Читать книгу БЕЛОЕ и КРАСНОЕ. Отпрыски - Юрий Киселев - Страница 5

*

Майкл стоял у окна номера в пятизвездном отеле «Золотое Кольцо» на Смоленской. Из гостиной открывался вид на Москву-реку, Киевский вокзал на том берегу и уходящую в закат панораму города. Из головы не шел этот Игорек. Отчего тот не продал? Не любит американцев? А кто нас любит – любят доллары. А этот и доллары… Ну, фрукт!

Тут Майкл поймал себя на том, что думает на русском, чего не было тридцать лет, со смерти отца, который намеренно говорил с ним только по-русски. А нынче, верно, сказалось погружение в языковую среду.

С языка мысль вернулась к Игорьку. Ведь и завтра не продаст, скажет – рубли не беру, давай ему евро, юани… Да бог с ней, с картинкой, а вот поговорить с ним интересно. Эту попросить, с мундиром? Как ее, Римма? Ринна? Но Рузвельта там не было. Или был?

Майкл отошел от окна и сел за лэптоп. Нет, со Сталиным Рузвельт встречался в Москве в сорок втором и в сорок четвертом; а в сорок пятом на пару с Черчилем – в Ялте.

Из душа вышел и сел к телевизору Дино. На одном из каналов шел русский сериал. Майкл присоединился, минут пять они смотрели из профессионального любопытства и разошлись по спальням. Многочасовой перелет с Тихоокеанского побережья через всю Америку, Атлантику, Гренландию, Скандинавию, разница во времени, неделя недосыпа в Санкт-Петербурге, откуда они приехали сегодня утром и целый день в Москву на ногах – все это накопилось, и Майкл уснул не донеся голову до подушки. Около двух он встал в туалет, снова лег, но заснуть уже не смог. Так с ним бывало при переутомлении или от обилия впечатлений. Но сейчас, возможно, что-то еще или все вместе.

Это было его первое посещение России – родины отца, Андрея Николаевича Иевлева. Вынужденный с приходом большевиков эмигрировать, отец душой и телом оставался русским человеком, учил сына русской грамоте, заставлял читать и перечитывать то немногое, что после всех перепитий добралось до Америки, и не уставал повторять: «Помни, Мика, – ты русский». Для «Мики», да и для взрослого Майкла, это был пустой звук. Что-то повернулось сейчас, когда их Боинг коснулся посадочной полосы в Пулково, и пассажиры, как обычно после трансатлантического перелета, захлопали. Несчетное число раз Майкл садился и у себя, и в Европе, чувствуя облегчение, что он на земле. Но впервые сейчас он испытывал не чувство безопасности, а какое-то магическое воздействие земли, по какой бежал самолет. Что-то подкатило, и он чуть не со слезой пробормотал:

– Отец, я дома.

– What? – не понял Дино.

Сыну он объяснять не стал, да тот бы и не понял.

– No, nothing, – мотнул головой Майкл и отвернулся, смутившись неожиданного для самого прилива сентиментальности. Возраст? Или и вправду зов предков?