Читать книгу Казачья Молодость - Владимир Молодых - Страница 40

А между тем я вошел в пору юности, ту пору, когда совершается самое удивительное. Да и жизнь моя резко изменилась, просто расцвела, раздвинув мое мировоззрение.

В гимназии появился новый учитель географии. Постоянного учителя у нас не было целый год – все были приходящие. Словом, вели географию – кому не лень. Только что не было надзирателя… Был одно время учитель французского, Он толком русский не знал, зато мы что-то узнали из истории и географии Франции. Кстати, не был учителем географии и наш по закону божьему священник.

А новый учитель ворвался, как врывается свежий весенний ветер через вдруг распахнутое окно, сдувая со столов пыль и старые бумаги. Весна после скудной зимы всегда врывается стремительно и деятельно. Таков был приход нового учителя.

Я хорошо помню тот день, когда в класс широкой походкой не вошел, а ворвался сухощавый человек лет около тридцати, Среднего роста, он размашисто прошел, молча, к столу. Да был по расписанию урок географии, но вошел человек, внешне не похожий на наших учителей. Мы сидим. Следом за вошедшим показалось лицо Блинова. Он жестами дал нам понять, чтобы мы встали. Он еще что-то хотел сказать, стараясь протиснуться из-за спины вошедшего, но тот рукой задвинул его за дверь. Вот тут мы поняли, что это новый учитель. Мы встали. Окинув нас взглядом, он по-доброму улыбнулся, блеснув круглыми стекляшками очков аля-Добролюбов. Уже этим он сразу завоевал у меня доверие. Тут дверь вновь открылась и показалась лысая голова инспектора гимназии, но учитель перед его носом закрыл перед ним дверь. Мы притихли, недоумевая, что же будет дальше. Теперь все взоры были обращены на Дениса, но он только с недоумением пожимал плечами. Все ясно – инкогнито!

А тем временем он представился. Вот только имя его и фамилию от времени я забыл. Одно хорошо помню, что за ним так и утвердилось слово «Учитель». И именно с большой буквы. Я об этом так и записал в дневнике, который чуть позже я завел, послушав учителя.

– Я вот что, друзья, подумал, глядя на вас, – вдруг заговорил он, по-простому, проходя по рядам и заглядывая каждому в лицо, будто проверяя, кто чего стоит, – я вдруг, не поверите, увидел себя среди вас. Правда, тогда географию вел немец. Они, немцы, якобы, лучше знали Россию, чем мы, русские. Было такое время. Так вот он ставил высшую отметку только за то, что ты упомянул заслуги Гумбольта перед Россией. Вот только за одно это я был среди неуспевающих. Даже сейчас я, побывавший не в одной экспедиции, заслуг Гумбольта перед Россией так и не заметил. Но это к делу нашего урока по географии, не имеет никакого отношения. Ведь на любой предмет, забегая вперед, скажу, у каждого должна быть своя «кочка» зрения. Так вот со своей «кочки» зрения заслуг Гумбольта для России я не заметил. Но я не навязываю своего мнения. Кстати, таково мое кредо в подходе к любым знаниям, которые вы услышите от меня. Вообще, господа, легко рассуждать о человечестве, но трудно, порою несправедливо мы судим Иванова по Петрову. Человек, человечество – это философские категории, а Иванов и Петров – это живые люди. А между людьми больше социального неравенства и меньше единения, которого бы хотелось власти…

А в это время в классе вокруг меня вновь образовалась пустота. Нет друзей кружковцев. Отошел от меня, обиженный, Петр. Он не мог мне простить, что все его хлопоты «обелить» меня, представить меня невинной овечкой, провалились. Я это назвал его «медвежьей услугой». Хотя он потом мне скажет, что благодаря его заступничеству – я не попал в список неблагонадежных. И как мне хотелось теперь с новым учителем обрести вновь какую-то опору. Он по образованию палеонтолог. Работал в экспедициях. Вот и сейчас ждет разрешения отправиться в очередную экспедицию на Байкал. Эти данные об учителе буквально на следующий день принес в класс Денис. И что, мол, задержка происходит по политическим соображениям. После кружка, выходит, мы близки по духу и в придачу мой любимый предмет – географию – будет вести он. Все, кажется, складывалось для меня удачно.

Начиная всякий раз свой урок, Учитель напоминал нам, что география – это наука, а не для кучера в дорогу. Из этой науки вышли все современные науки. И физика, и химия, и астрономия и геология. И еще масса других наук. Без знания этой науки мореплаватель приплывет вместо Америки в Азию, не совершилось бы ни одно путешествие Пржевальского, не открыли бы земли на востоке казаки-землепроходцы Атласов, Дежнев, Хабаров и многие другие. Так проходили первые уроки по введению в науку географию. Здесь же он расскажет, как за многие миллионы лет, менялся облик земли, его животный и растительный мир.

– Мы живем в эпоху, когда география земли была образована ровно один миллион лет, когда начался новый период образования гор, а значит и формировались современные речные системы. Ибо в этот один миллион лет появился и утвердился на земле современный человек. И если считать, что появление человека – это добро, то в эту же эпоху природа заложила в противовес добра – зло. Возраст россыпей золота тот же – около миллиона лет. Науки скажут, что добро и зло появились не случайно, а геологически обусловлено. Всем этим занимается новая наука палеогеография. Это и есть география того периода в один миллион лет, который в науке известен, как четвертичный период.

Мы все это слышали впервые. Стояла такая для нас невероятная тишина, что было слышно, как пролетела муха. Никто не дернулся, хотя была уже перемена…

С приходом нового учителя мы многие уроки в теплые дни осени или весны проводили на местности. Как сам он говорил, будем изучать «в живую» для наглядности. Ближайшие окрестности города, его ландшафт, река станут для нас наглядными пособиями к теории. Так, рассказывая о реке, он выводил нас на обрывистый берег реки. Здесь мы узнаем, откуда берет начало река. Как река стала родиной человека, а потом и человечества, породив речную цивилизацию. В другой раз он продолжит рассказ о реке, как инструменте создания современного рельефа земли. А то спустит нас на берег реки, где пляж усеян осколками камней, разбитых о скалы в дни шторма.

– Здесь на пляже и зародился человек. Он среди обломков находил кремневые осколки с острыми краями и их мог использовать, как первые орудия труда. Поэтому-то вначале был труд, а слово появится в процессе труда. Ибо слово несет смысловую нагрузку в процессе изготовления и применения орудий труда. Потому не повторяйте, как попки, что вначале было слово. Но чтобы из камня сделать тот же скребок, будущий человек прошел долгий путь проб и ошибок. Но человек освоит это трудное для него ремесло – изготавливать орудия труда. Такой будет эпоха каменного века человечества.

Мы тут же кинулись искать кремнистые осколки пород. Но все было не так просто. Сам учитель выбрал кусок кремнистого камня и ударил об него таким же кремнем – и на отколе появился острый край.

– Вот вам, друзья, скребок времени каменного века человека. Им можно было чистить шкуры зверей, убитых на охоте.

Мы стали крутить, вертеть в руках скребок. Кто-то даже черкнул им по руке – появилась кровь.

– Река – это природная мастерская. Так из булыжника строят мостовые. Римские знаменитые дороги. Все, что построено из камня – это на века. Те же египетские пирамиды. Дворцы, обелиски, старые монастыри и тюрьма. Камни несут нам письмена древних людей. На камнях Петропавловских казематов декабристы оставили свои автографы. На камне в Забайкалье на старом кладбище я нашел замшелую надпись: «За Вашу и нашу свободу». – Учитель задумался.– В Питере в горбушках булыжников на мостовых мне почему-то кажутся, что это затылки черепов несчастных рабов, на костях которых и возвели столицу, ее дворцы и парки, а народ жил в избушках с земляным полом.

– Выходит, мостовая то же памятник? – заметил Денис.

– Да, это подлинный апофеоз рабству в России. У Верещагина есть картина «Апофеоз войне». Изображена пирамида из человеческих черепов. Или его же полотна из Туркестана. На них вся бессмыслица войн и смерти, затеянных властью. Увидев подобное, наследник бросил в лицо художнику: «Не разрешаю».

Мы слушали рассказ учителя под глухие удары волн о подступивший к воде скалистый берег…

Как-то учитель заговорил о Сибири и то, как казаки отвоевали ее у кочевников.

– А у нас свой есть казак! Такие точно могли отвоевать Сибирь. Он взял да и запустил тряпку с доски в глаз учителю, – крикнул с Камчатки Денис. – А потом он подружился с этой учительницей.

– Что ж, это похоже на казаков, что покорили Сибирь

– …а наш покорил АБ! Ну, учителя русского языка, – стушевался Денис.

На перемене мы разговорились. Он стал расспрашивать из какой я станицы и что фамилия моя идет из Даурии. Туда я поеду, подумав, добавил Учитель, вот как только получу разрешение. Осмелев, я спросил его: строили ли казаки свои монастыри? При этом я коротко сказал о развалинах.

– Вопрос серьезный. Будем думать сообща. Разгадаем, я думаю, твою тайну развалин.

Вскоре мы познакомились поближе, и, может быть, даже – мне так хотелось – подружились. Однажды он пригласил к себе в гости. Он жил в том же флигеле, что и АБ. Мы много говорили о разном. Я не мог удержаться, чтобы не сказать о своей мечте.

– Путешественник – это, прежде всего, отличный географ. А вот насчет твоих развалин? Там не обойтись без раскопок. Они и дадут ответ на твой вопрос.

Беседа у нас затянулась. Кстати, именно тогда он и посоветовал мне вести дневник. Пока он будет твоим личным дневником, но, привыкнув, обретешь привычку вести наблюдения во время твоих путешествий. На прощание он подарил мне Пржевальского «Как путешествовать по средней Азии. Я не знал, как отблагодарить учителя, ведь Пржевальский мой кумир, как путешественник. Меня просто бросило в жар от такого подарка. Я с дрожью в руках держал эту книжицу. И уже уходя, он вдруг остановил меня. В руках его был небольшой листик бумаги и слова. Я прочитал их: «Хвала вам, покорители мечты, творцы отваги и суровой сказки. В честь вас скрепят могучие кресты на берегах оскаленных Аляски»…

– Вот эти слова ты сделай эпиграфом к своему дневнику.

Мы ударили по рукам, как друзья.

*

Позднее я по протекции учителя смог попасть в архив отделения Географического общества. Там я смог ознакомится с материалами периода великих географических открытий. Я с трепетом мог ознакомиться с тем, что писали казаки-землепроходцы 17 века. Они – и это было для меня новым – писали царю «скаски». Именно так – «скаски». А в них все то, что открыты новые земли, и какой народец живет, удобны ли земли под хлебопашество. Сказка – это ложь, хотя и с намеком. А «скаска» того века несла только правду. Это своего рода сообщение царю о новых землях. Мне это слово очень приглянулось. Главное – стариной отдает. Я ниже слова «Дневник» приписал: «Казачьи скаски». А в углу первого листа Дневника вписал свой эпиграф слова путешественника Скотта «Искать, бороться, найти и не сдаваться». Слова эти показались мне ближе моему казачьему духу. Многое из моей жизни будет отмечено в Дневнике. Помнится, первой записью было то, что связывало меня с кружком. Это были слова Дидро: «Чем строить богадельни, лучше предотвратить вначале нищету». Эти слова Дидро оттого-то попали ко мне в Дневник, что были эпиграфом одно время к нашей газете «Демократ». В другое время таким эпиграфом были слова Гейне: «Бей в барабаны и не бойся». Следом за этим вспомнились и наши сборы. Небольшая комнатка, дым коромыслом от накуренного. В дыму плавают слова «конституция», «демократия», «социализм». Записал я в Дневнике и об Учителе. Человеку во все времена, писал я, нужен учитель. Среди непроходимых обстоятельств в жизни человек не сразу находит из них выход. Проходят годы бесследных порою исканий, проходит сама жизнь в поисках истины. А встав на плечи учителя, ты увидишь дальше, ты увидишь правду, роль которую вблизи играет ложь.

Вскоре и класс по-доброму принял нового учителя географии. К простому, открытому мы привыкли к нему быстро, как и к его урокам. На уроке он сам рассказывал о предмете урока так, как он, исследователь природы, понимает. А, мол, все нужное для экзамена вы прочтете в учебнике. Мы уже знали, что все им сказанное нигде не прочитать, а потому в классе стояла мертвая тишина. Светлые глаза его показались нам холодными, но все решила блуждающая в его губах сдержанная улыбка. В ней, по-моему, и заключена была тайна его обаяния

Как-то по классу прошел слушок, что наш Учитель знаком с нашей Немкой. Помню, тогда все глянули на меня – ведь все знали, что я снимаю комнатку у Немки. Денис решил проверить.

– Я слышал, что вы знаете хорошо немецкий? – сразу вначале урока крикнул с Камчатки Денис.

– Я учился в Германии в университете. А знал я немецкий с гимназии. Вот здесь, где сейчас учитесь вы.

– Видно тогда был хороший учитель? – успел спросить Денис.

– Даже прекрасный. А именно тот, кто преподает вам сегодня немецкий. Я из сиротского приюта был взят на воспитание народовольцами, сосланными сюда. Грамоте они научили меня так, что я с отличием окончил вашу гимназию. В это же время познакомился с Анной Борисовной.

– Аб!?

– Да, как там по – вашему – АБ. Окончил университет. Я геолог-палеонтолог. Практиковался в Германии. Знание языка мне очень помогло.

Я часто разговаривал с Учителем. Мы многое узнали друг о друге.

Однажды на уроке как-то зашел разговор о Камчатке. Я сразу признался, что мечтаю когда-нибудь попасть на этот полуостров.

– А почему? – спросил учитель.

– А потому, что дальше просто земли нет, – смутившись, ответил я.

– Тогда тебе место рядом со мной на нашей классной, «Камчатке», – развеселил класс Денис.

– Нет, чтобы знать больше, надо сидеть на первой парте, – твердо заметил учитель.

Вот так дальше – больше крепла моя связь с учителем. Так что весной он заявил, что Дауров зачислен в его экспедицию по глазомерной съемке пригорода.

Я помню то лето, когда я помогал ему отлавливать бабочек, птиц и прочих насекомых. Из птиц он делал чучела, из бабочек – коллекции. Собирали и гербарии целебных трав. У него были связи с охотниками, так что он делал чучела и крупных зверей. Он был прекрасным таксидермистом – и чучела его брали в городские музеи природы края. Но сам он задался целью создать при гимназии музей местной природы. И музей таки был создан. Он стал потом отделом городского краеведческого музея.

Следующую зиму я помогал ему в оформлении музея при гимназии. Я многому у него научился. Так что мог уже сделать чучело или собрать гербарий. Все это и еще многое-многое должен знать путешественник, говорил мне Учитель. Пример такого путешествия – это путешествие Дарвина на «Бигле». Это пример классического исследования.

Я с увлечением брался за любую работу, помогая учителю.