Читать книгу С утра до вечера - Вячеслав Пайзанский - Страница 8

Как бы то ни было, Вячка гордился и за себя, и за Марьянского. И, хотя они не были всенародно признаны авторами распеваемой модной песни, Вячка был счастлив, как никогда раньше и сам постоянно напевал этот ставший модным мотив. Его напевали друзья и посторонние, его напевал даже брат Петр.

Некоторые товарищи Вячки, знавшие, что слова песни действительно сочинил он, горячо доказывали это, а также, что музыку написал Марьянский. Вячка решил познакомить одноклассников и других желающих со своими стихами, чтобы не было сомнений, что автором слов песни мог быть он.

Они с Томкевичем устроили вечер чтения своих стихов, и это принесло, конечно, свои плоды. И это вызвало разговоры о Вячке, как о поэте, в гимназии и за ее стенами.

Вячке пришло в голову написать еще такое стихотворение, какое захотелось бы музыканту положить на музыку, но беда в том, что ни он, ни Витька не знали такого музыканта. Все же Вячка засел за работу и, что называется, вымучил песню «Рыбка».

Витька долго носился с ней, отыскивая композитора. Он ходил в костел, разговаривал с капельмейстером военного оркестра, никто не брался за сочинение музыки.

Наконец, решили отправить песню Марьянскому, но нигде не могли найти его адреса. Чуть ли не вся гимназия принимала участие в розыске нужного адреса и, хотя адреса не нашли, разговоры о будущей песне и об имени ее автора широко распространялись.

Таким образом, поиски композитора сыграли службу не меньшую, чем сама песня, которая никогда не увидела нот и света.

Но в устах гимназической общественности обеих гимназий фамилия Койранский и гордое слово «поэт» стояли рядом и это обстоятельство уже не возбуждало сомнений.

С другой стороны, это имело и свои последствия: от многих, в том числе и от гимназисток, посыпались просьбы написать стихотворение, песню, оду, каламбур. Некоторые просьбы были уважены, но большинству, конечно, пришлось отказать.

В первых числах ноября Вячка за первую крупную вещь – лирическую поэму, которую он задумал еще в конце каникул, и тогда же начал писать, но она тогда не двигалась из-за неподходящей обстановки, не позволявшей сосредоточиться и не всегда позволявшей уединиться.

Теперь Вячка с большой радостью писал, пользуясь каждой свободной минутой. К зимним каникулам поэма была вчерне готова. Предстояло еще дать ей имя и отработать начисто стих, рифму, некоторые отдельные места. Эту работу Вячка решил проделать после каникул. Но ему не удалось завершить эту работу. Ее у него попросту украли. Дело было так. Собираясь перед каникулами снести поэму в заветное хранилище к Томкевичу, Вячка взял тетрадки с поэмой с собой в гимназию. Они лежали среди книг и тетрадей, но были завернуты в толстую черную бумагу.

После занятий Вячка стал стягивать ремни, в которых всегда носил книги в гимназию, и заметил, что нет поэмы. Поиски ни к чему не привели.

Кто мог взять?.. Вячка решительно никого не подозревал. Спросил у одноклассников, никто не знал.

Вячке было очень обидно: пропал труд нескольких недель и потому особенно, что пропавшая поэма была первой крупной поэтической работой его.

Поэма нашлась только в следующем учебном году, когда Вячка собирался навсегда прощаться с К…й гимназией. Ее Вячке отдал учитель русского языка Друнин, объяснивший, что эти тетради попали к нему с другими тетрадями, собранными на проверку в классе.

Вячка был очень рад находке, наружно поверил учителю, а в душе подыскивал разные не очень лестные эпитеты поступку Друнина.

На уроке русского языка он обратился к Койранскому:

«В марте месяце будет отмечаться столетие со дня рождения великого писателя земли русской, Николая Васильевича Гоголя. Предполагается поставить спектакль из какой-нибудь комедии писателя, вероятно, будем ставить «Женитьбу». Было бы хорошо прочитать на вечере стихотворение, посвященное Гоголю… Не напишите ли вы его?.. Подумайте и потом через неделю, что ли, скажете мне… Одно условие: что бы стихотворение было приемлемо с цензурной стороны… Понятно?»…

Первым желанием Вячки было отказаться. Слишком свежи еще были обиды от обвинения его этим же Друниным в надувательстве.

Но Вячка ничего не ответил. Он сел за парту и призадумался… Посоветоваться было не с кем, надо было решать самому. Он понимал, что отказ мого быть превратно истолкован. С другой стороны, чтобы писать о Гоголе или вообще о ком-либо, надо знать того, о ком пишешь; надо было знать писателя, значит, знать его произведения, их основное идейное направление. В то время Вячка знал о Гоголе не так уж много, чтобы в стихах дать оценку великого писателя. Прошла неделя. Ответа Друнину Вячка не дал. Прошло еще две недели или около того, Вячка молчал.

К этому времени уже выяснилось окончательно, что на вечере будет ставиться «Женитьба», но что женская гимназия не хочет участвовать в этом спектакле, так как гимназистки решили играть «Ревизор».

Выяснилось, что все роли, включая и женские, будут играть гимназисты. И Друнин уже начал намечать гимназистов на разные роли, главным образом русских.

В классе и за его пределами шли бесконечные разговоры о распределении ролей. Витьке Томкевичу обещана роль свахи, и он был на седьмом небе от радости.

Вячка участвовать не хотел, роли не просил, а Витьке непременно хотелось завербовать Вячку, и он надоедал и Друнину, и всей труппе, предлагая Койранского чуть ли не на все роли.

В феврале начались репетиции. Вячка, не состоявший в труппе, на нихне бывал. Неожиданно заболел товарищ, игравший невесту. Эту роль Друнин предложил Вячке. Тот возразил:

«Какая же из меня невеста, когда голос выдает мой мужской пол!».

Тогда было решено, что Вячка будет играть Дуняшу, а невесту ранее назначенный Дуняшей Лызлов.

Так Вячка все-таки попал в труппу. Репетиции были частыми, так как многие многие раньше не участвовали в спектаклях, их надо было учить держаться на сцене, «натаскивать», как тогда смеялись.

На одной из репетиций Друнин спросил Вячку о стихах. Вячка сказал ему о своих опасениях. На другой день Друнин принес Вячке книгу, изданную ко дню столетья, о творчестве Гоголя, в ней было до пятнадцати статей, написанных учителями нашего учебного округа. И хотя все статьи были о разных сторонах творчества Гоголя, но все сводилось к оценке значения его в русской литературе.

Когда Вячка прочитал книгу, ему стало ясно, о чем надо писать. И Вячка написал. В окончательной редакции он принес свое стихотворение Друнину. Тот прочитал стихи несколько раз, на недолго задумался и произнес:

«Все бы хорошо, да зачем вы о народной судьбе и о новой тоге выдумали писать?.. Нет, пожалуй не пойдет!..Пишите заново!»

Вячка ответил:

«Я больше писать не буду. Вообще цензуру не признаю!» И он хотел взять листок из рук Друнина, но учитель не отдал, повернулся и пошел в учительскую.

«Не поладили с Друниным?» – смеясь, спросил брат за обедом. Вячка не понял. Тогда брат добавил:

«Директор не нашел ничего предосудительного». И тут только до Вячки дошло, о чем идет речь.

На другой день Друнин отдал Вячке стихотворение и сказал, что можно будет прочитать его на вечере.

«Только наизусть!» – предупредил он.

20 марта 1909 года Вячка прочитал свое стихотворение, хотя, по правде говоря оно не совсем было ему по душе. Но исправлять после того как оно побывало у Друнина и после того, как его читал директор, Вячка не решился.

И когда он читал на вечере, ему было неудобно и досадно и оттого чтение было не очень выразительным и не совсем понятным по тону произношения. Но слушал зал внимательно и аплодисментами поблагодарил автора.

Но как Вячка и ожидал, стихотворение фурора не произвело. И не только потому, что оно было плохо написано, но и потому, что мало кто в зале знал по-настоящему творчество Гоголя.

Во всяком случае учащиеся.

Вот оно, это стихотворение:

Жизни разумной творцу! Вячка понимал, что его постигла неудача и, конечно, горько переживал ее и жалел, что согласился на предложение Друнина написать стихотворение. Опять подтвердилось, как раньше заметил Вячка, что написанное по заказу всегда плохо! Лучше не браться!

Но вопреки этому выводу, Вячка скоро опять принял заказ, и очень ответственный. Он соблазнил Вячку тем, что дает ему возможность наказать учителей, обидевших его когда-то обвинением в мошенничестве. Вячка поддался чувству мщения и, не отдавая отчета себе, принял заказ. Он не понимал, что из этого может получиться.

Дело в том, что гимназисты восьмого класса попросили Вячку написать прощальный гимн, в котором сказать об учителях все, характеризующее их, что бы они как живые, всегда напоминали ученикам о себе. При этом, Вячке было дано много характеристик, зачастую даже противоположных.

Конечно, главное место отводилось мнению автора.

Вячку предупредили заказчики об одном условии: гимн должен распеваться на мотив студенческой песни «Прекрасно создан божий свет». Вячка поставил и свое условие: слова песни заказчики не должны передавать кому бы то ни было и фамилия автора сохраняется втайне. Работа продолжалась больше месяца. Когда он закончил, Вячка сам поразился: получилось плохо. Вдобавок, ругательные и нецензурные эпитеты сделали написанный гимн совсем неприемлемым.

Сразу же захотелось уничтожить его. Но Вячка не послушал этой мысли, показал гимн восьмиклассникам. Заказчики одобрили песню, названную Вячкой «Звериада», название классическое, как «Илиада», но которое можно читать как два слова.

Он отдал написанное стихотворение восьмиклассникам.

«Черт меня попутал!» – говорил впоследствии Вячка. Настроение его было прескверное, но брать обратно он не решился, чтобы не попасть в разряд трусов, да и вряд ли они отдали бы ему, не переписав.

Песня была длинная, в ней досталось всем учителям, даже родному брату.

Чтобы было понятно, что это за песня, достаточно процитировать слова Вячки о брате:

Трудно подыскать название Вячкиному поступку. Он, который всегда писал только о прекрасном и красивым языком, красивыми словами, сам возмущался.

А когда что-то подсказало ему, что вполне возможно раскрытие секрета и наказание за него, страх присоединялся к возмущению.

Вячке неловко было смотреть в глаза брата, так как он понимал, что грубо нарушил обещание и в какой-то мере сочтут ответственным за этот пасквиль на учителей.

Восьмиклассники подтвердили свое обещание никому о песне не рассказывать, никому ее не читать и тем более никому не давать.

Но неминуемое все-таки случилось.

В восьмом классе учился брат педеля Сиводет. Он переписал песню для себя и показал брату. Педель взял песню из кармана брата, когда тот спал, и отнес директору, потому что слишком неприглядно был нарисован сам Сиводет.

Дубина-восьмиклассник, боясь товарищей, не сказал, что у него пропала песня, и удар разразился неожиданно.

Директор гимназии, Михалевич, оказался умным и дальновидным человеком. Поэтому удар был не слишком тяжелым, он был неслышным и мягким. Удар прошелся только по Вячке и по времени никакого резонанса не имел.

На каком-то уроке директор вызвал Вячку к себе в кабинет, посадил и без устали, почти два урока подряд, читал ему назидание.

Он показал Вячке всю неказистость его поступка, который и без того был Вячке ясен и, когда он признал, что поступил безобразно по отношению к учителям и воспитателям, директор убежденно сказал: «Природный дар нужно использовать умело. Если он служит злу, его надо забыть или пренебречь им, Я предлагаю Вам бросить заниматься пустым стихоплетством, чтобы оно не повредило вам в будущем. Дайте мен слово, что вы так поступите и впредь не будете писать стихи, и я оставлю все только между нами, не дам хода этому делу, сохранив доброе имя вашего брата».

Что было делать Вячке?.. Отказаться дать такое слово?.. Тогда скандал, позор, неприятность брату, исключение из гимназии.

Вячка дал слово. Он отрекся от поэзии. Это была очень дорогая цена за его легкомысленный поступок.

Его горю не было границ. Это было отречение от самого себя!

Он думал примерно так: теперь вся жизнь потеряна, она уже не имеет для меня никакой ценности!

Вячка опустил руки, бросил учиться и либо сидел без мыслей в своей комнате, либо блуждал по городу без всякой цели, не думая о том, что будет дальше.

Хорошо, что это был конец учебного года и что скоро пришли каникулы, плохие ли, не интересные ли, но каникулы.