Читать книгу БЕЛОЕ и КРАСНОЕ. Отпрыски - Юрий Киселев - Страница 8

*

И сейчас, попав в Барио-Чино, Майкл подумал про Ану. Вдруг она каким-то чудом оказалась здесь? «Господи, пошли мне Ану!» – взмолился он.

– Чтоб я с тобой еще пошел, Ивлев!.. – ворчал Тони. – То ему посрать, то на факин башню, щас принцессу ему подавай! Вон та, погляди…

– В лиловом? Ноги колесом?

– Да нет, рядом, длинная. Сиськи, а? Гора!

– Дай мне бра – я туда вершины Мак-Кинли натолкаю!

– Думаешь, не свои? – засомневался Мартинес.

– Откуда у мужика свои?

– Парень, что ль? Иди врать! А вон та, в красном? Тоже, скажешь, парень?

– А фэйс? Ей сто лет!

– Фэйс фланелькой накроешь. Скоро на «коробку», а ни одного пистона не поставил.

– Я тебя не держу.

Мартинес пробурчал что-то, но от Майкла не отстал. Они обошли матроса с торгового судна, лежащего поперек тротуара в луже мочи, и свернули в переулок.

– Ты хоть знаешь, куда идешь? – не унимался Мартинес. – Заблудимся, фак!

Майкл не отвечал, но шел весьма уверенно, хотя и не знал куда. Ноги сами несли. И вдруг остановились перед дверью под вывеской: «Café».

Вспоминая потом тот день, он не раз задавался вопросом, почему остановился именно перед этой дверью. Потому ли, что ее никто не подпирал и на вывеске не было красоток в призывных позах – или кто-то свыше остановил его перед этой дверью? За стеклом виден небольшой зальчик, освещаемый лишь светом от бара, но за стойкой никого, как и в зале.

– Закрыто, – буркнул Тони.

Майкл толкнул дверь. Та открылась, звякнув колокольчиком, и они вошли. У Майкла мелькнула надежда, что заведение чисто питейное. Они прошли и сели за стойку.

– О, смотрите кто здесь! – появляясь из-за портьеры, осклабился бармен и на сильно ломаном английском спросил, что военные моряки будут пить.

Они заказали виски. Бармен поставил перед ними стаканы, продолжая улыбаться, отчего его рожа не делалась менее бандитской. У Майкла появилось желание уйти.

– Выпьем и отвалим, – предложил он. – Цыпочками здесь не пахнет.

– А это мы щас выясним, – сказал Тони и залопотал с барменом по-испансики.

Тот что-то отвечал, наливая им виски, и скрылся за портьерой.

– Щас все будет, – довольно сообщил Мартинес.

У Майкла внутри екнуло, но он не подал виду.

– Отлично, – небрежным голосом бросил он и глотнул виски.

– Слушай, – озабоченно заговорил Тони, – я думаю, здесь сильно дорого. Может, одну на двоих возьмем? А? Ты как?

Только этого Майклу не доставало!

– Мне твоя жопа в дýше глаза намозолила, – буркнул он.

– Ну, тогда, махнемся потом, окей? – хихикнул Мартинес.

– Там видно будет, – сказал Майкл, лишь бы отвязаться, вытряхнул в рот остатки льда из стакана и стал сосать.

Алкоголь не брал. Вернулся бармен, кивнув – все окей. Майкл заказал двойной и закурил. Через минуту из-за портьеры вышла девушка, в похожем на пеньюар нейлоновом платье, сквозь которое просвечивали черные чулки на поясе с подвязками и соски ничем не прикрытых грудей. Внешне она походила на девушку из Playboy. Она улыбнулась и коряво отбарабанила заученное: «Hi! How are you doing? My name is Montserrat». Майклу показалось, что он ей понравился, а уж она ему – точно. Тони обойдется кем-то и попроще. В конце концов, он его сюда привел и имеет право выбирать. Майкл хотел назваться, но Мартинес уже сунул ей руку: «Antonio». – И продолжал по-испански что-то чирикать. Она засмеялась и села рядом с ним. «Факин чикано! – ревниво выматерился про себя Майкл. – Фак, надо было раньше условиться». Тони бросил что-то бармену, и тот поставил перед Мансеррат фужер вина. Майкл подумал, что надо взять это на вооружение. Пощебетав, парочка встала и направилась к портьере. Тони оглянулся и подмигнул.

Время шло, никто не выходил. Что за черт! Может, Мартинес не послушал и взял одну на двоих? Майкл вопросительно гляул на бармена. Тот истолковал его взгляд по-своему и повторил виски. «Ну и рожа у этого корсара!» – снова подумал Майкл и, потягивая виски, не без зависти представил, чем там занимаются Тони и Монсеррат.

Послышалось цоканье каблуков, из-за портьеры вышла женщина, мельком вглянула, кивнула и поцокала в зал. Ничего оголенного. «Хозяйка или корсарова жена», – решил Майкл. – Ну точно Мартинес сэкономил взял одну на двоих. Нет, после него – фу!

Майкла аж передернуло. Бармен истолковал это по-своему.

– Не нравится? – сказал он на своем корявом. – Лучше у меня нет. Да и в Барселоне.

– Что? – не понял Майкл.

– Линда, – кивнул Бармен в сторону зала. – Ее зовут Линда.

Майкл обернулся. Линда сидела на диване перед низким столиком. В полутьме ее почти не было видно, только огонек сигареты.

– Давай, моряк! Будешь благодарить Уго, – подбодрил бармен.

Майкл глупо ухмыльнулся, пряча смятение, заглотнул остаток виски и достал сигарету. Бармен услужливо поднес прикурить. Майкл обреченно сполз с табурета и, чувствуя дрожь в коленках, пошел. Что ей сказать? Да вряд ли она по-английски…

Подойдя, он плюхнулся на диван, что стоял углом к тому, где сидела она.

– Привет, – непослушными губами, не глядя на нее, сказал он. – Не помешаю?

Она, видно, не поняла и сказала:

– Линда.

– Майкл. Приятно познакомиться.

Эту фразу она знала и заученно ответила. Майкл сделал несколько нервных затяжек и, по-прежнему не глядя ей в лицо, спросил, что она хотела бы выпить. Она усмехнулась:

– Сhateau d’Yquem.

Майкл опешил. Не потому, что она назвала одно из самых дорогих вин, а оттого как она произнесла это «Сhateau d’Yquem», совсем как его маман, на чистом французском.

– Parlez-vous francais? – спросил Майкл, впервые глянув на нее, – и встретил ее слегка удивленный взгляд.

– Уго сказал: ты американец, – по-французски же ответила она.

– Американец.

– А говоришь как француз.

– Ты тоже, – впервые улыбнулся Майкл.

– Я в Британи родилась, в Сен-Мало. Там порт. А ты в Париже? Выговор парижский.

– Мать парижанка, я родился Нью-Йорке. – Майкл прикурил от сигареты другую и встал. – Сhateau d’Yquem? En 1762, okay?

Она вскинула на него лукавые глаза и взмахнула густо накрашенными ресницами. «Хулиганка!» – про себя улыбнулся он и направвился к стойке. – А глаза чýдные. Стрижка «Утиный зад», самая модная, смыть штукатурку – не больше двадцати. Это она сперва показалась старой. – Он заказал виски и фужер бордоского. Бармен оценил выбор.

– Понравилась девочка? – удовлетворенно сказал он.

Майкл отнес выпивку и снова прикурил от сигареты.

– Как Шато-Икем? – спросил Майкл.

– Бордо, – засмеялась она.

– О, ты разбираешься в винах как истая француженка! И какое Бордо?

Она снова засмеялась:

– У него только одно. – И с кривой усмешкой добавила: – Я думаю, я немка.

Фраза прозвучала странно, но Майкл не стал уточнять, а спросил:

– А откуда ты знаешь Шато-Икем? Пробовала?

Она улыбнулась:

– Читала. А ты?

– Любимое вино моей маман. Отец ее был богатый челове и иногда ее баловал.

– Как меня Уго. – кивнула она на бармена.

– Твой отец? – изумился Майкл.

Она коротко засмеялась.

– Мой хозяин. Он ко мне хорошо относится и иногда угощает Бордо. Больше-то меня никто Бордо не угощал, ты первый.

– Я рад, – смутился Майкл, собираясь прикурить новую сигарету.

– Уже четвертая, – заметила она и встала с недопитым фужером. – Пойдем?

– Допей, я еще возьму! Давай поговорим.

– Твой друг заплатил за полчаса, знаешь? – Она поглядела на часики.

Майкла резанула ее деловитость, напомнившая, что она не на свидании, а на работе.

– Пошли! – Она протянула Майклу руку.

Рука была узкая и теплая. Она провела Майкла за портьеру, за которой открылся коридорчик с несколькими дверьми. Она толкнула одну, и они вошли.

Майкл был не в том состоянии, чтобы разглядывать клетушку, куда ввела его Линда, назвав это «кабинетом». Потом он мог вспомнить лишь заваленную множествой подушек постель и аляповатую картину с парящими ангелами – на месте окна. Очевидно, там была еще тумбочка или что-то вроде, на что Линда поставида фужер, и повернулась к нему:

– Ну, что ты хочешь?

– Я… Э-э… – Майкл стушевался. – Можно я тебя поцелую? – краснея спросил он.

– Что? – Она прыснула, но тут же подумала, что не поняла его. – Ах ты, шалунишка, любишь это? Окей. – Она присела на край кровати, легла на спину, согнув ноги в коленях, и, раздвинув их, подняла подол своей широкой лимонного цвета юбки. Майкл стоял чуть сбоку и видел лишь ее оголившееся бедро, оттененное темным краем чулка. Трусиков на ней не было. На миг у него даже в голове помутилось.

– Ну, целуй же! – сказала она нетерпеливо и слегка раздраженно.

Он подступил к ней и, опершись на руки, наклонился к ее лицу. Она оттолкнула его, резко села и, опустив юбку, сверкнула глазами:

– Ты что делаешь?

– Ты сказала – целуй…

– Ну не сюда же! – Она закрыла ладонью рот и помотала головой.

– Почему? – простодушно удивился он.

– Потому! – отрезала она.

Майкл стоял подле нее, решительно не зная, что делать. Она посмотрела на часики:

– Ну, если ты ничего не хочешь, мы еще успеем выкурить по сигарете.

– Я все хочу! – выпалил Майкл.

– На «все» уже нет времени.

– Я доплачу.

– И на сколько ты хочешь меня взять?

Теперь на часы посмотрел он:

– Еще на час.

Она неспешно допила вино и протянула ему фужер.

– Окей. Тогда принеси мне еще вина.

Майклу показалось, что она согласилась без особой охоты. Он обозлился, и это придало ему смелости.

– Только… – Он твердо посмотрел ей в глаза. – Не могла бы ты… – И провел рукой вокруг своего лица, как бы умывая.

– Что?

– Смой.

– Что?

– Краску.

– Что-о-о?! Я что, по-твоему, каждый час должна краситься? Возьми меня на ночь и делай со мной что хочешь.

– И в губы целовать?

Она нахмурилась и покачала головой.

– В губы я буду целоваться с мужем.

– Ты замужем?

Она посмотрела на него как на идиота и прыснула:

– Ты какой-то странный.

– Это плохо?

– А у тебя денег хватит?

Он извлек из-под фланелевки пачку, показал:

– Хватит? – И повернулся к двери.

– Ты куда?

– Заплачу.

– Постой! Если на ночь, нам нет смысла тут оставаться. В отеле намного дешевле. – Линда встала. – Я только скажу Уго и надену что-нибудь теплое.

– А как мне предупредить друга?

Они вышли в коридор, и Линда окликнула Монсеррат. «Si!» – послышалось из какой-то комнаты, дверь приоткрылась, и Монсеррат высунула голову.

– Ему надо поговорить с другом, – сказала ей Линда.

Дверь затворилась, и через секунду Монсеррат вышла, в том же газовом платье-пеньюаре, под которым ничего не было. Глаза Майкла непроизвольно скользнули по ней. В ту же секунду он почувствовал на себе взгляд Линды и смутился. Она улыбнулась:

– Ты не передумал?

– Что? – не понял Майкл.

– Взять меня?

– Конечно нет! – возмутился он.

– Тогда иди поговори, а я пока переоденусь.

Он вошел в такую же клетушку, только вместо картины с ангелами в на месте окна было окно. Тони возлежал голый, но при виде Майкла застеснялся и натянул простыню.

– Все, отстрелялся? – спросил Тони. – Сколько?

– Чего?

– Пистонов.

Майкл снисходительно улыбнулся:

– В постели я занимаюсь любовью, а не арифметикой.

– А я всегда считаю. Потерял форму, не потерял. Ну, как твоя?

Вместо ответа Майкл выставил два больших пальца.

– Моя тоже ништяк. Спасибо тебе огромное.

– На здоровье.

Тони посмотрел на часы:

– Ну что, щас последний поставлю – и отваливаем? Еще успеем пожрать.

– Это без меня, я ухожу.

– Как? Не подождешь меня?!

– Мы идем в отель. С ней.

Тони вытаращился. И захихикал. Майкл махнул ему рукой, собираясь выйти.

– Ты что, сдурел?

– До завтра.

– Постой! Соображаешь? Знаешь, что тебе будет?!..

– Что, – усмехнулся Майкл, – повесят на рее? Засунут в мешок и за борт?

– Арестуют будут судить. Слышал, что про этого Дона говорят? Отматают на всю катушку. Тем более завтра тринадцатое.

Под «Доном» имелся в виду вице-адмирал Гарри Доналд Фелт, который только вчера принял командование кораблем и одновременно 6-м Флотом, сменив на этих постах вице-адмирала Ральфа Офсти. «Дон» – была кличка нового командира, долетевшая до «Newport News» раньше, чем он сам.

– Плевать, – бросил Майкл.

– Месяц губы! А то в тюрягу в базе. Ради кого? Фак!

Майкл снова прощально махнул. Тони вскочил с постели и схватил его за руку.

– Не дури! Я одеваюсь. Вместе идем.

– Куда-а? – усмехнулся Майкл. – С нами в отель?

– На «коробку» – куда!

– Ты настоящий друг, Тони, – сказал Майкл, разжимая его пальцы. – Я ценю это. Только не мешай мне.

– А что я скажу? Знают – я с тобой.

– Скажешь… Скажи – потерялись. Ну… – Майкл протянул руку.

– Может, передумаешь? – задерживая его руку, попросил Тони. – Сколько еще портов, сколько цыпочек! Я мигом оденусь. А?

Майкл высвободил руку.

– Ну ты, Ивлев, загульный! – сказал Тони не то с осуждением, не то с восхищением.

– Русский.

– Кто, ты? Да иди ты. А что ты здесь делаешь, русский?

– То же, что и ты.

– Нет, в Америке?

– Я сказал «русский», а не «совдеповский».

– Чего?

– Ну не советский, не из Советского Союза.

– А-а. А…

В дверь постучали, и заглянула Монсеррат. Майкл жестом показал, чтоб она вошла.

– Линда… – обратилась она к Майклу и, не зная, как сказать по-английски, сказала по-испански Тони, а тот перевел:

– Твоя тебя ждет на улице.

– Ну, хорошего пистона! – пожелал Майкл.

– Я б обошелся, – пробурчал Тони, искренне расстроенный. – Я к тебе привык, Ивлев.

– Я к тебе тоже, – улыбнулся Майкл.