Читать книгу На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях - Геннадий Мещеряков - Страница 39

Где достать миллион? Один, ушлый такой, советовал: да под ногами, нагнись и бери. Пытались у нас многие, даже предпринимательством занялись, инициативу проявили. Фига!

Всегда деловым был бывший электромонтер Витька Смыслов, изучал коньюнктуру рынка, обстановку. Закрыли общественные бани, он сразу смекнул: надо построить собственную. Сказано – сделано, такой он решительный и смелый. Даже ходит как петух, качая головой снизу вверх. Впечатление усиливалось, когда надевал когти и двигался от столба к столбу.

Прогорел, как заготовленные для бани дрова: многие соседи уехали в другие места на заработки, рядом даже стояли брошенные дома. Никакого навару.

Второй, по фамилии Беспалый, открыл рискованный бизнес: стал вечерами кидаться под машины. Прибыль – с гулькин нос: на лекарство много денег уходило. Однажды не увернулся, и лежит теперь в гипсовом панцире, двигаются только веки и язык.

А таксиста – анархиста Махно, так его прозвали, избили пьяные мужики. То ли цену за проезд заломил, то ли отказался везти. До сих пор заикается и ходит вприсядку словно пляшет. Нам смешно, а ему уже не до предпринимательства. По слухам, отдубасили его завистливые конкуренты, но кто его знает.

Думал я день, думал другой и надумал. А что если создать детективную службу «Янус двуликий», которая бы вскрывала другую темную сторону человека, его второе «я». По моральному кодексу капитализма это вполне возможно. Человек двуличный: семьянин – ловелас, честный – вор, справедливый – лгун, и таки далее, и таки далее, как говорит наш уважаемый глава администрации Зайцев.

В службу вошли сокращенный фотокорреспондент местной газеты Птибурдуков, уволенный из органов сыщик Богомазов, по прозвищу «ресторанный капитан». Водку в питейном заведении ему наливали для конспирации в компот, знали об этом все и посмеивались. Третьим был, как всегда и везде, я, умеющий раскрыть душу самому дьяволу.

Составили список самых богатеньких, собрали на каждого досье: куда, когда, на какие деньги, где?

Выехали с Птибурдуковым в санаторий «Светлана». Сразу удача: 99,9 процентов жен, кроме хромой учительницы Альбины Биктимировны, наставили рога своим мужьям, а в звонках домой вздыхали: любят, соскучились. Какое двуличие, притворство, волна капитализма обдала и вторую половину нашего общества, вероятнее всего, с ног до головы. Лучше уж сказать: еду развлечься, поедешь в другой раз и ты, мой дорогой.

Все об этом знают, но делают вид, что ничего не происходит. Лопочут с трибун и без них о крепкой семье, о чести и совести, а в глазах шашлык и много – много пива.

Чтобы бороться с таким двуличием, и была создана наша служба.

Он был маленький пухленький человечек с большим карманом, работал директором детского дома. Крал все, что плохо лежит и стоит, для своих любимых детей Мани, Тани и Ани, для его молчаливой женушки, у которой при таком богатом рационе почти не было подбородка, и в профиль она напоминала воблу. Интуиция подсказывала ей: не все ладно в их благоустроенном мирке, надкусывали ее пончика другие женщины.

Собрали мы на него компрометирующие материалы и говорим: – Иван Семенович, конечно, любви все возрасты покорны, но зачем же с девочками – моложе дочек. И ему под нос, утонувший в щеках, бросаем эротические снимки. Рассказали о разговоре с женой, о ее тайных мыслях. Если он заведет курортный роман или, не дай Бог, изменит, она отрежет ему секатором все, что осталось и выбросит в окно вместе с ним.

– Сколько? – сразу сказал пончик.

– Наворовал ты много, у нас три условия: больше – ни, ни, ни, купишь новую одежду для всех детдомовских ребят и будешь дарить каждому к празднику хорошие подарки, если, конечно, не хочешь на лесозаготовки. Наш гонорар 10 процентов от украденной тобой суммы.

– Что? Вы знаете, сколько это? – вырвалось у него.

– Знаем, поэтому и называем точно процентную ставку рефинансирования. До таких подлецов руки у государства пока не доходят, мы ему помогаем. Народная мудрость гласит: с волками жить – по-волчьи выть.

Не нарадуется жена пончика, опоясалась немного жирком. Спала с лица сухость, и стал чаще открываться рот: «Мой Ваня только о дочках и заботится – о Мане, о Тане, об Ане» – отвечает она одинаково на вопрос: как дела?

Не убегают теперь из детдома дети, зачем? К праздникам и дню рождения каждый получает по большому пакету подарков. Даже зимой стоят свежие фрукты на столах – где может быть лучше? Опер Богомазов разорвал на груди гимнастерку, доказывая бывшим сослуживцам эффективность нашего дела, а закон сейчас, аргументировал он, не обходит разве что безногий. Уравновешивает другая сторона – воры и взяточники.

Все в городке знали, что Гробов берет взятки, возмущались, но несли, как предки дань Мамаю. В других конторах брали еще больше, кажется, оставляли голыми, и некоторые выходили из кабинетов, закрывая руками по привычке интимные места.

Мы записали разговоры Гробова с посетителями. Интермедий потешнее не доводилось слышать.

– Здравствуйте, Павел Викторович, я к вам, – сказал один из них.

– Вижу, что ко мне, других тут нет.

– Я о водопроводе под домом. Сгнил. Заменить бы.

– Знаешь, сколько стоит эта работа?

– Знаю.

– Принес?

– Принес.

– Чего же риторику разводишь, Цицерон? Давай конверт.

– Добрый день, Павел Викторович. В прихожей яблоку негде упасть, думал, не прорвусь. Инвалид я. Не могу без транспорта, Хоть бы коляску – самоходку.

– А потом скатерть – самобранку, или ковер-самолет, – буркнул недовольно Гробов. – Нынче электроколяски дороже «Оки».

– Мне на машине нельзя, – отстегнул старик руку и положил на стол. Потом достал ключ, обыкновенный накидной, и, открутив гайку, снял с болта ногу.

– Ты это чего? Погоди. Давай разберемся.

– Денег у меня нет, могу только бартером, – продолжал размонтироваться старик. Вытащил зубы, глаз. Стал откручивать под животом.

– Подожди, Семен Семенович, – сразу вспомнил имя инвалида Гробов. – Я не возьму с тебя ничего. – Инвалид продолжал орудовать ключом.

– А мне все равно теперь, где раскладываться, бюрократы проклятущие.

– Маша, – закричал Гробов, – скорее сюда, – в комнату вбежала словно разрисованная акварелью секретарша.

– Быстро на склад, несите сюда инвалидную коляску – самоходку, с электрическим приводом. Семен Семенович один у нас в городе без руки, без ноги, и даже без.., – он испуганно посмотрел на руку старика, все еще откручивающую гайку.

– У вас перед входом, Павел Викторович, бумажка с надписью: «Чего же вы заходите, мимо не проходите». Ваши ребята пошутили или из ходоков кто?

– Ты чего приперся, расстроен я. Опять место под гараж просить будешь?

– В центре бы, Павел Викторович. Я ваш постоянный клиент, – достал он из кармана пухлый конверт.

– Некогда мне лясы разводить, – показал он два пальца. – Надбавка за непредвиденные расходы.

– Какой базар, начальник, – достал второй пакет посетитель.

– Ух, отошло, – погладил себя по животу Гробов. – А то приходят тут разные роботы.

Павел Викторович, ознакомившись с нашими документами и видеофильмом, согласно кивнул головой и только сказал:

– Волчья у вас хватка.

– С волками жить, по-волчьи выть, – и ему мы напомнили русскую пословицу.

Кто – то из заказчиков или обиженных кинул нас. Пришли из органов двое – наглые, без комплексов. Выбирайте, говорят, крыша или крышка, закрыть или открыть дело. А знаете? С крышей легче стало работать: ни дождя, ни снега. Лишь ветерок выдувает из кармана мелкие ассигнации. Крупные мы держим в другом месте.

Три года прошло. Потемнели ночью без света улицы городка, стиральную доску стали напоминать дороги, закрылись общественные бани. Словно иголка букашку приколола наше поселение к степи мачта ретранслятора. Жирели лишь мздоимцы и узаконенные спекулянты всех мастей.

За бездействие и коррупцию трижды выражали недоверие и смещали с должности главу муниципалитета. Чего захотели? Над ним нет другой власти. Он даже приковал себя наручниками к батарее и продолжал работать. Скажет секретарше: – Подержи листок, – и расписывается.

В такой обстановке взялись мы за дело.

– Иван Яковлевич, – зашли к нему в кабинет, – отстегните наручники, посмотрите дело. В нем все – от ваших потешных проделок в детстве до взяток и подкупа областных чиновников.

– Наручники снимать не буду, какие шустрые. Были до вас и круче. А за шантаж ответите. По судам я ходок, так и сохраняю должность.

– Все так и не так, дядя Ваня. Пробегите глазком по делу, советуем. Там есть заключение психиатрической комиссии о вашей, извините, дебильности. Другими словами, вы набитый дурак, и вам запрещено работать. Снимайте наручники и пишите заявление. Потом в сад к своим декоративным курочкам. Интересно вам, от кого мы узнали о заключении психиатров? Не хотели, но скажем: от вашей собственной жены. Пока вы сидели тут прикованные наручниками, она оттопыривалась с вашим лучшим другом и сейчас летит с ним над Атлантикой. И еще, хорошо запомните, круче, чем сейчас, можем быть только мы.