Читать книгу Казачья Молодость - Владимир Молодых - Страница 26

Гимназия меня, чужака, приняла неприветливо. В классе все городские, а потому меня, провинциала, встретили настороженно. Да и я сам, чувствуя напряженность в классе, похоже, выглядел со стороны неким птенцом хищной птицы, выпавшим из гнезда. Так что я был готов, как тот птенец, клеваться, кусаться и отбиваться всем, чем только можно, от недругов, попытавшихся физически ограничить мою свободу. Насупившись, я сел на первую же свободную парту.

– Денис, надо проверить чужачка. Ты уж поиграй с ним в казаки-разбойники, – крикнули с задней парты, где находилась, как я потом узнаю, Камчатка – место для избранных в классе.

Плотный с вида, вертлявый, невысокого роста Денис, как то несмело попытался вызвать меня на разговор. Стал строить передо мною рожи. Это не сработало. Тогда он на перемене попытался устроить со мною потасовку. Похоже, у него давно руки чесались на это. Но и здесь у него неудача. Я не обращал на него никакого внимания. А он, как я позже узнал, числился, если можно так сказать, внештатным козлом отпущения в классе. Однако со мною у него что-то не пошло, но класс требовал продолжение. А спектакль что-то не получался у Дениса. Неудачная забава, похоже, затянулась так, что вскоре классу надоело. Я тоже изрядно устал от этой нервотрепки в течение нескольких дней. Меня это сильно огорчало, порою просто до слез. Сказать об этом надсмотрщику – я не мог. Я не мог ни на кого жаловаться. Да и вообще, я сюда пришел не за этим – я пришел учиться. А, значит, терпеть. Да и судьба тех, кто жаловался, как окажется, была незавидной. Так мне дали сразу понять. Ведь класс всегда будет прав. А всего хуже было то, что я, будучи вспыльчивым от природы, – это наша казачья черта – начинал быстро сердиться, а в сердцах мог наговорить всякие грубости, а это только подливало масло в огонь. Это уже забавляло моих мучителей, видя, что я вести себя по-городскому не умею, а потому грубости мои, как мне показалось, получались пошло. А это только вызывало взрыв хохота в классе. Словом, они их просто забавляли, эти мои грубости. Однако, их смех, шутки почему-то придавали мне только твердости духа. Да, дерзости мои выходили за грань дозволенного, но я был вынужден огрызаться, как загнанный зверёк Я не стал для них козлом отпущения, как я понял, требовал класс. А играть в казака-разбойника я отверг с таким гневом, что подвернись мне сейчас Денис – ему бы несдобровать. Но и класс так просто не сдавался. Он настойчиво требовал от Дениса каких-то действий. Ведь словесная атака его на меня сорвалась. Как-то на перемене Денис открыто бросился на меня. Смотрю, дверь закрыли и все встали вокруг нас кружком. Рыжий Денис бросился на меня, схватил меня за пуговицу на мундире и рванул меня на себя. Пуговица с треском оторвалась. Я схватил его руку с моей пуговицей и сжал ее так, что пуговица выпала на пол звонко.

– Тебе все же придется стать, как положено новичку, козлом отпущения, – задыхаясь от злости, проворчал Денис.

Так мы долго стояли и смотрели друг на друга. Но в тот момент, когда я наклонился за пуговицей, он схватил с доски сухую, набитую пылью мела тряпку и с отчаянием бросил в меня. Я поймал ее и с зажатой в руке тряпкой двинулся на него. Он рванул к двери ив тот миг, как я запустил в него тряпку, дверь широко распахнулась и навстречу летящей тряпки возмездия вошла учитель русского языка. Денис же юркнул под ее рукой – и был таков. Теперь он был за ее спиной. Замешательство было недолгим. Грузная учительница довольно быстро пришла в себя. Видно осознание случившегося тут же посетило ее..Я бросился поднимать упавшие ее очки. Одно из толстых стекол выпало из оправы очков. Так завершилась развязка моих отношений с классом.

Учитель одел без одного стекла очки и как ни в чем ни бывало прошел к столу.

– Кто этот рыцарь, что развязал бойню. А может быть это был Дон-Кихот, отстоявший свою честь? – подслеповато глядя на меня одним большим навыкате глазом, что без стекла, проговорила мягким голосом учительница.

– Это не рыцарь, а казак, – ехидно крикнул Ефимка с «Камчатки». Тонкий и длинный, как глиста, конопатый парень.

– Казак! Вот он каков потомок Ермака. Знаю, знаю. У вас, что ни казак, то атаман. Я рада видеть казака в деле. Видать ему не легко пришлось от вас всех отбиваться. На лице моем видно, что было целое побоище. А где Денис? – Тут она вытащила за ухо его из-за своей спины. – Ты был козлом отпущения? Вижу – был. Не завидная, я скажу, должность шута. Не так ли? А кто же все это затеял?

В это время из-за спины учителя показалась остроносое лицо надзирателя Блинова.

– Это не я, – взвизгнул Денис.

Денис знал, что если показалась морда Блина – так его звали в гимназии – то жди в субботу порку. Как и заведено директором гимназии.

– Знаю, что ты. На воре шапка горит, – заметила учитель, которую звали просто «А.Б».

– А кто же? – прохрипела прожженная глотка Блина.

– Не знаю, – просипел Денис, и из-под опушенных его ресниц фальшиво блеснула слеза.

– А может ты знаешь, Дауров, кто бросил тряпку в лицо учителю? – срывающим голосом крикнул Блинов, и черные пуговицы его глаз впились в меня.

Он попытался протиснуться в класс, но АБ преградила ему путь своим грузным телом.

– Он начал… -было заговорил я.

– Я тебя спрашиваю – кто бросил, а не кто – начал, – оборвал меня Блин.

Я чувствовал на себе вину и страх от этой мысли заметил на моем лице Блин. Он вонзил буравчики своих глаз в меня. Я, кажется, онемел под гипнозом его взгляда. Но я все же поборол в себе страх и твердо сказал:

– Да, это я…

Сказав это, я, глянув на учителя, попытался сказать в свое оправдание, но окрик Блина остановил меня.

– Молчать! – с холодным призрением, как приговор, крикнул Блин. – Я выбью из тебя эту казачью вольницу. В карцер его! – кричал он из-за спины АБ голосом ломающейся сухой ветки.– Тебе предстоит субботняя порка. А потом все решит директор. У нас, сколько служу, не было случая, чтобы тряпки бросали в лицо учителю гимназии. Это не проступок, а преступление.

– Ну, так подойди ко мне поближе этот герой, а я одним глазом плохо вижу тебя, -спокойно сказал учитель.

– Это не герой – это просто казак, – вырвалось из класса.

– Уж я-то знаю – вашего брата, казачков. Но здесь тебе не позволят махать шашкой. Судьба твоя будет не утешительной, – не унимался надзиратель.

– Это гнусная ваша ложь, – полетело из класса ему в ответ. – Дауров не виноват… Он защищался… он не умышленно, – теперь уже открыто в лицо Блину сказал Денис.

– Молчать! – Твоя защита не украшает твоего батюшку, Денис.

Класс видно понял, что шутка не удалась, и все принимает серьезный оборот. Раздались шумные голоса в мою защиту.

– Вы несправедливы, – сухо, но твердо, сказал Денис прямо в лицо Блинова так, что тот даже оторопел, отпрянув назад.

– Позвольте отвести его к директору? – все еще не унимался надзиратель, уже обращаясь к учителю своим скрипучим, как несмазанная дверь, голосом.

– Не мешайте мне, наконец, начать вести урок, – сказала спокойно Анна Борисовна, наша АБ, и решительно закрыла дверь перед носом Блинова.

С «подбитым глазом» – она бумагой закрыла свободное от стекла очко – она выглядела по меньшей мере Кутузовым на поле боя, сложив руки под тяжелой грудью. В классе ее вид вызвал легкий смех. Однако дверь открылась – и вновь показалось лицо Блинова.

– А! Входите… входите, Иван Сафьянович, – спокойно, как ни в чем не бывало, проговорила АБ.– Вы одного до сих пор не усвоили, что здесь не ваша бывшая тюрьма, а гимназия. И прядок здесь должен держаться не на окрике и на порке по субботам, ибо этим вы попираете достоинства этих молодых людей. Я давно вам хотела про это сказать, да все случая не было. А сейчас, я думаю, вы как раз за этим и зашли. Не правда ли?

Она одним большим глазом грозно глянула на него.

– У нас уроки, да будет вам известно, знаний, а не наказаний, господин надзиратель. Учтите, что наказание – не добавляет знания. А директору скажите, что заминка в уроке произошла по моей вине, пока я вам читала мораль.

Пристыженный, Блинов тихо удалился. Помнится, еще долго будут судачить в гимназии, как учитель русского языка отчитала грозного надзирателя. Вот ему – и по делом! Как потом говорили, что первый блин в стычке Блинова с учителем вышел комом. Хотя, сказывали, за его любовь к доносительству боялся сам директор.

– Да, Денис, место твое, как козла отпущения только вон в том углу у двери, – начиная урок, сказала АБ.

Класс враз поскучнел: где это видано, чтобы сынка прокурора и в угол.

– Мадам! Вы поступаете опрометчиво, – выглянув из-за двери, пискнул Блин.

– Нехорошо вы, ребята, обошлись с потомком Ермака. А ведь они, казаки, вам отвоевали Сибирь. Не будь таких смельчаков, как этот Дауров, не сидеть бы вам здесь. А ведь здесь в Сибири не было рабства, как в России. Вы и ваши предки были не рабами, как на западе, а были свободными людьми. Вы, образованная часть России, должны это понимать. Вам здесь в Сибири свободу, выходит, отвоевали казаки. А вы семеро на одного. Так на Руси не принято было, – говоря все это, учительница поглядывала на меня.

А дело было в том, что я сжал в руке оторванную пуговицу так, решаясь сказать правду, что я затеял эту потасовку, что по пуговицей проступила кровь. И вот теперь я зажал просто ладонь. Учительница поняла в чем дело – она протянула мне свой чистый платочек.

– А вот я рада, что встретила живого потомка Ермака. Вот так, господа гимназисты, мы встретились в живую с историей нашего края. Мы должны, как благодарные потомки, признать заслуги казачества. – Она то и дело поправляла очки на мясистом носу. – И еще! Я скажу вам, но как говорится не для печати, что само вольномыслие – пошло в России скорее от вольницы казачьей. А вот мы, дети двадцатого века почему-то боимся про это сказать. Прячем голову в песок, будто не было этого всего. Нет, господа, оно было. Было рабство, был и Радищев, кто первый сказал о рабстве – за что был признан сумасшедшим и сослан на каторгу. Зато казаки сохранили свой казачий круг, а это осколок того разбитого Новгородского Веча – древней республики Руси. Они сохранили и бережно берегут его, это свое право, на казачий круг. Будущность России – казачество, писал Л. Толстой. А вот Наполеон был так напуган казаками – ведь они чуть было не взяли его в плен, – что как-то сказал, что если бы он разбил Россию, то обезопасил бы мир от казаков. Ведь не зря царь взял в Англию именно казачьего генерала Платова, а там тому дали англичане золотую саблю в память о славных делах всех казаков в борьбе с французами. А ведь были герои и из гусар – тот же Денис Давыдов – а кавалергарды, а кирасиры. Да мало ли было героев той войны, но выбрали казака. Уж больно они отличились своей удалью, безумной храбростью и каким-то буйным молодечеством. А вот он, потомок тех героев, среди нас. Я думаю, он дал вам достойный его предков вам отпор. С казаками я бы вам не советовала шутить в другой раз. Они ведь шуток ваших не понимают. Казаки верны одному: то ли грудь в крестах, то ли голова в кустах. Я бы не удивилась, если бы он в пылу вашей атаки выхватил бы шашку. Ведь вы унижали его казачью честь и достоинство. Хотя и без его шашки – вы бежали с поля боя, – проговорила она, указав почему-то рукой на стоящего в углу унылого Дениса.