Читать книгу Фантомные миры. Записи из архива скрытых реальностей - Виктор Харебов - Страница 17

На третий день после прибытия свитков в лабораторию музея воздух внутри начал меняться.

Сначала это заметил техник. Металлические поверхности стали чуть шероховатыми, как будто покрылись тонкой пылью. Она не чувствовалась на пальцах, но оставалась на стекле и линзах, забивала фильтры и оседала в углах столов. Было в ней что-то от золы, но с темным, почти блестящим оттенком – как будто пепел имел память.

– Это не обычная пыль, – сообщил Лукас, глядя на результаты анализа. – Углерод, диоксид кремния, следы пироксена. Тот же состав, что и у вулканического пепла. Только странно, что она здесь.

– Возможно, мы пробудили дыхание Везувия, – с иронией сказал Паркер. – Или что-то глубже.

Паоло не ответил. Он в этот момент стоял у витрины с глиняной дощечкой и смотрел не на знаки, а сквозь них, как будто они были не начертанием, а окном. Он провел пальцем по стеклу и, не поворачивая головы, сказал:

– У этрусков был бог, имя которого передавалось шепотом – Турас. Его не изображали. Он был не лицом, а голосом. Бог подземного света. Света, который не освещает, а разделяет.

– Разделяет что? – спросила София, обернувшись от экрана.

– Тень и жизнь. Он говорит, и человек понимает: он жив или уже нет.

Паркер усмехнулся.

– Звучит как поэзия.

– Это поэзия, – кивнул Паоло. – Но когда поэзия приходит в текст ритуала – это уже механизм.

В ту ночь команда собралась в основной лаборатории. София предложила реконструкцию обряда в виде голографической проекции. Это был не театр и не мистификация. Они использовали данные с мультиспектральных сканов свитков: ритм повторений, пространственные привязки символов, интервалы и паузы. Визуализировать все это можно было через интерактивную световую модель, встроенную в лабораторный голографический модуль.

– Мы не делаем ничего сверхъестественного, – повторяла она. – Мы создаем модель текста, как делают реконструкции храмов или алтарей.

– Только с той разницей, – заметил Маттео, – что те алтари больше не работают.

Система загудела. Потолочный проектор ожил, и в центре лаборатории, над стеклянным столом, возник светящийся узор. Голограмма – полупрозрачная спираль из символов, выстроенных по кругу, – начала вращаться, медленно, с легким мерцанием по краям. Цвет – бледно-янтарный, с оттенком ртути.

Паоло сделал шаг вперед. В тот же миг свет на его стороне голограммы слегка потускнел, будто проекция отреагировала на приближение человека.

– Она чувствует движение, – прошептала София. – Я не программировала такое поведение.

– Возможно, эффект рассеивания, – заметил Риккардо. – Или нет.

Символы внутри спирали начали пульсировать в такт: три длинных – пауза – два коротких. Та же структура, которую они заметили в ритме текста. Потом снова – три, один, два, и центральный знак, похожий на раскрытые врата, вспыхнул ярче остальных.

– Произнесите формулу, – сказал Маттео. – Вслух.

София медленно проговорила:

– Tial… menar… thura.

Проекция дрогнула. Крайние знаки вибрировали, словно поверхность воды при звуке. Цвет стал чуть глубже – теплее, краснее.

– Это не реакция света, – сказал Лукас. – Это модуляция. Она адаптируется.

– К голосу? – спросил Паркер.

– К интонации, – уточнила София. – Или к намерению.

Паоло приблизился еще на шаг.

– Anzur, – сказал он почти шепотом. – Хранитель пределов между дыханием и молчанием.

Внутри голограммы центральная спираль будто отступила назад, как бы раскрывая второй уровень: семь знаков, сложенных зеркально. Один из них – тот самый треугольник с точкой – засветился синим, как холодное пламя.

– Что она делает? – пробормотал Риккардо.

– Воспроизводит структуру. Не визуально. Пространственно, – ответила София. – Возможно, в ее алгоритме заложена пространственная память.

– Или она не алгоритм, – сказал Маттео.

Он медленно подошел ближе. Проекция дрогнула, как будто от его дыхания. Символы растворились по краям, затем собрались вновь – не в том порядке, как были до этого. Теперь центр состоял из другой фразы. София мгновенно записала:

Anzur thura… melta… tial.

– Повторение? – спросил Лукас.

– Нет, – ответила она. – Ответ.

Голограмма на мгновение изчезла, затем появилась снова и на ней возникла новая надпись:

IALA CLAU – THEVGA APERI – Назови ключ и откроются врата

Через несколько секунд возникла другая, уже всем знакомая фраза: Quando terra os aperiet – mortui resurgent cum spiritu venti.

Паоло замер. Все стало на свои места: знаки, фразы, зеркальные коды… Он наконец понял, что тайна свитков раскрыта.

«Я держу ключ», – прошептал он про себя. – «Ключ к вратам, где скрыт мир темных сил».

Сердце учащенно забилось, и он почувствовал, как холодное сияние символов отражается в его глазах. Теперь перед ним открывался новый путь – путь, о котором древние свитки молчали столетиями.

Паркер включил тепловизор, чтобы посмотреть распределение энергии в помещении. На экране – четыре ярких пятна: команда у голограммы. И еще одно пятно, за спинами – на границе тени, неподвижное, но с температурой чуть выше фоновой.

– Это кто? – выдохнул Риккардо.