Читать книгу Легенда Арагона - Елена Свиридова - Страница 22

– Библиотека сеньора графа производит сильное впечатление, – говорила донья Мерседес своей пожилой собеседнице. – Вы обратили внимание на переплёты?

– Конечно, дорогая, – откликнулась донья Еухения. – Работы здешних художников просто поразительны… Но я сейчас думаю о другом: дон Эрнесто содержит десятка два золотых дел мастеров, и все они работают исключительно над переплётами книг!

– Ну и что? – равнодушно пожала плечиком донья Мерседес, – кажется, никто из Ла Роса не любит носить украшения. Граф очень богат и при необходимости может приобрести у странствующих купцов любые драгоценности для своей семьи.

Донья Еухения напряжённо молчала, поджав губы. Глаза её были скромно опущены, но грудь высоко вздымалась, что выдавало сильное волнение сеньоры, завидовавшей богатству графа де Ла Роса.

– Меня поражают отношения дона Эрнесто с простолюдинами, – продолжала сеньора Мартинес, не замечая взволнованного состояния доньи Еухении. – Мало того, что он дарит им отличную посуду, но ещё ткачихи ткут для них тонкое полотно, а швеи шьют свадебные платья для крестьянских невест!.. Вы видели, как просторны помещения, где работают ткачихи и швеи? Как они светлы?

– Да что говорить о работниках в замке Ла Роса, если этот роскошный зал украшен вышивками служанки! Вы обратили на них внимание, дорогая?

– Вот эти вышивки?! – с изумлением указала донья Мерседес на висевшие повсюду большие и малые работы Мауры, которые граф распорядился натянуть в инкрустированных рамках. – Я подумала, что это нечто заморское… и как раз собиралась лучше рассмотреть, – растерянно призналась она.

– Ха-ха-ха! Заморское! – неприятный смех доньи Еухении гулко разнесся по высоким сводам зала. – Всё это вышила горничная сеньориты… Забыла её имя… Ах, буду я помнить имена горничных! Да, да, дорогая, так мне ответила служанка, что сейчас накрывает на этот край стола.

– Однако! – потрясённая донья Мерседес встала и подошла к стене с вышивками Мауры. – Я начинаю думать, что у сеньора графа какие-то необыкновенные люди… К примеру, наши крестьяне вечно оборванные, грязные, смотрят исподлобья, а у него… у него даже горничная дочери умеет делать то, что.. простите меня, донья Еухения, но такие работы достойны восхищения!

В это время вошли мужчины и тоже принялись разглядывать красочные вышивки.

Природа всей Испании предстала взорам удивлённых гостей.

Вот на скалах, похожих на те, что окружают замок Ла Роса, грациозно выгнула шею серна, чуть ниже застыл в прыжке горный козёл, а за ним наблюдает готовая к прыжку рысь… В бледно-голубом небе кружат беркут и лысоголовый гриф, оба светло-коричневой окраски… Горная куропатка кеклик ведёт свой выводок в заросли можжевельника, плоские веточки которого усыпаны круглыми синими ягодами.

А вот на отдельных маленьких вышивках крупным планом нежный галантус и голубой эдельвейс…

Огромное полотно, изображающее арагонский лес, заставляет останавливаться и в восхищении разглядывать каждую деталь, выложенную мельчайшим крестиком вышивки. Деревья легко узнаются: широкоствольные дубы с мощной кроной из резных листьев и жёлтыми точками желудей; прозрачные, словно благоухающие, цветки липы; серёжки на тонких осинах; пушистые от густой хвои пихты и ели; высокие и стройные сосны; большие разлапистые листья каштанов; заросли малины; поляны, покрытые земляникой и черникой…

На деревьях, на траве между стволами в фантастическом сочетании – самые разные лесные птицы, звери и даже гады. Развернул хвост-веер краснобровый глухарь, выпучила слепые при солнечном свете глаза большеголовая сова; прячет под крылья своих цыплят пёстрая куропатка; расселись на ветках чёрный дрозд и зелёный дятел, серенький голубь и большая синица с тёмной полосой на жёлтом брюшке; склонила в сторону белую головку с опоясывающей её ленточкой голубохвостая лазоревка; навострил хохолок рябчик, сидит на гнезде дикая утка, топчется на сильных ногах с крепкими пальцами и когтями короткокрылый тетерев; взлетел к вершине самой высокой сосны лесной жаворонок… Выглядывают из-за пенька длинные заячьи уши; лакомится малиной бурый медведь, прислушивается к лесным шорохам пятнистый красавец олень; нюхает землю огненно-рыжая лиса; грызёт орешек возле своего дупла белогрудая белка; уцепился за ствол бука полосатый бурундучок; поднял вверх умную морду волк; рыщет по лесной тропинке барсук; сцепились то ли в игре, то ли в драке ласка и куница, а за ними наблюдает грациозный горностай; выставил клыкастую морду из зарослей кустарника дикий кабан; согнул голову под тяжестью массивных рогов молодой лось; испуганно встрепенулась косуля; тащит к ручью свой лысый хвост-лопату труженик бобр, а из воды на него глядит пучеглазая лягушка; подняли из травы маленькие головы уж и гадюка; изогнулась полукольцом пёстрая ящерица, вся в ярких зелёных, коричневых и чёрных пятнах…

– Это ещё не всё, – слышат околдованные гости голос хозяина замка, послушно подходят к другой, также большой по размеру работе в раме, инкрустированной перламутром, и тотчас попадают в мир тропиков, будто незримо путешествуют по Испании всё дальше и дальше к югу.

Особенно обращают на себя внимание красочные растения, изображённые с такой точностью и мастерством, что по расположению и форме листьев, по цвету венчиков их цветов знающему человеку можно без труда узнать жёлтые кисти барбарисов, тёмно-фиолетовые, будто с восковым налётом оливки; низкие деревца – розы рододендрона; травянистые ветви светло-лилового тимьяна; голубоватые листья тамариска; густо опушённые ветки белого розмарина; карликовые пальмы химеропс; колючие заросли низкорослой гариги на каменистом склоне холма; причудливые лохмотья лиловой коры могучих эвкалиптов; стройные кипарисы со сплющенными, будто засушенными, узорчатыми веточками…

Среди этой вечнозелёной роскоши лакомится ярко-оранжевым апельсином узконосый макак; отдыхают царственные лев и львица; выглядывает из зарослей самшита зеленоглазый тигр; грызёт орехи длиннохвостая виверра, похожая на пятнистую куницу; клюют крупный виноград райские птицы, чьи хвосты-лиры, отростки на крыльях и пышные хохолки вмещают всю гамму радужных оттенков, невообразимые сочетания броского и мягкого тонов; их тельца, маленькие и подвижные, будто застыли всего на одно мгновение…

– А каковы бабочки! – шепчет непонятно кому донья Мерседес.

И в эту минуту лишь один граф де Ла Роса замечает, что в двери заглядывает сама мастерица вышивки.

Маура хотела поинтересоваться, скоро ли начнётся обед, чтобы сообщить об этом сеньорите, и весьма удивилась, увидев, что все гости столпились у одной из её работ. Когда накануне вечером дон Эрнесто распорядился разместить картины в зале, она в глубине души была против этого: как истинно талантливый художник Маура хотела, чтобы её творчество вызывало восхищение, как это было со всеми обитателями замка Ла Роса; а вот гости, по её мнению, либо не обратят на вышивки никакого внимания, либо отнесутся к ним с презрением, когда узнают, что здесь приложила руку простая горничная…

Но сейчас дон Эрнесто настойчиво звал её, прося немедленно подойти, и Маура не могла ослушаться.

– Сеньоры! – в полной тишине раздался голос графа, возвращая присутствующих из волшебного путешествия в реальный мир. – Я хочу представить вам девушку, чьё искусство так тронуло наши с вами души. Её зовут Маура, она горничная моей дочери.

Девушка смотрела в лица людей, которых увидела впервые всего несколько часов назад и пыталась угадать их реакцию на слова графа де Ла Роса. Рафаэль Эрнесто подбадривающе подмигнул ей.

И вдруг молодая сеньора по имени Мерседес начала… аплодировать. Она без всякого притворства, с улыбкой восхищения хлопала в свои розовые ладоши… Её примеру последовали остальные, все, кроме нарумяненной старухи…

Вспыхнув, Маура поспешно опустила глаза-миндалины и даже наполовину прикрыла лицо кружевной шалью. А скептический голос старухи произнёс:

– Этого не может быть!

Донья Еухения, глядя на графа исподлобья, всем своим видом требовала, чтобы ей сказали правду, а не морочили голову россказнями о талантах служанки.

– Признайтесь, граф, Вы разыгрываете нас.

– Ничуть, сеньора! – воскликнул дон Эрнесто, крепко держа за руку готовую убежать девушку. – Я согласен с вами, сеньоры, – обратился он уже ко всем остальным, – на первый взгляд, это невероятно. Но я охотно поясню. Дело в том, что Маура – не столько горничная, сколько подруга Алетеи Долорес. Вместе с моими детьми она обучилась грамоте и всем наукам, в которых преуспел я сам. Но особый интерес Маура проявляла ко всему, что касалось природы Испании. По описаниям в книгах она начала составлять цветные рисунки растений, животных, рыб, птиц, и не только арагонских, но и других, диковинных, о которых простые арагонцы, никогда не покидавшие свои дома, не имеют даже представления. А поскольку Маура с детства увлекалась вышивкой, то однажды в её голове родилась идея создания вот этих картин, и произошло это три года назад. Алетея Долорес тогда с восторгом показала мне эскизы Мауры, выполненные акварельными красками, и я распорядился обеспечить её всем необходимым для воплощения в реальность небывалого замысла – я давно знал, что эта девушка от рождения талантлива… В ту пору Мауре было тринадцать лет, сейчас ей почти шестнадцать. У неё всё новые и новые, грандиозные, замыслы. Не правда ли, дорогая? – обратился он к совершенно красной от стыда Мауре.

Она пролепетала что-то нечленораздельное и умоляюще подняла агатовые глаза на дона Эрнесто.

– Ну, ступай, ступай, – мягко проговорил он, отпуская её руку. – Скажи Алетее Долорес, чтобы спустилась к нам – столы уже накрыты.

– А она недурна собой, – вскидывая косматые брови и слащаво улыбаясь, проскрежетал сеньор епископ.

– Какова игрушка у доньи Алетеи Долорес! – прогнусавил дон Франсиско.

– Или у дона Рафаэля Эрнесто, – поправил сына дон Фелисио и громко захохотал от собственной грубой остроты.

Рафаэль Эрнесто страдальчески посмотрел на него и сморщился так, будто проглотил, по меньшей мере, пол-лимона.

Граф де Ла Роса вздохнул и, увидев Алетею Долорес, жестом пригласил всех занять места за длинным столом, уставленным яствами.