Читать книгу Перегрузка - Артур Хейли - Страница 7

Дверь не была заперта, изнутри раздавался гул голосов. Ним постучал, но ответа не дождался – и вошел внутрь.

В прихожей голоса звучали отчетливее. Они доносились из гостиной справа от входа. Ним различил среди них Ардит – она что-то пыталась сказать сквозь отчаянные рыдания, он уловил лишь обрывки: «…убийцы! Боже мой… добрый, порядочный, никого не обидит… все эти оскорбления…» Слышались и другие голоса, Ардит пытались успокоить.

Ним застыл в неуверенности. Дверь в гостиную была приоткрыта, но что там творится, он не видел, и его не видел никто. Он попытался пробраться на цыпочках наружу – так же незаметно, как вошел. Внезапно из гостиной кто-то вышел, быстро закрыл за собой дверь и прислонился к ней с обратной стороны. Интеллигентное лицо с бородой было бледным и измученным. Мужчина зажмурился, словно пытаясь от всего отгородиться. Теперь звуков из-за закрытой двери почти не доносилось.

– Уолли, – тихонько позвал Ним. – Уолли!

Тот открыл глаза. Потребовалось несколько секунд, чтобы он пришел в себя.

– А, это ты, Ним. Спасибо, что приехал.

Ним знал Уолтера Толбота-младшего, единственного сына своих друзей, с тех пор, как с ними познакомился. Уолли-младший тоже работал в ГСC, линейным инженером, и жил с женой и детьми на противоположном краю города.

– Не знаю, что и сказать, – произнес Ним. – Соболезную.

Уолли кивнул.

– Понимаю. – Он извиняющимся жестом указал на дверь гостиной. – Мне просто нужно было выйти на минутку. Какой-то идиот включил телевизор, когда там передавали обращение этих чертовых террористов. Мы уже было успокоили маму, но тут она опять расклеилась. Ты, наверное, слышал.

– Да. А кто у вас сейчас?

– Мэри. Мы нашли, кто посидит с детьми, и приехали. Соседи пришли – почти все еще сидят. Я понимаю, они хотят помочь, но получается наоборот. Был бы здесь отец… – Уолли замолчал и вымученно улыбнулся. – Очень трудно привыкнуть к мысли, что он уже не вернется.

– Мне тоже. – Было ясно, что Уолли-младший сейчас не в том состоянии, чтобы управлять ситуацией в доме. – Слушай, так нельзя. Пойдем в гостиную. Я поговорю с твоей матерью, постараюсь ее успокоить. А вы с Мэри потихоньку всех выпроводите.

– Да, так и надо. Спасибо, Ним.

Определенно, Уолли нуждался в старшем.

В гостиной собралось с десяток человек, так что в удобной и светлой комнате, несмотря на ее размеры, было тесно. Стояла духота, хотя работал кондиционер. Гудели голоса: все говорили одновременно, вдобавок вещал телевизор. Ардит Толбот сидела на диване в окружении нескольких женщин. Одной была Мэри, жена Уолли, остальных Ним не знал – вероятно, соседки.

Ардит исполнилось шестьдесят – Ним и Руфь ходили на вечеринку в честь дня ее рождения, – но она оставалась поразительно красивой женщиной, стройной, с четкими чертами лица, на котором лишь начинали проявляться легкие морщинки. В модной короткой прическе среди каштановых прядей проглядывала естественная седина. Ардит постоянно играла в теннис и была в прекрасной форме. Сейчас, однако, она сидела сгорбившись, а заплаканное лицо казалось изможденным и постаревшим.

– О, Ним. – Ардит протянула к нему руки, и все расступились, давая ему подойти ближе. Он уселся рядом на диван и притянул ее к себе. – О, Ним, – повторила она. – Ты же знаешь про Уолтера?

– Да, моя хорошая, – мягко сказал он. – Знаю.

В другом конце комнаты Уолли выключил телевизор, отвел жену в сторону и что-то сказал ей вполголоса. Мэри кивнула. Они стали прощаться с собравшимися, подходя к каждому, говоря слова благодарности, провожая к выходу. Ним продолжал обнимать Ардит молча, стараясь успокоить и ободрить. Скоро в гостиной никого не осталось. В последний раз закрылась входная дверь, и Уолли и Мэри вернулись в гостиную. Проведя рукой по волосам, Уолли сказал:

– Я бы глотнул виски без льда. Кому-нибудь еще налить?

Ардит кивнула. Кивнул и Ним.

– Я принесу, – сказала Мэри.

Подав напитки, она убрала пепельницы, навела порядок в гостиной, чтобы ничто не напоминало о недавнем присутствии посетителей. Миниатюрная и деловая, похожая на подростка, до того, как выйти замуж за Уолли, Мэри работала в креативном отделе рекламного агентства и до сих пор, будучи матерью семейства, брала частные заказы.

Ардит, выпрямившись на диване, потягивала скотч – похоже, немного успокоилась.

– Я, наверное, ужасно выгляжу, – внезапно сказала она.

– Нормально, учитывая ситуацию, – заверил ее Ним.

Ардит подошла к зеркалу.

– Господи боже!.. Посидите здесь, я сейчас вернусь.

Она вышла из гостиной с бокалом виски в руке и поднялась по лестнице на второй этаж. Ним с мрачноватой иронией подумал, что мало кто из мужчин может похвастаться таким сильным характером и такой способностью к восстановлению, как эта женщина. Тем не менее лучше, наверное, сначала поговорить с Уолли, передать ему слова Эрика Хамфри: семье лучше не видеть останков Уолтера.

Мэри вышла на кухню. Теперь, когда они остались вдвоем, без женщин, Ним – так деликатно, как только мог, без лишних подробностей – объяснил Уолли ситуацию.

Реакция последовала мгновенно. Уолли проглотил остаток виски в стакане одним глотком. На глазах у него выступили слезы.

– Господи! Об этом даже слушать невозможно. Я не смогу сказать матери, придется тебе.

Ним промолчал: мысль о предстоящем разговоре наполняла его ужасом. Ардит вернулась минут через пятнадцать. Она успела сделать макияж, причесаться и переодеться, сменив платье на стильную блузку и юбку. Несмотря на глубокую печаль, сквозившую в ее взгляде, внешне она выглядела почти так же спокойно и привлекательно, как всегда. В гостиную вернулась и Мэри. Уолли вновь налил всем виски, и они неловко присели, не зная, что сказать.

Первой заговорила Ардит.

– Я хочу увидеть Уолтера, – твердо произнесла она и повернулась к Уолли. – Ты знаешь, куда его отвезли? Какие были… сделаны распоряжения?

– Тебе лучше его не видеть. Дело в том, что… – Уолли замолчал, поднялся на ноги, подошел к матери и поцеловал ее. Затем, отвернувшись, продолжил: – Есть проблема. Ним тебе сейчас расскажет. Да, Ним?

Ним подумал, что хорошо бы сейчас оказаться отсюда подальше.

– Мама, милая… – Уолли не стал садиться. – Мы с Мэри съездим домой, уложим детей. Потом вернемся. Кто-нибудь из нас останется на ночь.

Ардит, словно не слышала его, спросила:

– Какая проблема? Почему мне нельзя увидеть Уолтера? Объясните, кто-нибудь.

Уолли тихонько вышел из комнаты, Мэри выскользнула за ним, но Ардит, казалось, этого не заметила.

– Пожалуйста! Почему?..

Ним сжал ее руки в своих:

– Ардит, послушай. Уолтер умер мгновенно. Все произошло за доли секунды. Он не успел ничего осознать, не успел почувствовать боль. – Ним надеялся, что говорит правду. – Но он обезображен.

Ардит застонала.

– Я хорошо знаю своего друга. Он бы не хотел, чтобы ты видела его таким, чтобы ты его таким запомнила. – Ним замолчал, не в силах продолжать. Услышала ли его Ардит? Поняла ли?

Вновь повисло молчание.

– Ним, ты ужинал? – в конце концов спросила Ардит.

Он покачал головой:

– Не было времени. Я не голоден. – Он не успевал следить за переменами ее настроения.

Ардит встала:

– Я что-нибудь приготовлю.

Ним прошел за ней в небольшую, отлично продуманную кухню, которую Уолтер Толбот спроектировал самостоятельно. Со свойственной ему скрупулезностью Уолтер сперва не пожалел времени, чтобы тщательно изучить хозяйственную рутину, а потом расставил все так, чтобы двигаться было максимально удобно, а времени тратилось как можно меньше. Ним расположился за столом-островом, наблюдая за Ардит; помочь он не пытался, решив, что кухонные хлопоты помогут ей успокоиться. Она разогрела суп и налила его в керамические чашки, потом сделала омлет с зеленым луком и грибами. Когда омлет оказался в тарелках, Ним осознал, что все-таки голоден, и поел с большим удовольствием. Ардит сперва тоже пыталась есть, но в конце концов оставила большую часть на тарелке. За едой последовал крепкий кофе; взяв чашки, они вернулись в гостиную.

– Возможно, я все-таки буду добиваться, чтобы мне показали тело, – сказала Ардит тихо и спокойно.

– Если ты так решишь, никто тебе не помешает. Но поверь, не надо…

– Террористы, которые подбросили бомбу… которые убили Уолтера и других людей… думаешь, их поймают?

– Рано или поздно. Сумасшедших ловить трудно – они ведут себя непредсказуемо. Но если они снова попытаются сделать что-то подобное – а они скорее всего попытаются, – тогда их точно поймают, и они ответят за все.

– Наверное, я должна желать, чтобы их наказали. А мне почему-то все равно. Это плохо?

– Нет. В любом случае это уже не твоя забота.

– Какова бы ни была их судьба, ничего не изменишь. Не вернешь Уолтера… никого не вернешь. – Ардит задумалась. – Ты знаешь, что мы прожили вместе тридцать шесть лет? Наверное, я должна быть благодарна. У многих людей и этого нет, а мы по большей части были счастливы… Тридцать шесть лет… – Они тихонько заплакала. – Обними меня, Ним.

Он обнял ее за плечи и притянул ее голову к своему плечу. Она продолжала плакать, но уже без надрыва. Это были слезы принятия и прощания, памяти и любви – очищающие слезы, приходящие, когда в человеческой душе начинается процесс исцеления, такой же древний, необъяснимый и удивительный, как и сама жизнь.

Обнимая Ардит, Ним почувствовал приятный аромат ее духов. Мелькнула мысль: когда она успела надушиться? Наверное, когда уходила наверх… Господи, что за мысли!

Снаружи окончательно стемнело, лишь иногда мелькали фары проезжающих машин. В доме все замерло и воцарилась тишина.

Ардит больше не плакала и теперь прижалась к Ниму ближе. Он вновь вдохнул густой аромат ее духов – и, к своему смущению, понял, что его это возбуждает. Внезапно он очень остро почувствовал, что обнимает привлекательную женщину. Ним попытался отвлечься, подумать о другом, перечеркнуть происходящее, но безуспешно.

– Поцелуй меня, Ним. – Ардит подняла голову, и их лица оказались совсем близко.

Губы соприкоснулись – сперва осторожно, потом все смелее. Ардит целовала его жарко, требовательно, дразняще. Чувствуя, как обоих захватывает страсть, он вновь спросил себя: неужели это происходит наяву?

– Выключи свет, – тихо велела Ардит.

Он повиновался, хотя настойчивый голос внутри говорил: «Не делай этого! Остановись! Беги прочь!» – но Ним уже понимал, что никуда не уйдет, что внутренний голос протестует лишь для проформы, и сам презирал себя за это.

На диване было достаточно места. Пока Ним выключал свет, Ардит успела сбросить часть одежды, он помог ей избавиться от остального и разделся сам. Быстро стало ясно, что она и вправду возбуждена, хочет близости – и весьма искушена. Она стремилась доставить ему удовольствие, и ее легким, ловким пальцам это удавалось без труда. Он ответил тем же. Скоро Ардит застонала, потом вскрикнула:

– Боже, Ним, давай уже… пожалуйста!

Он вновь ощутил последний, смутный укол совести – и пришедшую с ним внезапную и пугающую мысль, что Уолли-младший и Мэри могут в любой момент вернуться, как собирались, и застать их врасплох. Потом все мысли растворились в волне страсти и удовольствия.

* * *

– Переживаешь?

– Да. Еще как, – признался Ним.

Прошел час. Они успели включить свет и одеться. Уолли позвонил несколько минут назад и сказал, что они с Мэри уже едут и оба останутся ночевать у матери.

– Не стоит. – Она слегка погладила его по руке, на лице ее мелькнула робкая улыбка. – Ты даже не представляешь, как помог мне.

Интуиция подсказывала, что Ардит сейчас недоговаривает: слишком хорошо им было, слишком подходили они друг другу в постели, чтобы отказываться от этого просто так, – а значит, скорее всего, встреча будет иметь продолжение. Что лишь умножало поводы для переживаний: выходит, Ним не только предал память друга в день его гибели, но и добавил проблем в собственную жизнь.

– Я хочу тебе кое-что объяснить, – сказала Ардит. – Я очень любила Уолтера. Он был хорошим человеком, добрым, порядочным. Мы прекрасно ладили, мне всегда было с ним интересно. Без него… я даже представить себе не могу, как буду жить. Однако секса у нас не было уже очень давно – лет шесть или семь. Уолтер не мог. У мужчин такое часто бывает – чаще, чем у женщин.

– Я не хочу об этом слышать… – запротестовал Ним.

– Придется. Я не хочу, чтобы ты терзался виной и рвал себе душу. И еще кое-что, Ним. Не ты сегодня начал. Начала я. Я заранее знала, к чему идет дело, и хотела тебя – когда у тебя еще и мысли ни о чем таком не было.

Духи, подумал он. Подействовали на него как афродизиак.

– Когда у женщины давно нет секса, – твердо продолжала Ардит, – она либо учится обходиться сама, либо идет на сторону. Я научилась обходиться сама. Решила довольствоваться тем, что есть: у меня был хороший муж, я его любила и не изменяла ему. Но это не значит, что мне не хотелось.

– Ардит, пожалуйста…

– Нет, подожди, дай мне договорить. Сегодня… сегодня вечером, когда я поняла, что все потеряла, мне захотелось близости сильнее, чем когда-либо. Вдруг накрыло воспоминаниями о том, чего мне не хватало семь лет. А ты оказался рядом, Ним. Ты мне всегда нравился – может, даже больше. И ты был со мной, когда я в тебе нуждалась. – Она улыбнулась. – Ты приехал, чтобы меня утешить. У тебя получилось. Вот и все. Не надо ничего усложнять, тебе не за что себя винить.

Он вздохнул.

– Не буду, раз ты так говоришь. – Легкий способ успокоить свою совесть. Быть может, слишком легкий.

– Я именно так и говорю. Поцелуй меня еще раз и поезжай домой, к Руфи.

К своему вящему облегчению, он успел уехать до того, как вернулись Уолли и Мэри.

* * *

По дороге домой Ним погрузился в раздумья о своей запутанной личной жизни. В сравнении с ней даже рабочие хитросплетения в «Голден стейт системс» казались простыми и понятными. Главным образом его беспокоила Руфь и их семейная жизнь, зашедшая в тупик, – а теперь еще и Ардит. Время от времени случались и другие романы – парочка из них еще не угасли окончательно. Приключения словно сами находили Нима – он ничего для этого не делал. Или делал – и просто обманывал себя? Быть может, он активно искал связей с другими женщинами, а потом убеждал себя, что все произошло спонтанно? Так или иначе, возможностей на этом поле у него всегда было много.

Женившись пятнадцать лет назад на Руфи, Ним принял решение хранить верность и следовал ему на протяжении четырех лет. Затем появился шанс переспать с другой женщиной – и он не стал противиться соблазну. Последовали другие – порой дело ограничивалось единственной встречей, порой взаимного энтузиазма хватало на целую интрижку, которая в конце концов угасала, как звезда после яркой вспышки. Сперва Ним считал, что сможет скрывать свои приключения от Руфи, прикрываясь рабочей загруженностью и ненормированным рабочим днем. Наверное, какое-то время так и было. Потом здравый смысл начал ему подсказывать, что Руфь, не только чуткая, но и проницательная, понимает, что происходит. Как ни удивительно, она не возражала – казалось, просто принимала все как есть. Парадоксальным образом реакция жены, точнее, отсутствие реакции, лишь раззадоривала Нима и продолжала раззадоривать сейчас. Что бы ей не обеспокоиться, не возмутиться, возможно, заплакать от злости?.. Разве его проступки не заслуживали хотя бы такой малости?

Как ни старался Ним скрывать свои похождения, слухи о них упорно расползались. Очередное подтверждение этому он получил сегодня. Как там сказала Тереза Ван Бюрен? «Боюсь, Ним, ты недооцениваешь женщин, видимо думаешь, что они годятся только для постельных упражнений. По слухам, с этим у тебя все в порядке». Тереза явно знала многое, иначе не стала бы говорить так прямо. А что знала Тереза, то знала вся компания.

Не ставит ли Ним под угрозу собственную карьеру? Зачем ему вообще все эти женщины? Дорожит он ими – или все это лишь игра?

– Провалиться мне на месте, если я хоть что-то понимаю, – произнес Ним в своей тесной машинке – и понял, что много о чем может так сказать.

В его собственном доме в пригороде свет уже погас, лишь ночник в прихожей остался включенным. Ним сам настаивал, чтобы семья экономила электроэнергию.

Поднявшись наверх, он на цыпочках пробрался в комнату Лии и Бенджи. Оба крепко спали.

Руфь заворочалась в постели, когда он вошел в спальню, и спросила сонным голосом:

– Который час?

– Немного заполночь, – тихо ответил он.

– Как Ардит?

– Утром расскажу.

Руфь, кажется, удовлетворилась этим и вновь уснула.

Ним быстро принял душ, памятуя о том, что нужно смыть духи Ардит, и забрался на супружеское ложе. Через несколько секунд накопившаяся за день усталость взяла верх, и он провалился в сон.