Читать книгу На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях - Геннадий Мещеряков - Страница 41

– Маша, купила мне новый веник? – спросил Миша.

– Купила: и тебе и маме – дубовый и березовый, не запарьтесь. Соседка наша, Анна Куприяновна, чуть не расплавилась, стала на тебя похожа, кожа да кости. Говорит, пьяный банщик плеснул на каменку вместо кваса пиво. Уснула она в парилке.

На другой день.

– Ты что наделал, Миша? Вместо дубового веника взял в баню лавровый. Я же его купила для щей. А мама по близорукости оборвала в щи твой дубовый. Наелась их и одеревенела, даже язык торчком торчит.

– На что намекаешь, Маша: чтоб я поел перед сном этих щей? Неплохо, что у тещи не двигается язык, меньше болтать будет.

– Только бы язык, Миша. Теперь в баню ее на коляске повезешь, хочет размягчить в парной окаменевшее тело.

На третий день.

– Любимый, я сегодня не пойду на работу, скажу, заболела. Минутки не дал поспать, проказник.

– Как теща, оклемалась? Это надо три круга проехать в старом трамвае по всему городу.

– Она моргала, но все отворачивались от нее, думали глухонемая или глупенькая. Ты же не стал ее ждать у бани с коляской.

– Значит, не помогла ей баня. Это сколько же она съела щей, если я возбудился с одной тарелки, словно пачку виагры проглотил.

На четвертый день.

– Миша, Маша, отхожу я, слава Богу, – крикнула из своей комнаты теща.

– Вот и все, Маша, умирает твоя мама. Надо вызывать скорую.

– Как умирает? Отходит она, слышишь, заработал язык.

– Лучше бы вообще он не работал, только руки и ноги, чтобы полы мыла и готовила.

– А кто будет отвечать по телефону, что тебя нет дома. Ты же знаешь: я не могу врать, а мама…

– Не зря она была синоптиком сорок лет. Бросит, бывало, скрученные бумажки в шапку и вытаскивает наугад погоду. Иногда совпадало.

– Так-то так, но живем мы в маминой квартире, на твою зарплату можем купить собственную только в двадцать втором веке, сомневаюсь, что нашей эры. Живем, как у Христа за пазухой. Беречь ее надо.

– Лишь бы не комментировала футбольные матчи, особенно, если играет «Спартак». Достается и судьям и комментаторам. Странно, что она не различает футбол с игрой в лапту. Вот так в каждом деле, вытягивает из шапки скрученные бумажки.

– Что ты плетешь, Миша. Без твоей тещи, а моей мамы мы бы давно разбежались, два никчемных придурка. Ты сколько раз ездил на рыбалку?

– Сто раз.

– Ни одной рыбы не поймал. Сколько написал рассказов?

– Десятка три будет.

– Все – в корзину, ни одного не опубликовал. Сколько раз ты разбивал или тебе разбивали очки? И кто покупал тебе другие?

– Ну, теща.

– Не нукай. А кто всегда прибивал к подошвам твоих ботинок каблуки?

– Я же говорю, теща.

– Скажи откровенно, что ты сделал в доме за десять лет?

– У нас домашними делами занимается твоя мама.

– И что надо делать?

– Вызывать скорую, не дай Бог отойдет.

На пятый день.

– Детки, эх и попарилась я тогда в бане. Банщик попался тот же, что и Анне Куприяновне. Говорят, он влюбился в нее, после того, как она стала стройной и изящной. Посоветовал мне банщик принять в парной на грудь спирт с перцем. Я и приняла: всю грудь сожгла. А если бы выпила, как надо было, отпели бы давно. До сих пор шелушится кожа. Теперь я березовым веником полы мою. Запарю его в тазу, и – айда. Чувствуете, какой запах, как в березовой роще.

– Как в бане, скорее, – поправил зять.

– Купила попугая и канарейку – пусть щебечут и передразнивают нас, – будто не слушала его теща. – После вениковой причуды я стала видеть ночью и могу расколоть ладонью кирпич. Так что, милый зятек, не подвернись под горячую руку.

– И ноги сгибаются, мама?

– А как бы я мыла полы, доченька, лежа?

– Значит, помогла баня, не зря я тебе вчера купила веник из кедровой хвои, лучше всего кровь разгоняет.

– Боюсь, после него я догоню вас по возрасту, будем ровесниками.

– Мы тоже иглами позабавимся в баньке, – вставил зять.

– На наркотики потянуло без настоящего дела, Миша?

– Я работаю.

– Из тридцати рассказов хоть есть один хороший?

– Жду ответа редактора. О вашей жизни я написал, Раиса Гавриловна. Поучительная история.

– Спасибо, зятек, о чем же ты там написал?

– О том, что вы не просто теща, а самая любимая мама.

Раздался звонок. Вошел посыльный, он принес контрольный номер очередного журнала «Балагур», с обложки которого улыбалась Раиса Гавриловна с березовым веником в руках.