. Не важно, где находишься. Важно, что кто-то когда-нибудь положит ладонь на эту страницу – и почувствует: здесь уже кто-то был.