Читать книгу С утра до вечера - Вячеслав Пайзанский - Страница 17

Пасхальные каникулы печальный Вячка проводил в городе Сосновице, на границе с Германией, у брата Петра. Его пригласил брат и он согласился: ему хотелось забыться в новых незнакомых местах, побывать за границей.

Действительно, эта поездка смягчила его душевное состояние.

Он побывал за время каникул несколько раз в Германии, благодаря специальным паспортам, которыми снабжались постоянные приграничные жители.

Первый визит его был в город Катовице, очень красивый польский город, в миниатюре Варшава.

Здесь пьяный немецкий солдат, по серой гимназической шинели принявший Вячку за русского офицера, стал перед ним во фронт и громко сказал по-немецки:

«Русише официр бите!»

Он как бы напророчил будущее офицерство Вячки Койранского.

Потом, в обществе учителей реального училища Койранский побывал в Австрии, в местечке Мысловице, где в уголке 3-х императоров и здесь в еврейском трактирчике пил старое венгерское вино, заедая вкусным пирожным.

В общем, каникулы прошли интересно.

На обратном пути в вагон вместе с ним села дочь директора Сосновицкого реального училмща, где учительствовал брат Петр, Зина Дьяконова. Она училась в шестом классе Варшавской первой женской гимназии и теперь возвращалась с каникул в Варшаву.

Их познакомили. Но разговор в пути не клеился. Вячка сухо отвечал на вопросы Дьяконовой, и она оставила его в покое.

В Варшаве, перед выходом из вагона, Зина обнаружила пропажу проездного билета, который предъявлялся при выходе из вагона. Она заволновалась и спросила Койранского, что ей делать.

Вячка, не долго думая, отдал ей свой билет.

«А как же вы?» – спрсила она.

Его, конечно, задержали и повели к дежурному по вокзалу. Вячка уплатил штраф в двойном размере от стоимости билета, отдав все свои деньги.

Выйдя на улицу, он увидел, что Дьяконова ожидает его.

«Ну, как?..» – подойдя к нему, спросила девушка.

«Только поругали, и все», отважно соврал Вячка.

«Спасибо вам!.. Я не знаю, чтобы делала, если бы не вы!» – благодарила Зина.

Койранский перебил: «Куда вам?.. На какой трамвай?»

И он подхватил ее чемодан, так как сам ехал с пустыми руками. Он довез ее до места, внес в дом чемодан и, кивнув, ушел.

В его голове замелькали было мысли о мщении, но стыдно стало связывать свою злобу с этой девушкой, полной веры в его порядочность и в существовавшее на свете добро.

Дома его ждали приятная новость и письмо от Сони, занесенное Петрышевым. Письмо Вячка вынул из конверта и сейчас же вложил обратно и спрятал в какую-то книгу, не понимая, зачем это делает.

Приятное заключалось в том, что Вячка получил деньги за стихи от редакции журнала «Нива». Никакого сообщения, что стихи будут напечатаны, в переводе не было.

В одной из ежемесячных книжек, являвшихся приложением к журналу, действительно были напечатаны оба стихотворения за подписью Койранского.

Ни при получении денег, ни при чтении своих стихов в журнале, Вячка не испытывал радости. То и другое он встретил с безразличием, удивившим брата: Варшава дыхнула на него пережитым горем, затмевающим все другие впечатления.

«Надо еще посылать», заметил брат.

«Да, надо», равнодушно отозвался Вячка.

«Выбери лучшие и покажи мне», предложил брат.

«Хорошо», ответил Вячка.

Недели через две брат поинтересовался, как идет отбор и, узнав, что Вячка ничего не сделал, предложил дать все стихи ему. Вячка принес ему папку.

«Ого-го, порядочно!» – удивился Иван и несколько вечеров занимался чтением стихов. Он отобрал десять стихотворений, описывавших природу, женскую красоту и любовь.

Эти стихи были написаны во времена Вячкиного счастья. Политического или философского содержания стихов среди отобранных не было.

Стихи были посланы, а через три недели получен ответ:

«Ен подходит по направленности. «Коротко, но неясно!»

Вячка к отказу остался также равнодушным. Его душа еще болела, злобствовала.

«Добра на свете нет, только подделка под добро!» – решил он.

В церковь он больше не ходил, о боге вспоминал с проклятием. Он перенес на него вину за свои несчастья, не представляя, что бога-то нет, и винить несуществующего бога смешно.

Через неделю Вячка получил письмо от редакции петербургского журнала «Вехи» за подписью Василия Ивановича Немирович-Данченко с просьбой разрешить напечатать в журнале «Вехи» стихотворения (они были поименованы), присланные журналу «Нива».

«Хотя журнал «Вехи» был правого направления, Вячка, по совету брата, сообщил открыткой, что не возражает.

Но стихотворения напечатаны не были по той простой причине, что сам журнал очень скоро прекратил свое существование. Раз, идя с урока, на Маршалковской улице, Вячка встретил Зину Дьяконову. Она подошла к нему, спросила, как он поживает, а потом:

«Нет ли у вас Саводника? Мне он нужен на несколько дней, а в магазинах нет».

Вячка попросил Зину пойти с ним и, взяв с этажерки просимую книгу по истории литературы, протянул Зине.

Через несколько дней, по поручению Дьяконовой, книгу Койранскому вернул гимназист Цветков из 6-й гимназии.

Он долго не уходил, тянул какой-то нелепый разговор, а потом, видно, решился сказать:

«Напрасно вы оставляете в книгах такие важные письма, как то, что лежит в Своднике. Держу пари, что Зина прочитала.»

И сказав это, он попрощался и вышел.

Тут только Вячка вспомнил о письме Сони.

И на этот раз он письма не прочитал. Он тут же его порвал и бросил в унитаз.

А Зина Дьяконова письмо действительно читала, и это обстоятельство, как видно, ее очень мучило. Скоро Вячка получил от Дьяконовой письмо, которым она назначала ему свидание по важному делу.

Она повинилась Койранскому:

«Вы можете простить меня?.. Я не стою прощенья… Я гадкая… Но я не хочу, чтобы вы на меня сердились… Я прочитала письмо от той, которая обманула вас и причинила вам столько горя… Мне за вас больно… Простите меня!» – и стояла, ожидая, что скажет он: простит ли?..

Что он мог ей сказать? Слова Зины, в которых звучало сочувствие, первое сочувствие, которого он еще не слыхал ни от кого, всколыхнуло старое, улегшееся было горе.

Он долго не отвечал, глядя в землю. Потом, сказав ей на ухо «прощаю», убежал от нее…

А дома, страдая, вновь увидел во всем объеме свое несчастье, и загрустил. А затем опять пришла злоба, жажда мести, и Вячка вновь закуралесил.