Читать книгу Faceless - Владимир Вайс - Страница 19

Перед самым отъездом с островов Нада направила меня к Генри Дидичу. Она верила, что этот человек даст мне недостающие знания и поможет исправить содеянное. Ее уверенность вселяла в меня силы.

После «реабилитации» я обзавелся байком и отправился к Генри. Путь был долгим – две недели вдоль побережья. Таллахасси, Пенсакола, Новый Орлеан, Хьюстон… Города мелькали за спиной. Я ехал почти без остановок, лишь изредка останавливаясь на ночлег. До Далласа оставалось рукой подать.

На подъезде к Мэдисонвиллю стрелка бензобака поползла к нулю. «Заеду на заправку, заодно перекушу», – подумал я.

Заправив бак и откатив мотоцикл на стоянку, направился в закусочную.

Стою на кассе, погруженный в свои мысли, как вдруг – легкий щипок за задницу. Взволнованно оборачиваюсь, готовый возмутиться, и застываю: передо мной белокурая красавица с лучезарной улыбкой.

Женщину, знаешь ли, нужно выбирать по особенности. Широкие скулы, родинка над губой, невероятный изгиб шеи – что угодно. Эта деталь должна притягивать, как магнит, быть маяком, зовущим в объятия.

У этой женщины таким маяком стали ее бёдра. Непропорционально широкие, мощные, они контрастировали с остальными, вполне изящными формами. Пока ее дети копошились у витрины со сладостями, она мастерски подкатила ко мне. Этот игривый щипок – точный выстрел, сразу обозначивший намерения, а улыбка мгновенно разрядила напряжение и расположила. Моя физиономия в ответ сама собой расплылась в такой же слегка ошарашенной улыбке.

– Кофе будешь? – спросила она.

– Да, – ответил я.

Не прошло и десяти минут, а мы уже стояли на улице с бумажными стаканчиками. Марк и Тед исследовали содержимое мусорного бака под бдительным оком Оливии.

– Марк, не ешь козявки! Тед, руки из мусорки! – командовала она.

– Но, ма-ам!

– Мама? – удивился я. – Ты же выглядишь так молодо, я подумал, это племянники.

– Мои сорванцы! – рассмеялась она. – Я рано стала мамой. У нас тут так часто бывает. Про отца не спрашивай, ушел из жизни рано. Теперь одна тяну лямку.

Наш разговор закончился… в роддоме.

Я стал ее мужем на два года. С девяносто третьего по девяносто пятый. Она знала обо мне всё. Редкий секс ее вполне устраивал. Что ж, во многих семьях регулярная близость – редкость. Может, мы были просто обычной парой обывателей. Более того, ради этих редких моментов мне приходилось выезжать в соседний городок и устраивать там массовые акции, стараясь избегать применения «силы» рядом с домом. Ярмарки, представления – там проще скрыть коллективное безумие.

Оливия была настоящей ковбойкой – пышущей здоровьем и темпераментом. Вечно растрепанная коса, джинсы, сидящие как влитые, клетчатая рубашка навыпуск. На голове – то шляпа с широкими полями, то шапка, то бейсболка, смотря по погоде. Пацанка! Она умела всё, что знали местные мужики. Сама управлялась с фермой. Зачем же я был ей нужен?

Через пару дней после моего первого перевоплощения на новом месте детвора меня раскусила. Пришлось все объяснить и ласково попросить хранить секрет. Малыши – народ ненадежный, язык без костей. К моему удивлению, они не стали ревновать мать. Отнеслись по-взрослому. Как-то раз Марк заявил: «Ты любишь ее, она любит тебя, а мы любим вас. Нам хорошо вместе. Мы хотим, чтобы мама была счастлива!» Им было всего по пять лет.

В нашей семье царили мир и покой, а вот за ее пределами зрело недовольство. Мои метаморфозы соседи списали на распутство Оливии: мол, мужиков меняет как перчатки, не может остановиться, каждый месяц нового.

Пришлось созвать общегородское собрание и мягко объяснить всем, как правильно думать о ее личной жизни. Молодцы, поняли с первого раза. Разве могло быть иначе?

Мы много времени проводили вместе, пацаны всегда были рядом. Настоящая семья. Её дети стали моими – может, оттого, что клеймо «матери-одиночки», навешенное обществом, делало наши отношения проще, естественнее. Она не строила из себя невесть что, была собой. Честной и открытой. И я, к своему удивлению, отдавал ее детям то тепло, которого не ждал от себя. Искренне любил их, вкладывался в их воспитание. Смотрел в их глаза и видел отражение себя мальчишкой. Их путь познания мира был мне знаком. То, чего недополучил в детстве сам, старался дать им. Мои юные друзья, едва из-под стола выглядывающие, уже задавали каверзные вопросы: «Откуда берутся дети?», «Почему у мамы живот большой?», «Что вы делали прошлой ночью?». Разное…

Семейные пикники стали воскресной традицией. Загружались в пикап и уезжали за город. Любовались природой, друг другом. Я не мог отвести глаз от Оливии. В своем ковбойском обличье она была невероятно гармонична. Я же никогда не ассоциировал себя с романтикой Дикого Запада. Верховая езда, тонны навоза на участке – все это было для меня чуждой эстетикой. Тем не менее, за этот год я стал настоящим ковбоем и отцом семейства.

Земля обернулась вокруг Солнца. Мы вместе встретили Новый год, Пасху, День Благодарения. Год промелькнул как один миг. Наш фотоальбом ломился от снимков счастливых мгновений и вот-вот должен был пополниться фотографией из роддома.

Ранним утром скорая увезла Оливию. Меня трясло. Я был в растерянности, не до конца понимая, что делать. Скоро должен был родиться мой ребенок. Да, у меня уже была Джулия в Бостоне, но сейчас все было по-настоящему! Я научился управлять силой, врать приходилось лишь соседям – скучному фону нашей жизни.

Роды прошли быстро. Закаленное деревенской жизнью тело Оливии отработало как часы. Через пару дней ее выписали, а через две недели она уже норовила залезть в седло. Неугомонная.

Мы были счастливы.

Как мгновенье пролетел и еще один год.

А потом… Возвращаясь из супермаркета, я получил удар по голове. Очнулся в камере. Голова гудела, волосы слиплись от крови, кожа местами обожжена, руки и одежда в саже.

– Где я? Что случилось? – прохрипел я.

– В карцере. Полицейский участок, – ответил голос из камеры напротив. Кроме нас, там никого не было. – Меня зовут Лукас. Я тот самый спецназовец, которого ты заставил убить своих друзей и идти долгие, долгие мили домой. Я здесь потому, что твоя стерва огрела меня кочергой и вырубила. Черт возьми! – Голос его сорвался. – Ты снова заставляешь меня делать то, чего я не хочу! Ты демон! Сатана? Люцифер? Кто ты?! Я знал! Я был прав! – Его смех перешел в истеричный хрип.

– Заткнись! – рявкнул я. – Что ты делал в нашем доме? Где Оливия? Дети?

– Я два года выслеживал тебя после побега из психушки. Был на Багамах, расспрашивал о спонтанных карнавалах. Местные пожимали плечами – мол, ночной бриз сводит людей с ума, заставляет выходить и танцевать. Ничего! Потом в новостях услышал про массовые галлюцинации – НЛО видели на ярмарке в Остине. Потом в Бомонте, Коламбусе, Уэйко, Джексонвилле… Города вокруг Мэдисонвилля. Я нарисовал карту, отмечая каждую вспышку безумия. Искал свидетелей. Когда соединил точки… зона поиска сузилась. Ты оказался предсказуем. Но признаюсь, я два месяца шлялся по округе, выведывая у местных про странности.

Вчера вечером я ждал тебя. Хотел огреть битой, связать, вывезти за город и допросить. С тобой справился легко. Но твоя девка… – Он сделал паузу, голос дрогнул. – Я не понял, откуда она взялась. Первым ударом кочерги между лопаток она лишь разозлила меня. Бей выше, дура, в затылок! Старая подготовка не подвела – скрутил ее, связал, детей запер в чулане. Свидетели были ни к чему. Пока ходил в сарай за канистрой, она перерезала веревки и выпустила детей. Второй удар был точнее, но не свалил. Перед третьим… я успел только обронить зажигалку. Потом – хруст, темнота… Выполз на улицу. Она могла добить, но не стала. Звонила в пожарку, оттаскивала тебя…

– Оливия! – перебил я, леденея внутри. – Что с ней?!

– Балка… – голос Лукаса стал глухим. – Балка перекрытия рухнула в последний момент. Ты скатился по ступенькам. Она… осталась под завалами. Пожарные не успели.

Сознание снова поплыло, накрыла волна безумия. Счастливая жизнь разбилась в одночасье. Горе, которое невозможно описать, не то что пережить. Я звал полицейских – они не приходили. Я требовал от Лукаса признания и наказания – но не мог ждать. Я заставлял его молить о пощаде – и он молил. Приказывал бояться меня до умопомрачения – и он сходил с ума у меня на глазах. Я упивался его страхом, изощряясь в ментальных пытках. Решетки разделяли нас, но я добрался до него…

Утром, спустившись в карцер, полицейские обнаружили двоих. Седого старика и утопленника в параше – бывшего морпеха, сошедшего с ума.

По моей немой просьбе меня выпустили. Я стоял на свободе, не зная, что делать. Моя жизнь кончилась. Если раньше меня болтало по свету, как щепку в океане, но я чувствовал себя живым, то теперь внутри была пустота. Вселенная вернула мне бумерангом последствия моих безвольных решений. Я вел себя аморально по отношению к миру, не думая о волнах зла, которые расходились от моих поступков. Теперь пожинал плоды.