Читать книгу На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях - Геннадий Мещеряков - Страница 25

– Матрен, тебя били обухом по голове?

– На бойне не была, хоть ты и сравниваешь меня с коровой.

– С коровой-кормилицей, а это разные понятия.

– Дети, дети, куда их дети, – вздохнула Матрена.

– Высуши глаза, новость у меня сногсшибательная: мужиков в вечной мерзлоте нашли и оживили. Белокурые викинги. Целое войско. Бабы нарасхват пойдут. Даже мы с тобой.

– Наши одногодки есть?

– Разных полно. Сейчас викингов испытывают. Результаты показывают, больше всего охочи до баб: и то, десять лет были в походе.

– По заявлениям будут выдавать мужиков, или сами будем выбирать?

– Через сельсовет. Фотографии там вывесили, но с лица воду не пить. Плохо то, что викинги болтливым бабам кончики языка отрезают, чтобы шепелявили.

– Вся деревня, что ли, будет шепелявить? Марья Васильевна точно не возьмет викинга, хотя и двух может приютить – уж больно дородна. Откуда у нее такая говорливость, отец с матерью немыми были, общались только с быками.

– Обрезание ей мало навредит. Вот губастой Анке достанется. За блуд викинги своих жен со скал сбрасывают.

– У нас скал нет, на степной лысине живем.

– С крыши сбросят, для верности – вниз головой.

– Вот бы нашим поп-звездочкам в мужья викингов.

– А на телевидении кого будут показывать? Прав наш ветеринар, попа стала важнее головы, особенно пустой. Кузьмич, вон, приделал к ноге пружину и спрыгнул с дерева. До сих пор в больнице. А на двух пружинах мог бы удачно отскочить от земли. Отчудил и Васин, умелец без больших мозгов. Перетянул через речку трос и переправлял в корзине желающих. Корзина была старой, и дно отвалилось. Утонула бы Зайчиха. Зацепилась сарафаном за дерево и повисла вниз головой, красные трусы сползли. И смех и грех. Какой ей викинг?

– У нас чудаков полно. Делом бы занимались. Груши околачивать и мы можем.

– А викинги лучше? Перебьют наших мужиков, и сами уйдут. Останемся совсем одни.

– Амазонками будем, Матрен. В соседних Баклушах одни бабы, а живут, да еще детей рожают.

– От кого ж это, Ксения, интересно?

– От духа святого, Матрен. Наши мужики туда похаживают. Вот придут викинги, за околицу не ступят.

– Порядка будет больше.

– Всякое может быть. Какие у них обычаи? Заставят в прорубь лезть в честь своего Одина.

– Упаси Бог. У нас только Марья Васильевна на Узене зимой купается – даже пар идет.

– Как они тогда ей язык обрежут? Она и его закалила, все время ныряет с открытым ртом.

– Матрен, а страшно. А если и викинги закалены? Помнишь Верблюда, мужа Дашки. Так и не оправилась она после свадьбы, медовый месяц не выдержала.

– Ты, Ксения, не стращай. Верблюд сейчас на постое у Марьи Васильевны, сама слышала, птенчиком его зовет.

– Конечно, для нас лучше, если Дашка хилой была и сама умерла, но подстраховаться надо.

– Как это?

– Пусть первой выберет викинга Марья Васильевна и шепнет нам, что и как.

– А если сробеет викинг? Да, удерут все?

– Викинги никогда ни перед кем не робели, но риск есть. Что там за лязг, Матрен?

– Солдаты идут, с мечами, щитами. Рядом – бабы из Баклуш. Некоторые в обнимку.

– Что? – взревела Ксения. – Скорее в сельсовет. Останутся одни мамонты.

Не каждый спринтер мог бы догнать подруг, бегущих по улице с криком: «Хоть раненого»!

«ХРЯСТЬ»

– Акула! – закричал паренек с косой в руках. Он стоял на лодке и очищал берег от водорослей.

– Режь ей плавник. С размахом. Как на сенокосе. Ну? «Хрясть!». Молодец. Сачком подхватывай, чтобы сама себя не сожрала.

Вторая акула? Давай смелее. «Хрясть!» Как удачно. Под самый корешок. Не забывай про сачок. Так, есть.

Еще одна? Зубы скалит? Развернись плечо, размахнись рука. «Хрясть!» Мастерски. Завертелась остроносая? Сколько же их здесь? Откуда? Бей теперь по зуборяду. «Хрясть!» Первый блин не комом. Вот это улыбочка: рот стал вдвое шире.

Это вам не Египет, с кем связались? Всех без плавников оставим. Отступили, драпанули. Купайтесь, люди, веселитесь. А ты, девочка, что застыла на трамплине, как гипсовая? Прыгай смело. Делай свои сальто. Вечером уха будет из акульих плавников. Деликатес! Накормим всех.

Что ты говоришь, дедуля? Жена твоя хуже акулы? Давно бы с потрохами съела, да, хорошо, зубов нет? Лечи ее народными средствами: хрясть, и будет шелковая. Грубо? Да, но эффективно.

Что смеешься, икроногая? Судя по твоим огромным глазам и уверенной походке, немало повидала. Сразу четырех жеребцов спутала. Думаешь, не разбегутся? Проще простого. Позвоню твоему муженьку, и – хрясть, надолго излечишься.

Играйте, играйте в свой волейбол, девчата, не прислушивайтесь. Вы бы совсем разделись. Так лучше. Особенно когда прыгаете. Сколько мячей взлетает и хлопает одновременно?! Вы из сборной команды? Поэтому так много болельщиков, особенно самцов. «Хрясть!» Ты нападающая, девушка? Почему я так думаю? Сильно бьешь, чуть голова не перелетела через сетку. А я доволен. Иными глазами стал смотреть на мир. Щека, правда, долго кипела, остывая в прибое. Что там за заградительными буями сверкнуло? Не глаз ли акулы? Подожди, девушка, я с тобой пойду в море. У тебя есть с кем? Вон он ступает по пляжу – высокий, красивый, тоже спортсмен? Эй, вы там внизу, – кричу я и прыгаю, одержимый, с обрыва на песок. Хрясть. Кажется, нога сломалась. Перед собой вижу ее испуганные глаза и слышу шепот: зачем ты это сделал, дурачок? – Оказывается, летать я не могу, – говорю ей. – И ходить тоже, – добавила она.