Читать книгу Гора ветров - Анна Таволгина - Страница 23

Прошла неделя, за ней – другая, подошел Верин день рождения. В воскресенье, как было условлено, Таня с бабушкой отправились в соседний город. Всю дорогу до электрички и потом, в вагоне, они шутили и смеялись, подбадривая друг друга. Не прошло и двух часов, как они уже стояли на привокзальной площади.

– Я знаю – город будет,

Я знаю – саду цвесть,

Когда такие люди

В стране советской есть! – продекламировала Танечка знаменитую строфу построчно распределенную на четыре крыши. Четкий ритм строфы словно подправлял неправильный полукруг зданий. Таня подмигнула: – Бабуль, про вас стих-то!

– Артистка! – Любовь скользнула по площади равнодушным взглядом, высматривая телефон-автомат: Вера просила по приезде позвонить, чтобы Андрей Сергеич приехал забрать их с вокзала.

Октябрьское солнце светило сквозь легкий смог. От того места, где они стояли, в разные стороны лучами расходились три больших проспекта. Таня загляделась в перспективу одного из них. Все тут было на размер больше, чем в ее городе. Этот разбег в размере давал возможность другой пропорции, рождающей стройность. И строгость.

Бабушка тронула Таню за плечо, протянула две копейки и кивнула на телефон:

– Поди, позвони матери-то.

– Постой, – сказала Таня, шагнула к стоящему рядом такси и назвала адрес. Водитель выдохнул дым и назвал стоимость, которая примерно равнялась сумме мелочи в Танином кармане. Таня выразительно погремела мелочью: – Поехали!

Бабушка подошла и переспросила цену.

– Ну как есть артистка! – она улыбнулась, покачала головой, и они уселись в машину. Проехав три или четыре квартала, таксист повернул во двор и остановился, не спрашивая, какой подъезд им нужен. Таня выгребла мелочь, отсчитала нужную сумму. Водитель, не глядя, ссыпал ее к себе и тут же отъехал.

Они огляделись. Величавый дом примыкал к просторному скверу.

– Ого! Шикарно, – Таня посмотрела на бабушку, закатила глаза и тут же скосила их к переносице. Уловка была беспроигрышной. Любовь засмеялась и махнула рукой:

– Да ну тебя!

А Таня хохотала и входила в гулкий подъезд. Взбежав на два лестничных пролета, она свесилась через перила и повторила:

– Просто шика-а-а-рно!

Но это больше не сработало. Любовь тяжело поднималась, и Тане приходилось подолгу ее ждать. Лифтом они воспользоваться не решились.

На четвертом этаже они позвонили в высокую дверь.

Открыла Вера.

– С днем рождения, мамочка! – закричала Танечка.

– А я жду вашего звонка! Уже беспокоиться начала, – Вера светилась счастьем. – Как же вы добрались?

По квартире носились вкусные запахи. Андрей Сергеич стоял в глубине коридора, улыбался и изображал радушного хозяина:

– Раздевайтесь скорее – и к столу.

Любовь коротко поздоровалась с ним и прошла за Верой на кухню. Таня скинула новые туфли и, не дожидаясь приглашения, прошла в гостиную. Андрей Сергеич, секунду поколебавшись, вернулся в свое привычное кресло.

– Я, с твоего позволения, сяду, – он кинул на Таню взгляд спокойный и покровительственный. В действительности сегодня с утра он страшно нервничал и раздражался.

Тот дурацкий визит к Вериной матери часто против воли приходил ему на ум. Трясясь в последней электричке, на которой не ездил годы, он с недоумением думал о случившимся. Его брала досада, он был зол на себя. Время безумств прошло. Разве он не знал этого? Когда два развязных урода попросили закурить, он с ходу послал их. Когда один ему врезал, Андрей удивился. Поднялся, вломил в ответ и почувствовал облегчение. Парень полез на рожон, но второму драться явно не хотелось. Так что продолжения не последовало. У вокзала он нащупал трубку в кармане, однако закурил сигарету из почти целой пачки. Затянулся. И махнул таксисту, раздумав идти пешком. Хватит на сегодня.

Поднимаясь на свой этаж заполночь, он рассмеялся. А когда Вера позвонила утром, был счастлив.

Очень скоро он признался себе, что хотел бы иметь эту женщину рядом. Ее чувства были очевидны. Однако, когда он закинул удочку про совместное житье, она неожиданно ответила отказом.

Жениться в его годы на женщине с ребенком было чистым безумием. Конечно, он смог бы прожить без нее. Ведь он уже так жил. И понял, что нажился.

Про Веру он никому не рассказал. Мог себе позволить. Родители умерли, друзья отдалились. Детей это не касалось. Основную и большую часть жизни он проводил на работе. Там, конечно, интересовались. Вот потому-то и нет! И что тут рассказывать. Как и о чем? Ни к чему.

Жизнь с Верой оказалась приятным сюрпризом. Ведь что он о ней знал? Что она красива и чудесно пахнет. Это было важно, но не удивительно. Другое дело, что она вошла в его жизнь без претензий, натуги и конфликтов. Она обходилась малым, то есть буквально – ее вещи занимали очень мало места. Андрей тихо удивлялся и в глубине души ждал подвоха. Но это когда ее не было рядом. Когда же она была с ним, он разрешал себе не думать вообще.

Теперь вот эта нескладная девчонка вдруг оказалась в его доме. Ее дочь. Ходит, смотрит. Городской пейзаж. Обычная, маслом написанная картинка. Разглядывает ее внимательно. Помнится, он сам купил ее Бог знает сколько лет назад. Тогда она ему почему-то понравилась. Смотрит на книги в шкафу, переводит взгляд на него…

Вид и дух этой квартиры поразили Таню до глубины души. Ничего подобного она никогда не видела. Этот дом… Он был запущен. И элегантен одновременно. Мебели мало, стен много. Тут и там висели картинки – среди репродукций и гравюр попадались акварельки и небольшие пейзажи маслом. На одном из них был дождливый день и красный трамвай. Ездить в таких ей довелось немало. Но никогда не пришло бы в голову его нарисовать! В картине было настроение. Поддавшись ему, Таня простодушно приблизила взгляд, чтобы понять, как же это сделано. И увидела хаотично наложенные разноцветные масляные мазки. Ей были знакомы многие шедевры мировой живописи. Но портрет красного трамвая был первым холстом, который она увидела воочию. Таня отодвинула взгляд. Мазки сложились в очертания. Очертания порождали ощущения. И в этом было чудо. Она вздохнула и потрогала стену рядом с картиной. У другой стены стояли два высоких книжных шкафа. Она пробежала взглядом по корешкам: как много незнакомых названий! Пастернак… Где-то она слышала это имя. А вот еще: Мастер и Маргарита. Она вопросительно посмотрела на хозяина и осторожно сняла книгу, перелистала страницы. Тут в комнату вошла мама с салатником в одной руке, и с кипой вилок и ножей – в другой:

– Все готово, все за стол! – она светилась улыбкой.

Таня жует и исподволь оглядывает комнату. И только сейчас замечает их вещи здесь: пестрый керамический кувшин с цветами, мамины пластинки с операми на проигрывателе. Бабушкины булочки в чужой посуде. Как странно. Таня смотрит на булочки. Вот это и есть жизнь. Другой нет. Она поднимает глаза на мужчину за столом. Кто он?

От этого взгляда Андрею Сергеичу становится не по себе. Ну что же он? Вера так старалась. Прекрасный обед. Знакомства с семьей не избежать. Нужно. Да легко! На своей-то территории…

– Прекрасный обед, Верочка. Очень вкусно, – он добавил теплоты в улыбку.

И начал знакомство заново. Через пять минут все хохотали, вспоминая нелепую сцену их первой встречи.

Забавная девчонка. А глянула – просто оторопь взяла. Но как подыгрывает. И за словом в карман не лезет. Стало весело, он подлил себе коньяку и через пять минут окончательно вошел в нужную роль. А через полчаса уже откровенно наслаждался происходящим. Сыпал воспоминаниями, вворачивал цитаты, острил на злобу дня. Словом, был в ударе. Он победительно глянул на Веру и поймал удивленный взгляд. Ироничный. И любящий. «Господи, за что?» И неведомое раньше чувство благодарности пронзило его.

После обеда он вышел покурить на балкон. Таня нерешительно вышагнула за ним. В руках у нее была та самая книга – Мастер и Маргарита. В глазах – интерес.

– Тебе самое время прочитать ее на первый раз.

Таня благодарно кивнула.

После чая Андрей Сергеич поднялся, подошел к сидящей за столом Вере, поцеловал в щеку:

– Спасибо тебе.

И вышел.

Любовь засобиралась домой. Вера глянула на часы и поразилась. Приезд мамы и Тани, которого она до смерти боялась, прошел на удивление гладко. Только сейчас она поняла, как устала.

Андрей Сергеич помогал бабушке надеть пальто, когда Вера, спохватившись, выбежала в спальню и вернулась с пакетом.

– Вот. Чуть не забыла. Танечка, это тебе. Куртка и кроссовки. Немецкие.

Таня заглянула в пакет. «Ничего себе», – подумала и вежливо сказала:

– Спасибо.

– И книгу возьми. Расскажешь потом, – Андрей Сергеич подмигнул Тане, обнял и поцеловал Веру, думая: «Умница, не забыла. И как это кстати», – а вслух сказал:

– Однако следует поторопиться. Сорок минут до электрички.

Всей компанией они отправились пешком на вокзал.

У вагона мама обняла бабушку, поцеловала Таню. Мамино лицо стало грустным. Андрей Сергеич снова обнял Веру, и Таня почувствовала укол ревности. Они с бабушкой уезжают. А мама остается. Таня вошла в вагон. Оглянулась. Мама стоит рядом с ним. А Таня должна уехать. Почему-то. В легкой прострации она идет вдоль сидений. Два свободных места – садится и ставит пакет на колени. Бабушка тяжело опускается рядом, вагон трогается. Неожиданно на глаза наворачиваются слезы. Нет-нет. Бабушка не должна видеть. Никто не должен.

В нарастающем гуле электрички все быстрее мелькали вагоны. Андрей закурил трубку. Он был доволен собой. Вера же выглядела растерянной. Они медленно двинулись в обратный путь. Мокрая блестящая дорога покрыта разноцветными листьями. Об их дальнейшей жизни с Таней не было сказано ни слова.