Читать книгу Житие святого Глеба - Виталий Смирнов - Страница 16

Александра Васильевна была истинной шестидесятницей, «реалисткой». Но компанию «реалистов», окружавших Успенского, воспринимала с нескрываемой неприязнью:

– Голубчик, миленький, Глеб Иванович, – говорила она, – лето кончается, мы скоро надолго расстанемся. Пожалуйста, отойдите от этой компании, от вашего противного брата Николая. Она не доведет вас до добра. Вы сопьетесь с ними, погибнете. Обещайте мне…

Человек искренний, Глеб обещать этого не мог, чтобы не обманывать Александру Васильевну.

Лето пролетело быстро, компания распалась сама собою. И Глеб, и Александра Васильевна вернулись в Петербург. Успенский болезненно переживал одиночество, изливая свою тоску в записках, а когда весной 1869 года она уехала в Елецкий уезд Орловской губернии работать сельской учительницей, – в письмах, в которых он называл ее Бяшечкой.

Почему, я не знаю. Возможно, из-за курчавых волос.

В Петербурге они встречались. Чаще всего в съемной квартире Глеба Ивановича. Он любил сыр. Александра Васильевна приезжала всегда нарядно одетая, с бутылкой сухого вина, с неизменным сыром и прочими закусками, зная, что Глеб много работает, зачастую забывая даже спуститься в булочную и подогреть самовар.

Для Глеба Ивановича это были самые счастливые минуты жизни. Он вскакивал из-за стола, бросался к ней, забывая все на свете, покрывал ее поцелуями и говорил, говорил ласковые слова, которые приходили на ум.

Они решили преодолеть все разлуки и не расставаться никогда…

Привыкший к сдержанности на людях, опять тоскующий в одиночестве, Глеб раскрывался только в письмах к ней. Вот первое письмо после отъезда Александры Васильевны, датированное десятым марта 1869 года: «Милая, хорошая Бяшечка! Живы ли Вы, умница моя? Скучно-скучно без Вас, голубушка! Сижу один и не знаю, куда пойду сегодня вместо Владимирской (улица, на которой жила А. В. Бараева. – Изд.) Работать не хочется – голова не на месте… Как бы мне хотелось посмотреть на Ваше милое личико… Но прощайте. Целую Ваши ножки, Ваши беленькие маленькие ноготки, глазки умненькие. До свидания, моя голубушка. Бесконечно люблю и помню Вас».

Следом, через три-четыре дня – новое: «Голубчик! 5 часов утра. Я работал отлично целый вечер и не спускал глаз с милого лица Бяшечки, которое передо мною. Только это умненькое личико, только эта вера в наше будущее «вместе опять», – держит меня теперь, иначе бы я умер, потому что на волосок от страшной тоски…

У нас, к счастью, снег и мороз: мне так и кажется, что зима и что придет Бяшечка. Знаете, я до того привык работать возвратясь от Вас, что сегодня, ей-богу, нанял извозчика до ворот Вашего дома и назад, и отлично, весело, хорошо.

В комнате и на столе у меня все по-старому. Щетка, окурки, «Современник» старый, лоскутки… на шкафу висит серое пальто, которым я подметаю пол… Все по-старому – только Вас нет и скучно-скучно мне сиротинушке».

Еще через три дня: «Я буквально болен и должно быть вследствие моей болезни мне в голову лезут разные безобразные вещи. Мне представляется, что Вы разлюбили меня и бросили потому, что множество найдете людей лучше меня в сотни раз…

Где Вы, крошка моя? Помните, как Вы бегали по дивану и говорили – «а мне гостинцу купите?» «Меня покатать». Голубчик мой, как я люблю Вас, сколько Вы дали мне ума, сил, ангел мой».

Письма, отправленные Глебом Успенским в Елецкий уезд Орловской губернии после разлуки с Бяшечкой, – это миниатюрный психологический роман, передающий напряженную внутреннюю жизнь двух любящих сердец. Она постоянно волнуется о здоровье Глеба, прекрасно понимая, что хандра одинокого мужчины может в любой момент спровоцировать посещение трактира. Даже почерк, каким написано Глебово письмо, наводит ее на грустные мысли. А он жаждет встречи, мечется от невозможности осуществить ее, клянется, что не пьет и не ходит босиком, объясняет плохой почерк болезнью или неважным настроением и… мучительно ревнует ее даже к взглядам малознакомых мужчин и совершенно по-детски убеждает ее в ненужности для сельской местности косметики, клянется и клянется в любви.

Вот один знакомый Успенского признается ему, что он «сходит с ума» от глаз Александры Васильевны. Рассказывая ей об этом в письме, Глеб как будто непреднамеренно, но конечно же сознательно дает этому знакомому такую характеристику: «Человек этот есть жеребец не более, но познакомиться с ним можно скорее, нежели с другими жеребцами». Этот «жеребец» не дает покоя Глебу Ивановичу и в следующем письме: «Он видел тебя за обедом у Попова… с ума сходит от твоих глаз. Впрочем, он не более как уездный лоботряс». Намек Бяшечке.

Вот знакомая передает для Александры Васильевны духи… Успенский ворчит: «Зачем такая роскошь для народной школы?.. Зачем Вас нет и зачем эти духи пачули…» И вроде бы бесхитростно добавляет: «А вы мне пишите, с кем Вы познакомились, встретились…» Все надо знать ревнивцу!

В планах на будущее, на чем постоянно настаивает Успенский, Бяшечку смущало безденежье. Он убеждал, что все будет хорошо, что заработает, сколько захочет: «Мы не на шутку живем и сошлись, и клянусь тебе, что это первая не шутка в моей жизни, ей-богу, сделает меня способным трудиться. Ни литература – ничто, – все это вздор, – ты, вот кто, сделает из меня что-нибудь. Милая моя, дорогая, хорошая! Не печалься, что у нас будет 60 руб. в месяц, – ведь у нас будет все нужное. Это наверное 60 руб., а так, по мелочи, шутя, можно выработать к этому еще половину».

«Ангел мой и друг дорогой! – пишет Успенский в июле 1869 года. – Я об том только и просил тебя, чтобы ты не думала, что будет в Петербурге, чтобы ты раз навсегда решилась, как ни велико сквалыжничество господ писателей и редакторов, – они все-таки сами придут ко мне и во всяком случае не дадут умереть с голоду, напротив, обязаны дать средства. Их дают Левитову, у которого нет ничего, кроме пьяной морды».

Этот эпистолярный роман – с короткими встречами-разлуками – продолжался около года, до 27 мая 1870 года. В этот день молодые обвенчались в верхней церкви Владимирского собора в Петербурге. Одним из свидетелей со стороны жениха был Николай Александрович Демерт, которого Александра Васильевна знала по дачным встречам в Стрельне. Со стороны невесты одним из свидетелей был недавно заявивший о себе в литературной критике Александр Михайлович Скабичевский. Два других свидетеля – родственники и знакомые Успенских.

День выдался на редкость солнечный. После венчания небольшая компания отправилась на завтрак в ресторан Палкина на Невском проспекте. Потом поехали на острова, на «природу». Затем продолжили пировать в «Аркадии». Вернулись домой поздно вечером. Глеб Иванович никогда не был так счастлив, как в этот день.

«…С Александрой Васильевной, – писал Успенский через десять дней в Тулу матери и сестре, – мне жить покойно и славно. Деньги у нее свои и моих трудов на нее нейдет ничего».

«Покойно и славно…» Но пробыли вместе в Петербурге совсем недолго: Александра Васильевна («цыпленочек мой брюхатенький») уже в июне вновь уехала в Елецкий уезд.