Читать книгу «8-ка». Мы двое против всех - Виктор Улин - Страница 8

– Яшка, не в службу, а в дружбу…

Кофе был заварен и выпит уже три раза. Я, кажется, пришел в себя. Можно было не обременять хозяйку своим дальнейшим присутствием, уходить восвояси. Но она заговорила серьезно, даже выразительно.

– …Потрахай меня, пожалуйста.

– Потрахать? тебя? – переспросил я.

– Да. По-настоящему, а не как под Наташкин счет.

Категориально просьба не казалась странной. Между игроками в «восьмерку» случались и не такие.

Однако с Эльвирой никаким сексом, кроме спортивного мы не занимались. Она мне нравилась – и длинными ногами и чем-то еще, чего я не пытался объяснить. Но я полагал, что сам секс Эльвире безразличен и она терпит меня лишь на ринге.

Во всяком случае, ничего подобного я не ожидал.

– Она разрешила, я тебе уже сказала, – добавила она, увидев мое замешательство.

Вспомнились перешептывания около ринга. Стало ясно, что речь у девиц шла не о кофе.

Мне стало смешно. В среде «восьмерочников» кое-что порой доходило до абсурда. Когда бы игру судила Наташа, она бы видела и наш поединок с Эльвирой и неспортивное соединение, если бы после Регины я выбрал судью. Все происходившее в рамках матча считалось допустимым. Но сейчас все закончилось, участницы давно разошлись, мы остались тут вдвоем, поскольку Эльвира жила одна. Дальнейшее выходило за пределы спорта.

Будь на Эльвирином месте Лариса, Наташа наверняка устроила бы скандал. Разрешения я, уж точно бы, не получил. Да и та вряд ли бы обратилась с такой просьбой. Ревность к ближайшей подруге была у Наташи чрезмерной. Эльвира тоже считалась подругой. Но с ней все прошло гладко.

Хотя в отношениях обычных людей такие эпизоды вообще не требовали согласований с кем-то третьим.

– Даже если бы не разрешила!

Я наконец усмехнулся.

– За такой выигрыш можно и поработать.

Я встал с расшатанного стула. Раздеваться нам не требовалось. Кофе мы пили так, словно продолжается игра. Я даже боялся, что Эльвира ошпарит кипятком голую ногу.

– Как хочешь? – спросил я. – Стоя, сидя, на подоконнике, на четвереньках, на шкафу?

Я шутил в Ларисином духе, поскольку так и не вошел в серьезность происходящего.

– Никак.

Эльвира тоже встала, шагнула к своей кровати.

– То есть как угодно, только долго. Сможешь?

– Смогу. Если сумел двадцать два раза, то двадцать третий сам бог велел.

– Тогда ложись и кусай меня за сиську.

Она опрокинулась, легла плашмя, протянула руки. Я устроился удобно, ощутил под собой горячее тело.

– Ну давай теперь, – сказала Эльвира.

Я приподнялся и поцеловал сосок – большой, с темным ободком и такой же темной шишечкой.

– Я тебе что сказала – лизать? Кусай.

– Тебе будет больно, – возразил я.

Привычный синяк в этот вечер был уже желтым.

– Будет, – подтвердила она. – И еще как. Но мне так надо. Если станет совсем невмоготу, завизжу.

– Ладно, как хочешь.

– И еще переляг повыше, как можно выше, а то я тебя плохо чувствую.

– Так? – уточнил я, заняв почти невыносимую позицию.

– Так. Давай теперь, трахай.

– Считать будем?

Очередная шутка вылетела сама по себе.

– Нет, – всерьез ответила Эльвира. – Играем без счета, на результат.

– —

У всех были свои вкусы.

Меня ничто не могло удивить. Нюансы женских наслаждений отличались таким разнообразием, что в сравнении с ними мужчины казались говорящими топорами.

Одна из моих прежних знакомых просила, чтобы я вводил ей палец в задний проход. Это требовалось сделать не раньше и не позже, а в определенный момент, который я должен был угадать.

Другая хотела слышать все известные нецензурные выражения, обозначающие наши парные органы и процесс их соединения.

О том, чего требовала третья, мне было стыдно вспоминать.

Эльвира не выбивалась из общего разряда.

– —

Я потерял счет времени – да я его и не считал. Я работал, как механизм, ощущая боль, но зная, что должен терпеть, чтобы доставить Эльвире удовольствие.

– Сейчас, Яша… – натужно шептала она. – Сейчас, еще немного… потерпи.

– Я в порядке, – ответил я. – Думай только о себе.

В дверь постучали. Два раза, потом еще два, потом раздался скрип.

Хозяйка комнаты была настолько безалаберной, что даже не заперлась. Меня это не смущало. Игрока в «восьмерку» было трудно смутить.

– А, это ты… – проговорила Эльвира.

Кровать стояла в углу, она лежала головой к стене и через мое плечо видела дверь.

– …Что тебе?

– Элька, у тебя скинута теория транспортных потоков?

Голос был мужским, но и это не удивило.

Секс в общежитии считался делом естественным и не безобразным. Никто не терял сознания, застигнутый на месте преступления – хоть с этой стороны, хоть с той.

– У меня флешка сдохла, а надо посмотреть.

– Скинута. На ноуте есть. Подожди – кончу, включу и найду…

Визитер молчал. Видимо, мы все-таки произвели впечатление.

– …Посиди, можешь кофе себе сделать. Я уже почти готова.

– Да нет, ладно…

В голосе зазвучали виноватые нотки.

– Схожу к Гульке, у нее наверняка есть…

Дверь за моей спиной снова скрипнула и со стуком закрылась.

– Яшка, еще немного…

Я ни о чем не просил, Эльвира сама понимала ситуацию

– Потерпи, я уже догоняюсь… Сиську мне кусай сильнее…

Меня сдавило железом.

– Насилуй… меня… – выдохнула она. – Разорви на куски… и съешь.

Тело напряглось так, что во мне все потемнело от боли – и тут же обмякло.

Отпустив искусанную грудь, я приподнялся на локтях.

Эльвирины глаза медленно распахнулись.

– Спасибо, Яшка.

– Пожалуйста, Эльвирка.

По привычке, которой не изменял, я поцеловал ее в губы.

– Ты как? очень устал?

– Нормально. Только ты мне защемила.

– Ох, извини…

Бедра расслабились, на меня потекло.

– Все нормально, Эля.

– Ты теперь будешь?

– Да нет, пожалуй. Я в самом деле немного притомился.

– Ну как хочешь…

Эльвира сбросила ноги с кровати.

…Еще кофе?

– Не откажусь, – честно признался я.

Я поцеловал ее еще раз, потом поднялся Возвращаться к Матвею не хотелось, а к Наташе я идти не мог. Слегка пошатываясь, я прошел за своими вещами. Джинсы не хотели надеваться, им было хорошо и без меня.

– Держи приз.

Выдвинув ящик стола, Эльвира достала деньги. Я спрятал их в задний карман.

В шкафу, стоящем у двери, зазвенели вешалки. У Эльвиры по жизни царил бардак, всю энергию она тратила на одежду. Домашнему халатику – короткому белому, отороченному мехом – позавидовала бы актриса Светличная в фильме «Бриллиантовая рука».

– А лифчик-трусики? не будешь надевать?

Я усмехнулся, глядя, как Эльвира рассматривает свою грудь в зеркале, прикрепленном к внутренней стороне дверцы.

– А уже нужно?

Она хихикнула.

Ноги, обрезанные на лучшем уровне, казались вдвое длиннее против тех, какими были в голом виде.

– Кто знает, – разумно согласился я.

– Яшка, как ты думаешь…

Повернувшись ко мне, Эльвира распахнула халат.

Полуодетая, она была весьма привлекательной. Как-то некстати подумалось, что не окажись рядом Наташа, мы могли бы жить тут вдвоем, проводя «восьмерки» на пару.

– …Заросла, как твоя Регина…

– С чего ты взяла, что Регина – моя?

– Ну ты так нежно целовал ее после того, как оттрахал.

– Я и тебя целовал. Причем два раза. Разве нет?

Я усмехнулся. Эльвира махнула рукой.

– Так вот, Яша… Заросла, сам видишь. И думаю, как лучше сделать: подстричь, как у Наташки, или выбрить, как у Надьки?

– У какой Надьки? – переспросил я машинально.

– Не помню, под каким номером играла. У нее еще одна сиська втрое длиннее другой, можно на кулак наматывать.

– Если честно, не заметил. На ринге все сиськи одинаково плоские, длину не видно.

– Ну а как бы я тебе больше понравилась?

Меня не удивляла, а умиляла способность женщин переключаться на новый режим после только что перенесенного оргазма. Они не просто делались разнеженными, а каждым словом, каждым жестом, тематикой разговора стремились подчеркнуть достигнутую близость.

Я почувствовал очередной наплыв жалости. Видимо, несмотря на искусанную грудь, Эльвире недоставало тепла.

– Мне? – я пожал плечами. – Не уверен, что мое мнение играет какую-то роль в твоей интимной жизни. Но я люблю, когда у женщины есть что понюхать, кроме подмышек. Не брей, только подровняй.

– А, может быть…

– Слушай, Эльвира… – перебил я.

– Слушаю.

Она со скрежетом закрыла шкаф. Потом включила чайник на тумбочке, выдвинула стул и села, подвернув одну ногу и уставив на меня ровное, плоское колено.

– Ты так долго не могла кончить…

– …И тебя всего измутыжила, – вставила Эльвира. – Извини.

– Я не о том. Просто мне показалось, тебе было трудно.

– Не показалось, – она вздохнула, глядя в черное окно без штор. – Я устроена, как последняя дура. Всю жизнь мучаюсь. Завожусь с пол-оборота, а догоняюсь полдня.

Слова о «всей жизни» в двадцать лет не казались смешными. Я давно понял, что для любого человека его возраст воспринимается так, как осознается.

– Я что-то не то делал? Ну то есть, может быть, надо было сделать что-то еще?

Я вздохнул, вспомнив недавние мысли.

– Палец ввести тебе в попу, например?

– Нет, пальца в попе не надо, – Эльвира невесело усмехнулась. – Просто мне требуется, чтобы меня трахали долго-долго, никуда не торопясь.

Мне пришло в голову, что и сейчас можно переменить образ существования, переселиться к Эльвире. Я перестал бы зависеть и от Матвея и от Ларисиной родни. А «долго-долго» для меня не представляло проблем. Но я тут же подумал, что это станет отдавать спокойной семейственностью, а моя жизнь должна была срок оставаться игрой.

Поэтому я выдвинул другое предложение, которое родилось внезапно:

– А почему бы тебе не увеличить интенсивность траха в «восьмерке»?

– Каким образом?

Эльвира переложила ноги.

– Элементарно. Запишись на ринг не под одним номером, а в промежутки между участницами. Тогда тебя оттрахают не один раз, а все семь и восемь, догонишься.

– Думаешь, поможет?

Она взглянула серьезно.

– Думаю, да.

– Конечно, можно попробовать, но у меня не хватит денег. Я ведь не ваша Лариса, на стороне трахаюсь бесплатно. И все равно проиграю.

– Почему проиграешь? Как раз выиграешь…

Я протянул руку, похлопал Эльвиру по коленке.

– …У всех, кроме меня. Со мной потренируешься, определишь, получится или нет. А насчет денег договоримся.

– О чем?

Судя по всему, предложение заинтересовало.

– О том. Ты записываешься на через раз официально, сдаешь в банк кучу денег. Но потом, когда проиграешь, я тебе все возвращаю. Тайком от остальных

– Даже так? Но…

– Можем заключить договор и подписать при Матвее. Он не играет и ни пса не поймет.

– Я не о том.

Она махнула рукой.

– Не о том. Яша! Я тебя знаю, с тобой не нужно ничего подписывать, не обманешь. Я хотела спросить…

Перебивая, на столе запиликало Эльвира не сразу поймала прыгающий «слайдер» позапрошлогодней модели.

– Да, – ответила она. – Да закончилась. Можешь возвращаться.

Дав отбой, Эльвира поправила грудь под халатом.

– Кто там? – поинтересовался я.

– Танька.

– Какая Танька?

– Соседка.

– Чья?

– Моя.

– Твоя соседка?! – я взглянул удивленно. – Честно говоря, Эля, я думал, ты живешь одна.

Мгновенная мысль о переселении оказалась отметенной без моего участия. Это даже обрадовало.

– Нет. До таких вершин комфорта я еще не доросла.

Эльвира усмехнулась.

– Пока не доросла, надеюсь.

– Надо же… – я покачал головой. – Был уверен. После игры ты всегда всех выпроваживаешь и остаешься одна. Она что – у тебя не играет?

– Не у меня. Вообще не играет.

– Неужели в нашей общаге еще остались такие?

– Как видишь. Значит, остались.

– Она что, девственница?

Феномен обитательницы нашего вертепа, чуждой «восьмерке», поразил.

– Или сектантка?

– Насчет второго не знаю, а насчет первого – трахается так, что хоть кровать выноси. Но в одиночестве и даже не знаю точно, с кем. В «восьмерку» играть не хочет, уходит на это время к каким-то подругам. Кажется, в физматобщагу. Сидит там, пока я не позвоню, что все кончилось. Сегодня я с тобой разнежилась и забыла.

– Так мне уйти? – спросил я.

– Зачем? Посидим втроем, выпьем еще кофе. Или ты куда-то спешишь?

– Не спешу. Посидим и выпьем.

Покосившись на Эльвирины ноги, я хотел добавить еще пару слов, но сдержался.