Читать книгу Человек-гора. Невероятный путь Петра Семёнова на Тянь-Шань - Алена Кашура - Страница 15

Петя собирался на урок. Он взял толстую тетрадь и ту, что потоньше. Потом ещё одну – среднюю. Так, на всякий случай. Проверил перья, карандаши. Вроде бы всё готово. Время идти на урок к Даниилу Ивановичу Крейме. А Петя не мог выйти из комнаты.

Недавно у него уже был неудачный опыт с другим учителем. Петя ездил в соседнюю усадьбу к дяде Мише. Тому самому, которого так неласково встретила мама. Там он занимался с наставником по фамилии Лунц. Лунц говорил в нос, точно простуженный, сыпал терминами, которых Петя не знал. И объяснял их до того путано, что продраться через его слова было невозможно. Вдобавок ко всему Лунц задавал составлять карты. И хотя Петя прекрасно знал географию, его картографические произведения не отличались изяществом, ведь он не умел чертить! Месяц спустя Лунц заявил, что в голове у Пети – тьма египетская. И рассеять её нет никакой возможности.

К счастью, другой Петин дядя, Николай Николаевич, всё же решил повоевать с тьмой. Он порекомендовал Александре Петровне Даниила Ивановича – ботаника, воспитанника профессора Эрхарда, который в свою очередь учился у знаменитого натуралиста Карла Линнея. Мама, к Петиному удивлению, согласилась принять учителя в Рязанке. И зимой в усадьбе появился новый жилец.

Долго он у нас не продержится. От силы – пару недель… Потом сбежит.

Когда Петя спустился в гостиную, Даниил Иванович стоял у окна. Это был немец, почтенный старик, с аккуратной белой бородкой и редкими седыми волосами на голове.

– Ah! Peter! Ich habe die Natur bewundert![61] – бодро сказал учитель.

Петя вежливо улыбнулся. Он так привык хранить свои чувства под маской учтивости и спокойствия рядом с мамой, что иначе уже не мог.

– Es ist hier schön![62] – продолжал наставник. И, заметив тетради у Пети в руках, добавил: – Ich habe einen besseren Vorschlag![63]

Даниил Иванович положил на стол газеты на немецком, которые привёз из Петербурга. Потом попросил Петю сесть и сам устроился рядом. У Пети словно разжалась пружина, которая держала его в напряжении. Он понял: уроки с Даниилом Ивановичем будут другими, непохожими на мучения с Лунцем…

И действительно! Они вместе читали немецкие газеты, обсуждали последние новости, беседовали о политике. Даниил Иванович просил Петю писать пересказы на немецком. При этом если и поправлял, то не орфографию, а стиль текста, непременно объясняя, почему нужно писать так, а не иначе. А ещё слушал, как Петя читает, и помогал улучшить произношение.

Однажды Петя заметил на столе учителя ботанические книги на латинском языке. Они служили Даниилу Ивановичу для определения растений.

– Можно посмотреть? – попросил Петя.

И, получив согласие, принялся жадно листать их. Чёрно-белые картинки мелькали перед глазами. Витиеватые надписи извивались на желтоватых страницах.

– Любите растения? – догадался наставник.

– О да! Очень! – горячо отозвался Петя, продолжая листать книгу.

– А какие растения знаете? – спросил Даниил Иванович.

– Разные, – Петя нахмурился, припоминая. – Весной у нас первой расцветает мать-и-мачеха. У неё жёлтые цветы и такие интересные листья: с одной стороны шершавые, с другой – мягкие, точно пуховые.

– Это Tussilago farfara, – кивнул наставник и, пролистав несколько страниц, указал на чёрно-белый рисунок.

– Ещё есть прострел раскрытый! – с воодушевлением продолжил Петя. – Знаете, он всегда группами растёт, вроде как островками. Цветы у него синевато-лиловые, в серебристом пуху, а серединка жёлтая, словно солнце.

– М-м-м… – Даниил Иванович снова перелистнул страницы. – Pulsatilla patens! Вот она!

У Пети загорелись глаза! Он стал припоминать, что ещё видел в Точилке и Казачьем лесу. Ветреница, медуница, хохлатка… Названия так и слетали с языка. А Даниил Иванович все их переводил на латынь.

Петя был в восторге. Ему хотелось быстрее бежать в лес, прихватив книгу, и определять по ней растения прямо там. Но куда бежать, когда на дворе трескучий мороз? Выручила оранжерея, пристроенная к дому ещё при жизни отца.

Там было жарко и влажно. Пахло мокрой землёй. Обволакивали своим ароматом нежные фрезии. Крупные, мясистые листья агавы заслоняли свет. Это был островок лета среди зимы. Учитель с учеником провели там не один день, поджидая весну. А вскоре пришла весна и начались увлекательные экскурсии.

Ездили в долгушке или ходили пешком. Бывали в Точилке, где блестели на дне оврага лужи и плёсы, отражая в своих прозрачных зеркалах нежное весеннее небо. Бродили за Рановой в берёзовых рощах, поросших камышом. Пили сладкий прозрачный берёзовый сок. Навещали дальний Голицынский лес, который удивлял Петю тем, что весь он лежал на плоскости и не выходил из оврагов. И всюду собирали растения.

Однажды Петя повёл наставника на южный склон Казачьего леса.

– Смотрите! Pulsatilla patens, – Петя запомнил латинское название прострела.

Они склонились над бутонами, покрытыми серебристым пухом. Эти цветы ещё не распахнули свои лепестки. Зато чуть в стороне нашлись и такие, которые уже смотрели жёлтыми сердцевинами в небо.

– А вот и растение в полном развитии! – Даниил Иванович радовался находкам не меньше ученика.

Он бережно выкопал прострел вместе с корнями и положил его в ботаническую коробочку[64]. Следом за прострелом туда отправился адонис. Или, если точнее, Adonis vernalis – яркий золотисто-жёлтый цветок в роскошной зелени мелких листьев.

Так, не упуская ни одного погожего денька, Петя и его наставник собрали богатую коллекцию растений весны и начала лета. Все экземпляры они тщательно высушили в прекрасный гербарий и каждый из них снабдили этикеткой с латинским названием. При этом учитель и ученик успевали писать пересказы, читать по-немецки, беседовать о политике, учить географию. А Петя ещё и занимался хозяйственными делами.

Вот бы Даниил Иванович жил у нас так долго, как это возможно! А лучше – всегда.