Читать книгу Разочарованный странник - Иеромонах Кирилл - Страница 11

На железнодорожном вокзале Калуги мы узнали, что до Киева скоро будет какой-то проходящий поезд, и мы попросили в кассе дать нам билеты на боковые места плацкартного вагона. Кассиршу, конечно, удивило наше предпочтение боковым местам, но нам так было комфортно: свой отдельный закуток со своим столиком. Мы с Димкой сидели друг против друга и, засунув свои дорожные сумки под сиденья, спокойно вели беседу между собой и жевали пряники. Нам никто не мешал.

За окном вагона менялись пейзажи, приближаясь к южному региону страны, деревья начинали вытягиваться, зажелтели поля подсолнечника и зарослей кукурузы. Вечером поезд сделал большую остановку в Орле. На улице вдоль состава местные тётки продавали горячую варёную картошку с душистым укропом, а к ней – малосольные огурцы. Лучший ужин и не придумаешь! Наевшись рассыпчатой картошки с хрустящими огурцами и напившись чаю с пряниками, мы завалились спать, и проводница разбудила нас утром уже в Киеве.

По приезду в Киев мы пошли искать гостиницу на пару дней. И как-то в процессе поисков неожиданно наткнулись на агентство, которое занималось расселением гостей Украинской столицы. Вот туда-то мы и обратились. Девушка попросила дать ей наши паспорта и в процессе оформления она подозвала другого сотрудника. Они вместе что-то стали обсуждать, показывать в записях журнала, и вдруг объявляют нам о том, что мы оказались сто тысячными посетителями и теперь нам положен приз. В качестве приза нам предложили бесплатную обзорную экскурсию на автобусе по Киеву. Но, честно говоря, нам нужно было побыстрее куда-нибудь заселиться, да и пойти в Киево-Печерскую Лавру. Поэтому мы любезно отказались от экскурсии и попросили в качестве приза поселить нас в более или менее приличное место. Наше предложение было принято и нас поселили в небольшую, но уютную гостиницу. На самом деле это была вовсе не гостиница, а общежитие. В принципе, мы могли бы взять номер в любой гостинице Киева, денег у нас было достаточно, только нигде не было мест. А у этого агентства видимо налажены какие-то свои связи и договорённости с общежитиями, которые в летний период пустовали, поэтому места у них всегда были.

Добравшись до места нашего временного проживания, мы оставили вещи в комнате, в которой кроме нас никого больше не было, и отправились по городу в поисках столовой или кафе, чтобы немного перекусить. Но долго искать не пришлось. На Крещатике нас привлекла вывеска с бубликами и варениками, и мы зашли поинтересоваться, что там нам могут предложить. Оказалось очень даже! Там были горячие бублики, которые выпекали тут же, и вареники на любой вкус. Димка никак не мог привыкнуть к вывескам и надписям на украинском языке и всю дорогу его разбирал смех. «Моро́зиво», «Чоловíче взуття́», «Жiно́чи одя́г» или троллейбусный «квито́к» для него были совершенно непонятными словами. Меня же всё это нисколько не удивляло, потому что я с самого детства и до окончания школы прожил в Минске, и даже в 10-ом классе сдавал экзамены по «беларускай мове и лiтаратуре». И для меня «украiньска мова» была совершенно привычной и понятной. Но горячие бублики с молоком в этой вареничной не нуждались ни в каком переводчике – здесь все становились братьями. Откусив тёплый бублик и хлебнув молока, сразу забывал о том, кто ты и где ты. А вкус «вареникiв з вишнею i сметаною», которые подавались тут же, сразу оставался в памяти на всю жизнь и вызывал желание поселиться где-нибудь рядом в соседнем доме. Это было настолько вкусно, что за два дня нашего пребывания в Киеве мы с Димой стали постоянными посетителями этого заведения.

После незабываемого завтрака мы направили свои стопы в Киево-Печерскую Лавру, чтобы поклониться преподобным Антонию и Феодосию. К тому же мы приехали в Киев как раз в то самое время, когда Церкви только что были возвращены Дальние пещеры и здесь начала возрождаться монашеская жизнь.

День был по-южному тёплый и солнечный, купола церквей горели золотом и с самого входа в Киево-Печерскую Лавру мы были поражены её величием и долго рассматривали фрески на стенах при входе. Нас привлекало всё на территории Лавры, мы интересовались каждым фрагментом здания или росписи. Я, не переставая щёлкал фотоаппаратом, желая зафиксировать всё это великолепие. Более всего меня поразила настенная живопись Трапезной палаты с церковью преподобных Антония и Феодосия. Автором этой живописи был И. С. Ижакевич. Мне так всё понравилась в этом храме, так было по душе, что с тех пор этот стиль настенной росписи стал для меня образцом современной храмовой живописи.

И вот странное дело. Внутреннее убранство Трапезной палаты было разработано знаменитым архитектором Алексеем Викторовичем Щусевым, и он же потом стал автором мавзолея Ленина, лауреатом четырёх Сталинских премий и двух орденов Трудового Красного Знамени; художник Ижакевич, автор росписи этого храма, после революции стал членом Ассоциации художников Красной Украины и так же награждён орденом Трудового Красного Знамени. В то время как большевики уничтожали и ссылали «церковников» в лагеря, они благополучно трудились и получали правительственные награды. Такая метаморфоза мне была непонятна. Видимо не всё до конца известно нам о том периоде времени…

По длинной деревянной галерее мы прошли к Дальним пещерам. Выйдя на площадь возле церкви Рождества Богородицы, мы увидели, что под открытой галереей храма готовится вечернее богослужение. Внутри галереи развешивали иконы, украшали их расшитыми рушника́ми, и в торце галереи уже был устроен переносной Престол. В одной из арок послушник заканчивал крепить небольшой колокол. Мы с Димой как раз стояли возле него, когда он, спускаясь со стула, ненароком зацепил верёвку языка колокола и тот издал зычный звук. Послушник вначале испугался от неожиданности, а потом сам себе удивляясь растерянно произнёс, глядя на нас:

– Во, то ж первый колокольный звон Лавры.

Посещение пещер уже закрывалось, но мы всё равно спустились в них. Пройдя несколько метров навстречу нам по подземной галерее шёл инок с фонарём, объявляя о закрытии пещер и выпроваживая посетителей. Когда он подошёл к нам я обратился с просьбой:

– Благословите мы быстро пройдём и сейчас вернёмся.

– А, ну если «благословите», то тогда можно, – ответил он, улыбаясь и пошёл дальше.

Наверное, тот инок сейчас уже архимандрит или даже архиерей. А может быть женился и теперь уже воспитывает внуков. Пути Господни неисповедимы.

На следующий день, 14-го августа, был праздник Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня или, как его называют в народе – Медовый Спас. Мы приготовились ко Причастию и пришли рано утром в Лавру на литургию, которая служилась в пещерном храме преподобного Феодосия. Народу было много. Люди стояли по коридорам пещер, пели и молились. В прилегающем коридоре пещер шла исповедь на накрытом покрывалом надгробии, на котором лежал крест и Евангелие. Кто-то сказал нам, что на этом месте захоронен преподобный Феодосий. Мы, конечно, захотели поисповедаться именно на этом месте. Исповедь принимал молодой иеромонах, как потом выяснилось, имя у него было тоже Феодосий. Получилось так, что мы исповедались у Феодосия на гробе Феодосия.

По окончании богослужения мы подошли к отцу Феодосию за благословением в дорогу, так как утром следующего дня мы собирались поехать в Жировичи, в Свято-Успенский монастырь, чтобы помолиться чудотворной Жировичской иконе Божией Матери, почитаемой чудотворной православными и католиками. Да и к слову сказать, действующих монастырей на то время в нашей стране больше и не было. Отец Феодосий благословил нас в дорогу и подвёл к тут же стоящему у стены шкафу с мироточивыми глава́ми. Это были черепа святых угодников Божиих, помещенные в специальные сосуды и на половину находящиеся в прозрачной жидкости. Эта жидкость и была тем самым ми́ром, которое чудесным образом исходило от этих глав. Подойдя к шкафу, отец Феодосий открыл его дверцы, и мы увидели, что макушки черепов влажные и покрыты как бы росой или потом.

Он взял лежащую на полке шкафа кисточку, поводил ей по этой росе на макушке одного из черепов и помазал нас миром. После чего отец Феодосий указал нам на небольшую пещерку в стене и сказал, что это и была келья преподобного Феодосия, предложив нам войти туда и помолиться. Мы вошли в пещерку, которую освещал тусклый свет лампады. У стен были возвышения на подобие лежанок или скамеек, на которые мы с Дмитрием присели. И так мы сидели и молились преподобному Феодосию Печерскому о том, чтобы он указал нам обитель, в которой бы мы могли остаться и сподобиться монашеского жития.

Наш поезд до Бреста был вечером. Почему до Бреста? Да потому что нам нужно было доехать до белорусского города Сло́ним, рядом с которым находилась деревня Жировичи. А в Слоним мы могли попасть только из Бреста, сделав там пересадку.

Времени до отправления поезда было достаточно, и мы решили посвятить его некоторым достопримечательностям Киева. У меня уже был опыт поездки в Киев для освящения нательного креста, и я сохранил карту города, которую предусмотрительно сунул в свою дорожную сумку перед поездкой. Ведь маршрут нашего паломничества был продуман заранее – по действующим монастырям.

От Киево-Печерской Лавры на троллейбусе мы доехали до Владимирского спуска чтобы полюбоваться памятником Владимиру Великому на крутом берегу Днепра. Оттуда по Крещатику пешком прошли к знаменитому Софийскому собору XII века, фрески которого можно рассматривать весь день. Так как это был музей-заповедник, то мы тайком всё же умудрялись креститься и прикладываться к фрескам на древних стенах Руси изначальной.

Неподалёку от Софийского собора расположены древние Золотые ворота Ярослава Мудрого. Конечно, это уже точная реконструкция главных ворот города времён Киевской Руси, внутри которых есть и сохранившиеся фрагменты древней стены. И мы, пройдя по внутренним коридорам, забрались на самую верхнюю площадку ворот.

Тут же в двух кварталах расположен и Владимирский собор, который мы никак не могли обойти своим вниманием и конечно же зашли в него, ощутив благодатную прохладу внутри собора. На улице стояла жара, и Димка плёлся из последних сил по раскалённому тротуару, возмущаясь изматывающим холмистым ландшафтом Киева:

– Всё, не могу больше ходить по этим улицам вверх-вниз, вверх-вниз! Давай уже где-нибудь сядем и отдохнём!

На самом деле и у меня тоже ноги гудели от такой пешей прогулки. Где-то тут же рядом мы купили арбуз, зашли в ботанический сад, расположенный напротив Владимирского собора, и сели на скамейку в тени деревьев. Я достал перочинный ножик и разрезал арбуз, который мы с удовольствием съели с хлебом, заодно и пообедав.

Вечером, изнемогшие от путешествия по городским холмам, мы сидели на своих боковых местах в плацкартном вагоне и молча смотрели в окно, прощаясь с Киевом.

Ранним утром мы прибыли в Брест. У нас было минут сорок до отправления поезда до Слонима, и мы никак не могли, будучи в Бресте уехать, не посетив Брестской крепости. Ещё в школьные годы я не раз бывал здесь с экскурсией и заметил один ориентир – монумент в виде штыка, который виден с привокзальной площади. И мы пошли «на штык», так как именно там и находилась Брестская крепость. Билеты до Слонима были у нас в кармане, и мы вполне могли пройтись пешком, имея киевский опыт пеших прогулок.

Обойдя весь мемориал Брестской крепости, мы вышли через Холмские ворота к реке Мухавец и посмотрели на другой берег реки в сторону границы с Польшей, откуда всё и началось летом 1941 года. Так незаметно прошло время, и мы опомнились, когда оставалось пятнадцать минут для того, чтобы домчаться до вокзала, забрать из камеры хранения свои сумки и вскочить в вагон поезда. Выбежав через центральный вход в виде огромной звезды из бетона, мы увидели, что на площади, где обычно стоят экскурсионные автобусы, одиноко стоял «жигулёнок». У нас появилась надежда и мы, подбежав к машине, дали водителю три рубля, и он мигом домчал нас до вокзала по пустому спящему городу.

От Бреста до Слонима поезд шёл часа три-четыре. Местные жители показали в какую сторону нужно идти к Жировичскому монастырю и пройдя этот небольшой городок мы свернули к ржаному полю и пошли по указанной нам грунтовой дороге. Идти было достаточно далеко. Вдруг догоняет нас старенький сельский автобус с одной дверкой, которую вручную открывал сам водитель специальным рычагом. Мы замахали руками и автобус остановился.

– Здравствуйте! До Жирович не подбросите?

– Сяда́йте хлопцы, – радостно кивнула сидящая в автобусе женщина с граблями, – Тро́хи подвезём, а дале́й сами дойдёте, там не далёка.

Автобус видать был колхозный и в нём сидели ещё несколько женщин с румяными лицами и два прокуренных мужика. Когда мы уселись один мужик в картузе продолжил прерванный рассказ и женщины захохотали. Вскоре нас высадили и автобус свернул в сторону. Впереди уже виднелись купола монастыря.

Встретил нас гостиничный монах Василий. Он поселил нас в комнату для паломников, где уже жили два приезжих священника. Первым делом Василий отвёл нас в трапезную, которая была устроена на улице под большим навесом. Какие-то монахини суетились возле паломников, подавая тарелки и ставя на стол кастрюли с супом. Оказывается, с 1961 года на территории монастыря жили сёстры, перемещённые властями из Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря, которых братия приютила у себя на отдельно отведённой территории. Матушки накормили нас вкусным обедом, мы поблагодарили их и пошли в Успенский собор поклониться чудотворной Жировичской иконе Божией Матери.

Каково же было наше удивление, когда мы увидели, что икона Божией Матери совсем маленькая, несколько сантиметров, вырезана из яшмы овальной формы и похожа на камею. Этот образок вставлен в очень красивый киот и находился в иконостасе. Сопровождавший нас очень добродушный монах Василий позволил нам подойти к иконе и приложиться к ней. И мы, с благоговейной молитвой обратившись к Богородице, сделали земной поклон и приложились к святыне. После чего монах Василий повёл нас вниз по ступенькам в соборную крипту, где был источник, появившийся на месте той самой груши, в ветвях которой явилась Пресвятая Богородица. Но в крипте было темно, и мы так ничего толком и не увидели. Однако именно на этом месте и был построен Успенский собор.

Вечером после ужина мы отдыхали в своей комнате, где как обычно между паломниками велись разные интересные разговоры. Но мы с Димкой так устали, что было не до бесед. Укрывшись одеялом, я только слышал отрывки разговора двух священников, живших с нами в этой комнате. Сидя на кроватях, один из них рассказывал о каких-то болящих прихожанах в его храме. На что другой спросил его:

– А ты отчитывать не пробовал?

– Да что я сумасшедший что ли! – ответил тот, – У меня семья, дети…

И засыпая, мне вспоминался рассказ о Псково-Печерских старцах, об отце Адриане и я надеялся увидеть, а может и поговорить с этим загадочным старцем, если доберёмся до Печор.

На следующий день после литургии и завтрака Василий предложил нам посмотреть на тот самый камень, на котором была обретена Жировичская икона Божией Матери. Камень этот находился в Явленской церкви и на нём был устроен Престол. Мы вошли в церковь и заглянули в алтарь, приоткрыв боковую дьяконскую дверь. Действительно, Престол походил на обычного вида стол на четырёх ножках, под которым лежал огромный каменный валун.

Архитектура монастырских построек и храмов Жировичского монастыря отличается от архитектуры привычных нам русских храмов характерными чертами западного барокко и классицизма. И это не случайно, потому что Жировичский монастырь побывал и греко-католическим, потом принадлежал белорусско-литовским униатам и наконец снова стал православным монастырём с основанной в нём Минской духовной семинарией. Но всё равно на обители остался холодновато-западный налёт.

Днём мы с Дмитрием отправились к источнику, который находился приблизительно в двух километрах от монастыря около леса. Взойдя на холм у деревянной церкви Георгия Победоносца, стали спускаться к перелеску, и я увидел, что вокруг растёт много душистого сухоцвета бессмертника. А бессмертник – это панацея при больной печени и замечательное желчегонное средство. Как только у больного заноет в правом боку, нужно заварить в кружке щепотку желтых цветов бессмертника, выпить этот отвар и всё сразу станет на своё место – боль исчезнет. И мы решили на обратном пути обязательно набрать бессмертника, чтобы иногда дома пить отвар в качестве профилактики ЖКТ.

Источник, к которому мы шли, находился среди деревьев в тени листвы. У истока стоял деревянный поклонный крест. Далее ручей источника был перегорожен запрудой брёвен и поэтому здесь образовался небольшой водоём, в котором можно было окунуться. Но вода там была не то что холодная, а просто холоднющая от которой сводило челюсти. И всё же мы, перекрестившись сиганули в Святой источник и тут же выскочили из него от невозможности находиться в ледяной воде. Да мы ещё и на солнце разогрелись пока шли, поэтому вода казалась более холодной, чем была на самом деле.

Утром следующего дня мы собрались в путь. Отстояв литургию, мы приложились к образу Божией Матери, испрашивая благословения, и намеревались отбыть. Но нас остановил какой-то старенький монах и попросил помочь ему наполнить водой большую водосвятную чашу к предстоящему празднику Преображения Господня. Он вручил нам по ведру и показал, где набирать воду. Мы безропотно исполнили на посошок неожиданное послушание и попросили этого батюшку благословить нас в путь шествующих. Старец спросил нас кто мы, откуда, куда путь держим и благословил. Этим старцем был архимандрит Митрофан (Ильин), братский духовник.

На площади перед монастырём нас ждал автобус, который следовал в Гродно. Там мы намеревались пересесть на поезд до Пскова. А пока ехали в автобусе я всю дорогу пытался сплести хотя бы одну бусину чёток, как учил меня монах Василий, но каждый раз запутавшись в сутаже у меня ничего не получалось.