Читать книгу Жезл не прозябший - Мария Шматченко - Страница 12

Юля и Регина прибыли в Городок поздно, когда ребят отпустили из обезьянника. Володя, боясь отпускать девушек одних на электричке, вызвал для подруг такси и поехал вместе с ними. Но заходить в гости к Иванченко постеснялся и сразу отправился на той же машине в Арибург. А девушки поднялись в уютную квартиру, где их встретила перепуганная Виктория Александровна.

– Дома! Слава Богу, вы дома! – воскликнула сразу с порога Иванченко-старшая. – Драгоценные мои! По новостям передали, что в Кафедральном соборе отравилось много людей и умерло, включая жену и дочь президента! Как я перепугалась! Вы себя хорошо чувствуете?

Девушки клятвенно заверили, что с ними все в порядке. Мать Юли, как всегда, позвала дочь и ее подругу ужинать и за столом строго сказала Регине, что не отпустит ее сегодня.

– У нас ночуй! Я тебе уже постелила!

– Да, а я уступлю тебе кровать, а сама на раскладушку пойду! – заявила Юля.

У Новак потеплело на сердце. Никто не заботился о ней лучше, чем подруга и ее мама. Но все же гостья наотрез отказалась от кровати, сказав, что ляжет на раскладушку.

– Да какая раскладушка?! – рассмеялась Виктория Александровна. – Я же на диване тебе в зале постелила! А сама к Юле пойду в спальню!

Дома Юля почувствовала себя защищённой. В Арибурге столько всего случилось ужасного, но теперь она в Городке, в своей уютной квартирке с любимой мамочкой и дорогой подружкой. Горе не коснулось ее лично. Господь спас, отвёл беду, защитил, привёл под родной кров.

Тем временем другая мать встречала другого ребёнка. Маргарита Ивановна тоже слышала все по новостям. Когда в дверь позвонил сын, женщина даже перекрестилась и мысленно поблагодарила Бога: Володя дома. Почему не пошёл в общежитие семинарии, не так уж и важно. Об этом думала Кучмина, обнимая кровиночку.

– Володенька, ты ведь послушничал в Кафедральном соборе?

– Да, мамочка.

– Ой, какой ужас там случился!

Молодой человек сказал, что до сих пор поверить не может, и, мягко высвободившись из объятий мамы, повесил пуховик на вешалку.

– Ты проходи скорее на кухню! Ты ночевать будешь? Или в семинарию…

– Меня отчислили.

– Как?! – ахнула Маргарита Ивановна.

– Я не сдержал гнев и начал спорить с полицейскими, пришедшими арестовывать нашего дорогого батюшку Варфоломея. Он ведь старенький. Вдруг сердце схватило бы? Они его обвинили в убийстве, грубо разговаривали с ним.

– Ты молодец, что вступился.

Володя поблагодарил мать. Ее поддержка и в самом деле ободрила бедолагу, но вот как относиться к отчислению, уставший и измученный, Володя не знал все равно.

– Не волнуйся. Все прояснится, и сможешь восстановиться в семинарию. Пошли скорее: ужин стынет!

Молодой человек отозвался, что сейчас уже бежит, только руки помоет, и что очень соскучился по стряпне мамы.

Так из их троицы друзей в семинарии остался только Рустик: Дионисия арестовали, а Владимира отчислили. Быть может, все ещё образуется? Главное – надеяться на лучшее. Вера ещё не из такого вытаскивала людей!

Так прошло несколько недель. Все стихло. Вся Арийская Русь погрузилась в глубокий траур по погибшим в Кафедральном соборе. Больше ни с кем беды не случилось, и люди окончательно убедились в виновности Козлова. Тем более что жена преступника хоть и медленно, но пошла на поправку. Наверняка Лизу мерзавец не собирался убивать, и либо женщина сама случайно попила кагорчика, либо муженёк каким-то образом уменьшил для любимой смертельную дозу. Бориса отправили в тюрьму.

Александру и Милу отпел отец Варфоломей прямо у них дома. Каким-то чудом Вейкович смилостивился и отменил процедуру в новом соборе, посвящённом новому святому. После батюшка, духовный отец многих погибших в тот роковой день, слег, и несчастного срочно увезли в больницу. Проэлиум запретила отпевать свою дочь и похоронила ее на другой же день после смерти. «Господь Бог, если Он вообще есть, ясно дал понять, что презирает мою малышку, не услышав наших молитв об исцелении», – заявила Анастасия. Женщина съехала со съёмной квартиры и отправилась в деревню к матери.

В тот день, ища в интернете работу, Володя вспомнил, как тогда, сидя в обезьяннике, Новак жаловалась ему на свою набожную коллегу из-за её нежелания праздновать день всех влюблённых спектаклем «Ромео и Джульетта». «Ой, точно же! Сегодня пятнадцатое число, значит, вчера они выступали! – осенило Владимира. – Они же меня приглашали, а я совсем забыл!» Чувство вины завладело душой, но от самокопания парня спас голос Маргариты Ивановны.

– Ну, сынок? – на кухню вошла мама. – Ничего, да? А в ту спортивную школу тренером фехтования не берут?

– Нет… Они так и не перезвонили. Я сам позвонил, и они прямо сказали, что «монахи-расстриги» им не нужны, что я при первой же возможности сбегу в монастырь.

– Эх, сынок… Ой, прибавь звук у телевизора. Что там показывают?

Володя послушался и сам посмотрел на экран. Там медленно вращался по кругу забавный 3D-человечек, показывая себя со всех сторон, чуть расставив в стороны руки. Одет этот персонаж был в клетчатые шорты, белую футболку, обтягивающую животик, а на ногах у него красовались поролоновые шлепки. Художник все так детально прописал, что герой казался живым. Залысины над ушами блестели как настоящие, а жидкая чёлочка так и просилась, чтобы ее помыли – настолько сальными были волосёнки. Владимир увлёкся разглядыванием этой 3D-куколки, дивясь мастерству того, кто изобразил ее, и даже не сразу понял, что диктор о чем-то говорит.

«Союз диетологов Арийской Руси совместно с нашими врачами и генетиками создали модель, которая поможет людям, страдающим ожирением. Нужно только сдать анализы, оцифровать их в специальной программе и, как обещают учёные, человек начнёт терять избыточный вес. Союз диетологов Арийской Руси призывают власть ввести налог на лица, которые откажутся проходить лечение по их новой программе. Директор одной известной клиники пластической хирургии согласен с этим. Он полагает, что богатые люди, которые в его больнице могли бы сделать липосакцию или уменьшение желудка, подражают покойной Александре Вейкович, считая, что внешняя красота не важна. А некоторые из них доходят до того, что стригутся в монахи». Это была неприкрытая реклама дорогостоящих услуг диетологов и пластических хирургов, но Кучмин не понял и изумился:

– Чего это они?

– Считают, что картинка за пять минут сделает любого стройным, – усмехнулась мать. – Какую-то ерунду несут! К людям прицепились!

– Да! – Володя в замешательстве оглядел себя: – Я ведь совсем не такой. И у нас в семинарии тоже…

– Володь, – мать легонько ударила рукой сына по плечу, – вот почему тебя не восстанавливают в семинарию! Боятся, что ты, такой рослый красавец без пивного пуза, в монастырь уйдёшь.

– Точно! – осенило Володю, а потом он рассердился: – Да за кого они меня держат?!

– Я тебе давно говорила: учи язык и уезжай из этой страны! Видишь: никто из этих придурков в правительстве Григория Вейковича не слушает. Чего только не придумают! Уже к внешности людей прицепились, лишь бы новый налог ввести! Язык надо было учить, Володя, язык!

– А чего его учить: он и так умеет поворачиваться и извиваться, – пробурчал молодой человек.

В то утро Юля показалась Регине какой-то странной: отстранённая, вся в себе, но мечтательная.

Но…

– Юль, что с тобой?! – не выдержала Регина, войдя в репетиционную.

Иванченко стояла у окна, на подоконнике которого Новак любила петь песни, и на котором ее увидел тогда Дионисий. Почти минуту Юля так и смотрела заворожённо на улицу, на заснеженную аллею, а потом вдруг тихо, как пава, обернулась к подруге и спросила:

– Как ты думаешь, почему он не пришёл?

– Кто?

– Володя. Он же сказал, что придёт на выступление.

– Мне пофиг, если честно: был ли он или нет. С другой стороны, очень хорошо, что он не приехал и не видел этого позора.

– Но почему «позора»?

– Потому!

Что-то внутри Регины забунтовало, и она сама не могла понять, что именно. Предчувствие чего-то дурного, что перевернёт весь ее мир, как вор вкралось в душу. Впервые в жизни Новак захотелось только одного: покинуть это место, самое любимое место на земле – театр. Девушка сама испугалась своих мыслей.

– Юлечка, Региша! – раздался из коридора радостный голос Лилии. – Тут к вам друг!

– Володя?! – радостно подскочила Иванченко, и все внутри Новак скрутилось. Душу наполнило противное чувство. Интуитивно почему-то Кучмин не нравился ей.

– Да! Это он!

Юля побежала к дверям, и ее подруга последовала примеру. Но у дверей в холл служительницы театра остановились и уже спокойно вышли к гостю. Владимир стоял у маленькой гардеробной, уже без верхней одежды.

– Привет! – улыбнулся молодой человек девушкам несколько смущённо. – Простите, что я не сдержал обещание. Не могу найти работу.

Юля во все глаза смотрела на чисто выбритое лицо знакомого. Совершенно незначительное внешнее изменение, но он стал другим. Регина лишь кивнула гостю, несколько опешив. На самом деле девушка играла, на самом деле она не «просто не ожидала его видеть»: внутри неё бушевало море страстей и сожалений.

– Молодой человек! – в холл вышел Олег Леонидович, а за главой театра робко, смущённо и неуверенно следовала Лилия Алексеевна. – Я не ослышался, вы работу ищите?

– Да…

– А к нам пойдёте? – с надеждой спросил режиссёр. – Всех наших ребят забрали, отправили в ссылку. Нам очень нужен актёр юноша.

– Олег Леонидович… – начала было Регина, но Лилия прервала свою актрису, обратившись к гостю:

– Да, пожалуйста. А пока вы можете искать другую работу, мы не возражаем. Найдёте получше что-нибудь, ну и слава богу!

– Да, Володь! – попросила и Юля, а лицо Новак недовольно перекосилось. Девушке так и хотелось что-то сказать, но она сдержалась.

– Но я живу в Арибурге. Тут у меня нет ничего. Ездить далеко.

– Поживёте тут, прямо в театре, – сказал режиссёр. – У нас тем более сезон до начала июля. Совсем ничего осталось до закрытия.

– Ну хорошо!

– Региша! – обрадовалась Лилия Алексеевна. – Дорогая! Какая радость, что у нас актёр есть, и теперь тебе не придётся исполнять мужские роли!

– Но я хочу их исполнять! Я уже вжилась!

– Будешь исполнять свои старые, женские, – сказал Олег Леонидович. – Володя, дорогой наш, добро пожаловать!

– Да, Володь, добро пожаловать! – сказала Юля.

– Спасибо! Не покажешь мне театр?

– Конечно! А потом ещё в храм можем сходить…

– О, да!

Дальше Регина их «трёп» не слушала. Бедняга глядела, как этот длинный парень пошёл следом за ее миниатюрной, хорошенькой подругой, и внутри Новак все вскипело. Этот противный выскочка отнял у неё роли! Явился сюда и отобрал у неё ее труд! Как несправедливо! И тут ещё Лилия Алексеевна подлила маслица в огонь, позвав помочь ей накрыть стол для «дорогого гостя».

Баба Мотя, как обычно, все натирала на кухне. За окном деревенского домика предстал зимний сад, и женщина с тоской вздохнула. Ей очень не хватало грядок, очень хотелось, чтобы поскорее наступила весна, подарив огородные дела. Неожиданно внимание хозяйки привлёк какой-то чёрный блестящий автомобиль, что остановился за воротами. Вздрогнув, перестав протирать стол, она, вытянув шею и подозрительно сощурив глаза, пристально смотрела за незваным гостем. Вот он вышел из машины. Высокого роста, в черных очках, в шубе из чёрного меха… На ногах что, не видно… Оглядевшись в смущении, мужчина внезапно увидел в окне ее, бабу Мотю, и неуверенно, как-то вопросительно помахал рукой. А потом снял очки.

– Батюшки! – ахнула хозяйка дома, выронив тряпку. – Сам президент! Настя! Доченька!