Читать книгу Перегрузка - Артур Хейли - Страница 12

Поспешив уйти из дому, Ним, однако же, повел машину в довольно расслабленном темпе, по тихим городским улочкам вместо шоссе. Все это время он размышлял о клубе «Секвойя», который упоминался в заметке «Хроникл-Уэст».

Клуб нередко выступал против проектов ГСС, причем порой весьма успешно – все-таки Ним не мог им не восхищаться. История показывала, что, не имея оппонентов, большие промышленные корпорации вроде «Голден стейт системс» переставали заботиться об окружающей среде. Следовательно, им нужна была сдерживающая сила. Именно эту роль и играл клуб «Секвойя».

Хотя штаб-квартира клуба находилась в Калифорнии, благодаря неустанным и очень эффективным усилиям по защите остатков нетронутой американской природы он был известен по всей стране. Методы клуба почти всегда были этичными, аргументы – юридически грамотными и разумными. Конечно, клуб тоже подвергался критике, но при этом пользовался заслуженным уважением, в частности, благодаря тому, что на протяжении всех восьмидесяти лет существования его возглавляли незаурядные личности. Не была исключением и нынешняя руководительница – Лора Бо Кармайкл, физик-ядерщик на покое, умелый руководитель, международно признанный специалист – и хорошая приятельница Нима.

Пожалуй, стоило обратиться к Лоре Бо Кармайкл напрямую и поговорить о Тунипе и двух других проектах «Голден стейт системс». Быть может, если он сможет представить убедительные доказательства необходимости проектов, клуб «Секвойя» не станет мешать – по крайней мере, мешать очень активно. Надо встретиться с миссис Кармайкл как можно скорее, лучше всего сегодня.

Поглощенный размышлениями, Ним не особенно задумывался, куда едет, и сейчас, остановившись у светофора, наконец заметил, что находится на пересечении улиц Лейквуд и Бальбоа. Всплыли какие-то смутные ассоциации… Какие?

Ответ возник в голове внезапно. Сразу же после взрыва и блэкаута главный диспетчер показывал ему карту с обозначениями домов, где у потребителей было жизнеобеспечивающее медицинское оборудование. Цветные кружки на ней отмечали аппараты гемодиализа, кислородные генераторы, искусственные легкие. Красный кружок на пересечении Лейквуд и Бальбоа показывал: здесь живет человек, чья жизнь зависит от «железного легкого» или другого аппарата ИВЛ. Оборудование находилось в многоквартирном доме. Почему-то эта информация запомнилась Ниму, а с ней и имя клиента – Слоун. Он вспомнил, как смотрел тогда на карту и размышлял, что за человек этот Слоун.

На перекрестке был только один многоквартирный дом – восьмиэтажный, с оштукатуренными белыми стенами, скромный, но ухоженный. Ним остановился как раз напротив него. Во дворе имелось несколько парковочных мест, два были свободны. Какой-то импульс заставил Нима свернуть во двор и припарковаться. Он вышел из машины и подошел к подъезду.

Среди прочих фамилий над почтовыми ящиками он прочитал: «К. Слоун».

Ним нажал кнопку звонка, и буквально через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стоял морщинистый старик в мешковатых штанах и ветровке, похожий на одряхлевшую белку, и вглядывался в Нима сквозь толстые линзы очков.

– К Слоун вы звонили?

– Да.

– Я консьерж. Звонок идет и ко мне.

– Я могу увидеть мистера Слоуна?

– Нет никакого мистера Слоуна.

– Да? Значит, миссис Слоун? – Ним указал на почтовый ящик. – Или мисс?

Почему-то он предполагал, что Слоун – мужчина.

– Мисс Слоун. Карен. А вы кто?

– Голдман. – Ним показал удостоверение сотрудника ГСС. – Я правильно понимаю, что мисс Слоун калека?

– Может, и правильно. Только ей не нравится, когда ее так называют.

– А как мне следует ее называть?

– Человек с инвалидностью. Она квадриплегик. Знаете, что это значит?

– Тот, у кого парализовано все тело, не только нижние конечности?

– Вот у Карен так, с пятнадцати лет. Хотите ее повидать?

– А это удобно?

– Сейчас узнаем. – Консьерж приоткрыл дверь пошире. – Заходите. Вам туда.

Небольшое фойе производило такое же впечатление, что и здание снаружи: просто и чисто.

Старик провел Нима к лифту, махнул, чтобы тот заходил, и сам вошел следом.

– Тут, конечно, не отель «Ритц», – сказал он, пока они поднимались, – но мы стараемся держать дом в порядке.

– Сразу видно, – ответил Ним. Металлические детали внутри лифта были начищены до блеска, автоматика работала исправно.

Они приехали на шестой этаж, где консьерж, подойдя к одной из квартир, нашел в большой связке ключей нужный, отпер дверь и, постучав, провозгласил:

– Это Джимини. Привел визитера к Карен.

– Заходите, – ответили изнутри, и перед Нимом предстала невысокая плотная женщина со смуглой кожей и латиноамериканскими чертами лица. На ней был розовый синтетический халат наподобие тех, что носят медсестры.

– Что-то продаете? – спросила она весело, без недоброжелательности.

– Нет, просто проезжал мимо…

– Неважно. Мисс Слоун любит, когда к ней приходят.

Из маленькой светлой прихожей с одной стороны открывался проход на кухню, а с другой – в гостиную. Кухня была отделана в яркой бело-желтой гамме, в гостиной тона были желтыми и зелеными. Часть комнаты была скрыта из вида.

– Пожалуйста, входите, – послышался приятный голос из глубины квартиры.

– У меня работы полно, я пойду, – сказал консьерж.

Дверь за ним закрылась, и Ним ступил в гостиную.

– Здравствуйте, – произнес тот же приятный голос. – Ну, что нового и интересного расскажете?

Еще долго потом – все те месяцы, пока развивались последующие бурные события – Ним снова и снова прокручивал в памяти этот момент, момент своего знакомства с Карен Слоун, который запомнился ему ярко и до мелочей.

Карен не была юной девочкой, однако выглядела моложе своих лет и отличалась необыкновенной красотой. Ним дал бы ей тридцать шесть – на самом деле, как он узнал позднее, ей было на три года больше. Безупречный овал лица с правильными чертами, полные чувственные губы, на которых играла улыбка, большие голубые глаза, сейчас откровенно разглядывавшие гостя, слегка вздернутый задорный носик. Молочно-белая кожа казалась полупрозрачной. Лицо обрамляли светлые волосы: разделенные посередине пробором, они спадали на плечи, сияя золотом в солнечных лучах. На Карен было красивое светло-голубое платье, а ее руки с длинными ногтями, покрытыми блестящим лаком, лежали на специальной наколенной клавиатуре, потому что Карен сидела в кресле-каталке. Под платьем виднелся бугор, который показывал, что дышит она с помощью ИВЛ, а трубка, выходящая из-под подола, шла к аппарату величиной с чемодан, который располагался позади кресла и мерно гудел, периодически издавая шипение: вдох – выдох, как живые легкие.

Само кресло было подключено к электрической розетке в стене.

– Здравствуйте, мисс Слоун, – произнес Ним. – Я по электричеству.

Ее улыбка стала шире.

– Предпочитаете батарейки или розетку, как я?

Ним с некоторой робостью улыбнулся в ответ, неожиданно для себя испытывая приступ смущения. Он и сам не мог бы сказать, кого ожидал встретить, но точно не эту невероятную красавицу.

– Сейчас объясню.

– Сделайте одолжение. А присесть не хотите?

– Спасибо.

Он опустился в мягкое кресло. Карен Слоун слегка повернула голову, прижимая губы к пластмассовой трубке на гибкой стойке, и подула. Кресло быстро развернулось. Теперь она сидела лицом к Ниму.

– Ух ты! Ловко!

– Я еще много чего могу. Если я вдыхаю, а не дую, кресло движется назад.

Она показала как. Ним смотрел как завороженный.

– Никогда такого не видел. Поразительно.

– У меня двигается только голова, – сказала Карен совершенно спокойно, будто о каком-то мелком неудобстве. – Пришлось найти свои способы делать то, что мне нужно. Впрочем, мы отвлеклись. Вы что-то собирались мне рассказать. Прошу вас, продолжайте.

– Я хотел объяснить, почему пришел. Две недели назад у нас произошло аварийное отключение. И я увидел вас – то есть красную точку на карте, которая вас обозначала.

– Меня – на карте?

Ним рассказал ей о диспетчерском пункте и о том, как ГСС следит за безопасностью клиентов с «особыми потребностями» – то есть за больницами и частными домами, где есть жизнеобеспечивающее оборудование.

– Честно говоря, мне стало любопытно. Поэтому я и заехал сегодня.

– Как мило… Я хочу сказать, мило, что вы подумали обо мне. Я… прекрасно помню тот день.

– Что вы чувствовали, когда отключилось электричество?

– Конечно, я немного испугалась. У меня вдруг погасла лампа для чтения, перестали работать электроприборы. Но с аппаратом ИВЛ все было в порядке, он сразу же переключается на аккумулятор.

Аккумулятор, успел заметить Ним, был обычным, двенадцативольтным, как в автомобиле. Он стоял на полочке, также крепившейся к креслу-каталке сзади, ниже аппарата ИВЛ.

– Я всегда в таких случаях думаю, сколько продлится отключение и надолго ли хватит заряда.

– Должно хватать на несколько часов.

– Шесть с половиной при полной зарядке, если пользоваться только аппаратом для дыхания, а кресло не двигать. Но когда я выезжаю в магазин или в гости – а это почти каждый день, – то много пользуюсь аккумулятором, и он садится.

– И тогда, если будет отключение…

– Джози – она открыла вам дверь, когда вы пришли, – придется быстро что-то придумывать, – закончила за него Карен и добавила со знанием дела: – Аппарату ИВЛ нужно пятнадцать ампер, креслу, когда оно двигается, еще двадцать.

– Вы много знаете про оборудование.

– Еще бы – от него зависит моя жизнь!

– Да, вы правы. Значит, вы никогда не остаетесь одна?

– Никогда. Обычно со мной Джози, и есть еще два человека ей на замену. Джимини, консьерж, тоже много помогает. Провожает ко мне гостей – вот как вас. – Карен улыбнулась. – Он не пускает тех, кто ему кажется подозрительным. Вы прошли проверку.

Беседа шла непринужденно, словно они были давно знакомы.

Ним узнал, что Карен заболела полиомиелитом всего лишь за год до того, как в Америке начали широко применять вакцину Солка. Еще через несколько лет вакцина Сэйбина позволила полностью уничтожить заболевание в стране.

– Я заразилась слишком рано, – сказала Карен. – Не успела вскочить в вагон.

Что-то в ее простых словах тронуло Нима, и он спросил:

– Вы часто об этом размышляете?

– Раньше – да. Было время, когда я плакала, думая про этот год. Задавалась вопросом: почему мне надо было стать одной из последних заболевших? Думала: вот если бы вакцину изобрели чуть раньше, все могло бы быть иначе… Я бы гуляла, танцевала. Могла бы писать, у меня работали бы руки…

Она умолкла. Наступившую тишину нарушало только тиканье часов и тихое гудение аппарата ИВЛ.

– Терзаться бесполезно, – продолжила Карен через несколько секунд. – Все случилось так, как случилось. Ничего не изменить. Я решила: буду наслаждаться тем, что есть, день за днем. Если жить так, то любое неожиданное событие – уже радость. Вот сегодня ко мне пришли вы. – Она вновь ослепительно улыбнулась. – А ведь я даже не знаю, как вас зовут.

Он представился.

– Ним – это сокращенное от «Нимрод»?

– Да.

– Из Библии?

– Книга Бытия. «Хуш родил также Нимрода; сей начал быть силен на земле; он был сильный зверолов пред Господом», – процитировал Ним. Он слышал эти слова от своего дедушки, ребе Голдмана. Именно дедушка выбрал ему имя – одна из немногих уступок, на которые пошел Исаак, отец Нима.

– А вы, Ним, тоже зверолов? Охотник?

Он собирался было покачать головой, как вдруг вспомнил, что ему совсем недавно сказала Тереза Ван Бюрен: «Ты у нас охотник за юбками, да?» Быть может, сложись все иначе, он поохотился бы и за этой красавицей. Теперь Ним тоже пожалел, что вакцина опоздала на год, – из эгоистических соображений.

– Я не охотник, – покачал он головой.

Позднее Карен рассказала ему, что провела двенадцать лет в больнице, – большую часть времени со старой моделью «железного легкого». Потом разработали новую, портативную модель, и такие пациенты, как она, смогли жить дома. Сперва она вернулась к родителям, но это оказалось неудобно: «Нам всем было слишком тяжело». В конце концов Карен переехала в квартиру, где живет уже одиннадцать лет.

– Есть государственные пособия, которые покрывают затраты. Иногда с деньгами туго, но по большей части я справляюсь.

У ее отца была небольшая фирма, которая занималась сантехникой, а мать работала продавщицей в торговом центре. Сейчас они копили деньги на минивэн для Карен – он позволит ей свободнее передвигаться по городу. В салоне обустроят место для кресла-каталки, а за рулем сможет сидеть Джози или кто-то из родственников.

Карен почти не могла заботиться о себе сама: кто-то должен был кормить ее, мыть, укладывать спать, – и тем не менее она, как рассказала Ниму, выучилась рисовать, держа кисточку в зубах.

– А еще я умею печатать на машинке. На электрической – зажимаю палочку во рту. Иногда пишу стихи. Хотите, пришлю вам почитать?

– Да, пожалуйста. – Ним поднялся с места – и с удивлением осознал, что провел у Карен больше часа.

– Вы еще придете? – спросила она.

– Если хотите.

– Конечно… Нимрод. – Она вновь улыбнулась своей теплой, чарующей улыбкой. – Я бы хотела с вами подружиться.

Джози закрыла за ним дверь.

* * *

Остаток пути на работу Ним не мог избавиться от воспоминаний о Карен, о ее невероятной красоте, теплой улыбке и мягком голосе. Он был все еще поглощен мыслями о недавней собеседнице, когда вышел из машины на закрытой парковке в головном офисе ГСС, на минус третьем этаже.

Скоростной лифт, работавший только по карточке-ключу, поднял его с нижних парковочных этажей на двадцать второй, где располагались офисы руководства. Карточка-ключ – символ статуса в ГСС – позволяла ехать в лифте в одиночку. По пути Ним вспомнил о своем решении лично пообщаться с начальницей клуба «Секвойя».

Виктория Дэвис – его секретарь, смышленая чернокожая девушка – подняла голову, когда он вошел.

– Привет, Вики. Писем много?

– Ничего срочного. Оставили несколько сообщений – часть из них про то, как вы хорошо выступили вчера по телевизору. Я тоже так считаю.

– Спасибо. – Он усмехнулся. – Вступайте в мой фан-клуб.

– Да, пришло письмо с пометкой «Лично в руки, конфиденциально». Только что принесли. Еще есть документы на подпись. – Виктория прошла вслед за ним в кабинет. В тот же момент послышался глухой удар где-то в отдалении. Задребезжали кувшин с водой и стаканы на столе, а также стекло в окне, выходившем во внутренний двор.

Ним замер, прислушиваясь.

– Что это?

– Понятия не имею. Несколько минут назад было такое же. Как раз перед тем, как вы вошли.

Ним пожал плечами. Всякое могло быть – от небольшого землетрясения до масштабных строительных работ по соседству. Он бегло просмотрел записки с сообщениями на рабочем столе и взглянул на письмо, о котором говорила Вики, – с надписью «Лично в руки, конфиденциально». Конверт был из желтоватой бумаги вроде оберточной, запечатанный воском на обороте. Ним машинально принялся его распечатывать.

– Вики, первым делом соедини меня с миссис Кармайкл.

– Из клуба «Секвойя»?

– Да.

Секретарь положила принесенные бумаги в лоток с надписью «На подпись» и повернулась, чтобы уйти. В этот момент распахнулась дверь и в кабинет влетел Гарри Лондон, всклокоченный и красный как из парилки.

– Нет! – заорал он, увидев Нима. – Стой!

Тот застыл, ошеломленный, а Лондон бросился к нему, перепрыгнув на ходу через стол. Выхватив конверт из рук Нима, он положил его на стол.

– Все на выход! Быстро!

Гарри схватил Нима за рукав и потащил за собой, одновременно без церемоний подталкивая вперед Викторию Дэвис за пределы офиса, в коридор, не забыв, однако, захлопнуть за собой обе двери.

– Какого черта… – начал было рассерженный Ним.

Договорить ему не удалось: в кабинете рвануло. Стены дрогнули, с одной из них упала картина в раме. Стекло разлетелось вдребезги.

Секундой позже откуда-то из-под ног раздался новый глухой удар, похожий на тот, что Ним слышал ранее, только куда громче и больше похожий на взрыв. Сомнений не было: все это происходило внутри здания. Из других кабинетов в коридор стали выбегать люди.

– Господи! – простонал Гарри Лондон с отчаянием в голосе.

– Черт побери! Да что происходит? – воскликнул Ним.

Тишина сменилась криками, отчаянным звоном телефонов, приближающейся сиреной где-то внизу.

– Письма со взрывчаткой, – ответил Лондон. – Достаточно, чтобы убить человека в непосредственной близости. Сейчас был четвертый взрыв. Фрейзер Фентон погиб, есть раненые. По всему зданию объявлена тревога. Если вдруг хотите помолиться – молитесь, чтобы бомб больше не было.