Читать книгу Легенда Арагона - Елена Свиридова - Страница 8

С каждым днём Мауре всё больше нравилась жизнь на новом месте. Карлос водил её и к плотникам, и к оружейникам, и в конюшню, и в кузницу… Но больше всего воображение девочки поразили большие ткацкие станки и обилие разноцветных толстых и тонких нитей.

Все слуги и мастеровые уже знали, что у Росы Валадас живёт маленькая мавританка, с любопытством встречали её появление и делали попытки поговорить с нею. Однако Мауру понимал только Карлос, а она понимала только его, и люди шутили: «К нам идёт иностранная принцесса, а с нею – переводчик». Но Маура, беря пример со своего друга, уже не боялась общего внимания и оживлённо жестикулировала, вставляя в свою речь недавно выученные слова. Порою они приходились совсем не к месту, и слушатели покатывались со смеху, а Маура смотрела на них и тоже начинала смеяться.

Только один человек отнёсся к девочке-мавританке враждебно – горшечник Муньо. Он выставил её за дверь мастерской и долго громко ругался:

– Привёз сеньор какую-то погань! Лучше бы сына моего привёз! Куда он его девал, моего старшего? Вместо себя подставил?

– Опомнись, Муньо! Что ты говоришь?! – попытались остановить дерзкого его товарищи.

– А что я говорю? – не унимался тот. – Почему сам сеньор не погиб? Значит, трус! За спины других прятался, таких, как мой сын! Ненавижу я всех этих сеньоров!

– Да ты завидуешь богатству и титулу нашего графа! – догадался один из гончаров.

Муньо совсем взбесился и полез в драку. Еле-еле его успокоили. Гончары и без того не любили вечно насупленного Муньо, а теперь, когда он оскорбил всеми любимого графа, и вовсе отвернулись от него…

– Надо бы окрестить ребёнка по нашему обычаю, – сказал как-то Росе старший конюх Пабло Лопес.

– Да я уже спрашивала некоторых мужчин, искала крёстного отца для девчушки, а они только отшучиваются. Видно, не хотят родниться, а дитя разве виновато, что у мавров родилось?

– Сама-то ты взяла бы её к себе в крестницы?

– Чего ж нет? – пожала плечами Роса. – Месяц-другой, и Карлос научит её лопотать по-нашему, а кабы окрестить, так и добрая бы христианка получилась. Хоть малая, а от работы Маурита не бегает: и веник схватит, и миски на столе расставит… А ты что спрашиваешь, Пабло? За девочку беспокоишься или её крёстную матерь себе в подружки выбираешь? – Роса лукаво прищурилась. – Ты мужик ничего, видный, впору кузнецом быть, а не хвосты лошадям крутить. Поди, холостяцкая жизнь надоела?

– Роса, – Пабло смущённо затоптался на месте. – Как я могу думать о женитьбе? Сама посуди. Сорок лет на одних только коней гляжу, разве я могу полюбить женщину больше, чем этих тонконогих красавцев? – он указал могучей рукой в сторону конюшен. – Так что… если не брезгуешь со мной породниться, то давай окрестим твою Мауриту.

– Слава тебе, Господи! – обрадовалась Роса. – Хоть один согласился. Сегодня же спрошу разрешения у дона Эрнесто.

_________________

– Где это вы пропадаете? – встретила Роса детей, которые снимали у порога свои деревянные башмаки. – Я вас всё утро искала, думала уж, и к обеду не придёте.

– Мой с..смотреть нитки ч..чертить т… тряпка б… большо-о-ой! – сказала Маура с восторгом и сделала обеими руками круг в воздухе.

– Она говорит, что ей понравилось, как вышивали на большом куске полотна, скатерть вроде, – снисходительно пояснил Карлос и зевнул. – Ох, и устал я с нею! Побегать охота, а она: сиди да сиди у швей, сказано – девчонка!

– Карлос, никак Маурита заикается? – испуганно спросила Роса, впервые заметив странное повторение звуков в речи девочки.

– Ну да, а ты что, мама, до сих пор не догадалась?

– Я думала, у них такой язык, ну, у мавров этих, – растерянно проговорила Роса. – А сейчас гляжу, и наши слова у неё во рту застряют… Пресвятая Дева! Вот несчастье-то! Видать, до смерти было напугано дитя… Да вы садитесь, садитесь! Бери лепёшку, Маурита. Сейчас похлёбку подам…

Роса смотрела, как дети быстро и весело работают ложками, и качала головой, поражённая своим открытием.

В дверях появился Хорхе, немного опоздавший к обеду.

– Мама, я слышал, вы с Пабло собираетесь крестить Мауриту?

– Да, сынок, дон Эрнесто сказал, что можно завтра пойти к padre Игнасио… Ой, Хорхе! – Роса всплеснула руками от внезапно промелькнувшей мысли. – Завтра же зайдём к Безумной Хуане, чтобы пошептала или чем там, не знаю, избавила девчушку от заикания.

Безумной Хуаной называли знахарку и ворожею, жившую на краю деревни Ла Роса.

– Только она и может помочь, – согласился Хорхе. – А знаешь новость, мама?

– Какую, сынок?

– Что сеньорита Алетея Долорес взяла к себе Карлу?

– Да, Хорхе, прачки говорили. У графини золотое сердце, – с теплотой произнесла Роса. – Хорошие у нас сеньоры, дай им, Господь, здоровья. Храни их, Дева Мария, от бед и несчастий, а заодно и нас всех не покинь милостию Своею!

После крестин, совершённых по христианскому обычаю деревенским священником, Роса Валадас и Пабло Лопес отправились вместе со своей крестницей к ворожее, прозванной Безумная Хуана.

Жила Безумная Хуана на краю деревни, почти у самого леса. Несмотря на необычное прозвище, никто не считал знахарку лишённой ума, напротив, к ней торопились обратиться, если вдруг заболела корова или поросёнок, если у крестьянина на месте пореза образовался нарыв, если закашлял ребёнок и по многим другим поводам.

Суеверный страх у крестьян вызывало то, что Хуана могла точно предсказать судьбу и неблагоприятные явления природы, поэтому раньше её в деревне не любили, называли за глаза «вороной», «вещуньей бед» и грозились расправиться.

Нашлись злые люди, не упустившие случая отомстить знахарке.

Было это лет пять назад. То ли у кого-то сдохла корова, несмотря на все усилия Хуаны вылечить её, то ли она отказала какому-нибудь парню в просьбе приворожить девушку, никто толком не знал. Только однажды padre Игнасио нашёл Безумную за воротами церкви, избитую и бесчувственную. Позвав людей, он перенёс её в свою каморку и долго выхаживал с помощью добровольных помощниц.

Хуана поправилась, но стала сильно припадать на одну ногу, и теперь ходила с клюкой. А хуже всего было то, что за время её болезни в замке Ла Роса случилось несчастье: умерла молодая сеньора – Эсперанса, которую Хуана всегда выделяла из толпы девушек, очень любила и пророчила ей богатую и счастливую жизнь.

Когда ворожея узнала о смерти Эсперансы, она была глубоко потрясена и до вечера, впрямь, как безумная, твердила каждому встречному: «Она не должна была умереть, её звезда такая яркая! Посмотрите на небо, звезда до сих пор не погасла! Только потускнела… Это проделки Дьявола! Эх, если бы я тогда знала, если бы у меня были силы!.. Ну, погодите же, изверги рода человеческого!..»

А ночью неожиданно скончались сразу трое мужчин, полные сил и здоровья…

Говорили, что Безумная Хуана отомстила за себя. Но только одна ворожея знала, что трое её обидчиков поплатились совсем за другое – за смерть Эсперансы.

С тех пор люди стали бояться её и обходить стороной. Но отношение к колдунье изменилось после одного случая.

Дети прятались от дождя под большим деревом и вдруг увидели, что к ним торопливо ковыляет Безумная Хуана. «Уходите, быстро уходите!» – издалека закричала она и даже бросила в детей свою клюку. Едва те отбежали, как в дерево ударила молния, и оно загорелось, а дети и с ними Хуана кубарем покатились по земле от удара неведомой страшной силы.

Родители спасённых чад с благодарностью принесли Хуане целые корзины со снедью.

Хотя ворожею по-прежнему побаивались, но зато теперь уважали и принимали её вещие слова со смирением, не называя их «карканьем вороны». Так случилось, что родственники погибших воинов задолго до возвращения отряда знали о кончине своих близких и во время панихиды не испытывали той острой боли, которую испытали матери и вдовы из замка: время успело немного заглушить их боль.

Вот к этой ворожее и направлялись сейчас за помощью для бедной Мауриты её крёстные отец и мать.

Дверь открыла седая, сморщенная старуха, по облику настоящая ведьма, какими обычно представляют и рисуют служительниц тёмных сил: седые косматые брови нависали над острыми, живыми чёрными глазами; на горбатом носу сидела большая бородавка; от тонких губ беззубого рта во все стороны расходились глубокие морщины. Трудно было определить её возраст. На первый взгляд казалось, что колдунье не меньше ста лет.

Роса никогда не видела Безумную Хуану так близко и теперь оробела.

– Добрый день, Хуана, – с трудом выдавила она из себя, в душе жалея, что решилась сюда прийти.

– День сегодня добрый, – ответила та скрипучим, будто несмазанная телега, голосом.

Маура ухватилась за Пабло, стоявшего неподвижно, в оцепенении.

– Проходите, коли пришли, – усмехнулась Хуана краешком губ и скрылась в глубине своего жилища, оставив дверь открытой.

Повинуясь какой-то неведомой силе, все трое шагнули через порог.

Внутри деревянной хижины, крытой камышом, горел очаг. Густой дым наполнял тесное помещение. Стены почернели от копоти. Узкие оконца без стёкол хозяйка заткнула тряпками и пучками соломы. Вся обстановка состояла из грубо сколоченного стола, нескольких скамей вдоль стен и сундука для хранения одежды. Над огнём был подвешен чугунный котелок, в котором булькала то ли вода, то ли какая-то похлёбка, а может быть, и снадобье, потому что хижина, если не считать дыма, была наполнена пряным запахом сухих трав, которые висели пучками на стенах в большом разнообразии.

– Вот, Хуана, наша Маурита, – чтобы как-то перебороть страх, проговорила Роса. – Она… заикается вроде. Не поможешь ли?

– Садитесь вон там, – указала Безумная Хуана на скамью в дальнем углу хижины, – а девочку давайте сюда.

Маура всё так же цеплялась за Пабло, но встретившись глазами с ворожеей, вдруг покорно отпустила его рубаху и молча подошла к самому очагу, не отрывая взгляда от старухи. Та усадила её на плетёный коврик и, не оборачиваясь, приказала Росе и Пабло:

– Что бы я ни делала, сидите, не шевелитесь.

Затем она протянула дрожащую руку вперёд и, держа её ладонью вниз над головой Мауры, заговорила:

– Вижу… падают люди… всюду кровь… Ага! Ближе! К ногам ребёнка катится голова женщины… должно быть матери… А вот благородная рука с длинным копьём. Она закрывает дитя от глаз Смерти… Но эта мёртвая голова! Она мешает языку девочки свободно двигаться… Ты её забудешь! Ты всё забудешь!

Неуловимым жестом Хуана достала откуда-то предмет, похожий на маленькую лейку. Затем, по-прежнему не сводя чарующего взгляда с широко раскрытых глаз Мауры, подбросила в огонь сухое полено.

– Смотри! – крикнула вдруг она и резко повернула девочку за плечи.

На стене плясали отсветы пламени. Колдунья сдёрнула с себя платок и начала трясти им почти над самым огнём, одновременно дуя в «лейку».

Роса и Пабло, так же, как их крестница, увидели на стене огромного дракона. Он двигался и разевал пасть, из которой вылетали резкие, жуткие звуки. Вот дракон взмахнул хвостом и повернулся прямо к Мауре, стараясь проглотить её. Девочка закричала и упала на коврик.

Роса хотела вскочить, но одеревеневшие ноги не слушались; хотела закричать: «Что ты делаешь с ребёнком?», но язык отяжелел и не двигался.

А дракон вдруг пропал. Хуана склонилась над девочкой, сделала ещё какие-то движения трясущимися руками у неё над головой, затем провела ладонью по лицу Мауры, и та очнулась, поднялась и, сидя на коврике, удивлённо огляделась вокруг. Её взгляд остановился на Росе.

– Мама, мой видеть сон, – сказала Маура со счастливой улыбкой. – Хорошо сон – цветы, большой облако… Мой плавать облако. Хорошо, мама! – повторила она.

– Это она меня… мамой-то?.. – пробормотала Роса, и вдруг слёзы потоком полились из её глаз.

Маура вскочила и подбежала к ней.

– Это твоя мама? – растерянно спросил девочку Пабло, указывая на Росу.

– Карлос говорить «мама» – Маура говорить «мама», – объяснила та, обнимая Росу за колени.

– Не допытывайтесь у неё о прошлой жизни, – услышали они скрипучий голос Безумной Хуаны. – И берегите её от Быка.

– От быка? – в один голос переспросили Пабло и Роса.

– Да, да, от Быка в облике человека. Иначе он убьёт её.

Хуана подняла глаза к потолку, который был еле виден из-за дыма, и вдруг ахнула, схватившись за грудь. Затем она перевела безумный взгляд на всех троих и с трудом проскрипела:

– Звезда этой девочки совсем тусклая. Она проживёт ещё не больше десяти лет… И ничего нельзя сделать – это Судьба!

– Пресвятая Дева! – испуганно вскрикнула Роса. – Неужели это правда, Хуана?! Может быть, ты ошиблась?

Но старуха лишь дёрнула плечом и отвернулась от них, давая понять, что разговор окончен.

– Спасибо тебе, Хуана, – сказал Пабло, беря своих спутниц за руки и увлекая их к выходу. – Маурита больше не заикается, мы тебе очень благодарны. Вот наши корзины – это всё твоё. И дай Бог тебе здоровья…

– Не верю, всё равно не верю! – упрямо твердила Роса до самого замка. – Почему это только десять лет осталось жить Маурите? Какую звезду она разглядела на своём чёрном потолке?

– Роса, люди говорят, что ясновидящая никогда не ошибается, – хмуро заметил Пабло, всю дорогу молчавший. – Мы должны быть ей благодарны за предупреждение… А как ловко она избавила Мауриту от недуга!

– Ещё бы! Так напугать!

– Однако ж дитя того не помнит, говорит: сон, мол, видела про цветы и как на облаке каталась.

Роса промолчала.

– Я вот о чём думаю, – продолжал Пабло. – Безумная Хуана сказала, чтобы мы берегли девочку от Быка в облике человека. Я уж и так умом прикидывал, и этак. И смотри, что получается: похоже, надо остерегаться Педро Вальдеса. Как ты думаешь?

– Бычий Глаз? – задумалась Роса. – Наверно, ты прав, Пабло. Он и здоров, как бык, и так же туп, и на уме всегда одно: как бы «коровёнку» какую высмотреть… Пускай он только приблизится к Маурите!

– Я тоже буду приглядывать за крестницей, – пообещал Пабло и посмотрел на уныло плетущуюся Мауру. – Ты, никак, устала, дочка? А ну-ка, полезай ко мне на плечи, – и он присел, ласково улыбаясь понявшей его и обрадовавшейся девочке.