Читать книгу Сдвиг. О таких разных девяностых - Константин Абольников - Страница 6

10 октября 1993 года Руль пил втихаря пиво с другом детства Даней у того дома. Старшие на кухне обсуждали, переходя на крики, в общем-то незначительные события пятидневной давности. Двумя годами ранее распад СССР приняли со смирением, бурных кухонных разговоров Руль не помнит.

«Они там знают», «Горбатый – сука, Раиса Максимовна – б…ь, но они, в соболиных шапках, эти, на самом верху, знают. Знают нам неведомое. Все будет хорошо». В 1991-м так думали, оставаясь в одиночестве, и генерал КГБ в кабинете опустевшей Лубянки, и рабочий хлебозавода имени Зотова на Пресненском Валу, закурив перед чаном с тестом в начале ночной смены.

К 1993 году хорошо не стало. Стало нехорошо. И никчемные, но очень театральные октябрьские события 1993-го, их обсуждение стали запоздавшей на три года реакцией зала на распад СССР.

Оба друга детства были увлечены английским языком. Даня знал его в совершенстве. Октябрьским погожим вечером после путча оба не заморачивались судьбами Родины.

– А что ими заморачиваться? Ни спасем, ни сохраним, – отметил Даня.

До визита к Дане новоиспеченный химфаковец Руль провел час в душе. Резкая профессиональная вонь от тела, волос и одежды была еще непривычна. После душа – пара брызг парфюма «XS» «Paco Rabanne». Релиз этого непревзойденного до сих пор запаха состоялся в 1993 году.

И почему Рулю так повезло найти именно «ИксЭс» Пако Рабанна – вечную вещь, которую можно будет купить в любые времена? Ведь ничто так не воскрешает событий, как запахи, это общеизвестно. А вот «Раш» Гуччи, который забрал Фаня, найти сейчас трудно: discontinued formulа.

Даня открыл дверь с сигаретой в зубах. Вынув ее, уже традиционно брезгливо втянул запах химии и духов и сделал гримасу:

– Что за вонь?

Руль объяснил.

– Смесь химии и «ИксЭс» украсит твой последний вздох, – ухмыльнувшись, съязвил Даня.

Руль отпихнул друга и прошел, буркнув в ответ:

– Рисуйся перед экзаменаторами.

Сегодня Даня был занят переводом английского словосочетания «holy fuck». Как перевести на русский язык кощунственный, но, увы, крайне частый в английской разговорной речи оборот «holy fuck»? Поэтически и не буквально? «Господня е…я»? «Святой перепихон»? «Свят-свят гребаный?» Божба в русском матерном языке неразвита. Вопрос перевода «holy fuck» открыт и спустя двадцать лет – лингвистические загадки порой интереснее всяких теорем Пуанкаре. Как вставить междометие или целый оборот, чтобы удалось красиво и кратко перевести быстрый уличный базар?

Вот такие вопросы занимали Даню. Его изыскания носили как фундаментальный, так и прикладной характер. Он накопил солидный багаж из изысканных афоризмов, сжатых метафор, песенных строк и кратких матерных оборотов, очень красивых.

Разговор, который он уснащал такими лингвистическими изысками, был колоритен и непередаваем письменно. Паузы, смысловые акцентуации, интонирование… Не сохраняются.

Очень смутно Руль вспоминает, что фраза из песни недооцененной группы «Тиамат» – «And notice that what scares you is not always what it seems» («Учти, то, что пугает тебя, не всегда то, чем оно казалось») – приобретала в скоротечном уличном базаре вид:

«Мудило, херня тебе показалась. А, чувак, не херня оказалась», – и из сумки вырывался топорик марки «Турист» с обрезиненной рукояткой. Гопники, пасшие жертв на пятачке в конце Грузинского Вала, напротив входа в метро «Белорусская», расступались и давали проход.

Есть палиндромы – слова-перевертыши, которые имеют смысл и при прочтении с другой стороны. Например, ропот – топор. Слово «живой, жить» в английском языке тоже палиндром: live – evil (живой – злой). Даня переложил это так: «Будете злые – будете живые».

Можно было упражняться бесконечно. И вообще «игра в английский язык» была увлекательным занятием на фоне учебы на свежем экономическом факультете МИСиС, куда Даню запихнули родители. Как двоечник, он избежал учебы в Академии экономики и права, расположившейся в 1993 году в здании храма святого Георгия на Большой Грузинской.

Даня был интересен и тем, что тренировал в себе навыки ясновидящего и собирал литературу по этой тематике.

Сам Руль, отметим, любил группу «Тиамат» одну вещь – «Visionaire», что переводится как «наблюдатель», «изучающий наблюдатель». Любил, как и все, за текст, за фразы, из которых она соткана. За обороты. «To see the unseen» – «увидеть невиданное». Тянет на девиз Российской академии наук.

Подчеркнем, что это лишь воспоминания Руля о творчестве юного гения спустя двадцать лет. Английский лаконичен (русский нет), но очень богат смысловыми оттенками, и эти смыслы Даня перекладывал богато. Да и хватит писать на английском – пять страниц на французском языке в начале «Войны и мира» дико интересны, но терпения читателя обычно хватает только до этого:

«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l`absence! J`ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m`entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation».

А зря! Если становится скучно, можно закрыть в последний раз книгу «Война и мир». Или перечитать эти строки в переводе еще раз.

«Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки».

И помедитируйте над ними. Неделю.