Читать книгу Жезл не прозябший - Мария Шматченко - Страница 2

– Не-е-е!.. Конечно, Вейкович молодец. Страну поднял с колен!

– Да! Кто против Вейковича, те против Руси!

У пивного ларька собрались несколько парней. Отпив из стакана, один из граждан уважительно кивнул и проговорил таким тоном, каким обычно говорят в бане:

– Арибург отбил!

– Да! – заорал в ответ темпераментный мужчина. – Бесятся, что теперь мы великие, а им этого не хотелось!

Его товарищ тоже на повышенных тонах добавил:

– Ещё и логопедам нос утёр!

– Эй, вы! – неожиданно раздался голос, и к парням быстрым шагом подошёл патруль.

Главарь гневно замахал вырванным из газеты листком:

– Не видели ли тут предателей-попов и их единомышленников с агитками?

Мужики переглянулись, пожали плечами, ответили, что не видели.

Возрождённая опричнина покинула пьяниц и бодрым шагом направилась вверх по улице.

3 августа 2665 года в пропагандистской газете появилась статья с сим заглавием: «Да хранят святые цари Иван, Степан, цари Иосиф, Роман и Адольф Арийскую Русь: Григорий Вейкович провозгласил душегубов и кровопийц небесными покровителями нашей Родины».

Семинаристы собрались в светлой большой трапезной, и в шоке передавали из рук в руки газетный листок, не веря только что прочитанному. Казалось, это отрывок из какой-то безумной повести, сочиненной сектантом. О том, что президент одобряет канонизацию новых святых, слухи ходили давно, но никто в такое не верил. И вот недавно власти официально объявили, что к сонму угодников Божьих примкнуло еще пять великих сподвижников. Уже пишутся иконы, составляются жития, молитвы, каноны и акафисты1. Но умилились не многие, если не сказать, что вообще никто не обрадовался. Повсеместно гремели митинги недовольных и создавались петиции с требованием отменить канонизацию. А настоятели храмов призывали прихожан не молиться этим пятерым «великим столпам христианства». И среди пастырей особо выделился ксёндз Миколай Годзяцкий. Властям надоели капризы верующих, и полиция начала арестовывать самых активных мятежников.

– Уже многие священники выразили свой протест, – мрачно проговорил юноша по имени Рустик.

– Отец Софроний говорит, что настанут тяжёлые времена, – отозвался Владимир, рослый молодой человек с длинными светлыми волосами, самый старший из учеников семинарии. Он поступил позже остальных, и недавно молодому человеку исполнилось тридцать лет.

– Скорее всего, эта заметка – дело рук Миколая Годзяцкого, – к их столу подошёл Дионисий с чашкой чая в руках.

– Когда ж отец Миколай успокоится? – горестно вздохнул кто-то из юношей.

– Хоть он и католик, я с ним полностью солидарен, – высказался Владимир, и все, конечно же, охотно согласились с ним.

А как ещё назвать таких «святых», если не «душегубами и кровопийцами»? Сейчас, когда для поляков начался сложный период, немногие решались высказываться столь смело, как молодой ксёндз Миколай Годзяцкий.

– И да, – добавил Владимир, – он рискует, но рискует за благородное дело.

В то, что такую странную канонизацию предложил Святейший Патриарх Силуан, никто не верил. Неужели Григорий Вейкович? Наверное, президента заставил кто-то из олигархов! Давно известно, что буржуи захапали все заводы и государственные предприятия! Народу ничего не принадлежит. Все приватизировали блатные в доску богатеи! Однако ни к одному из благочестивых учеников семинарии, подобные осуждающие мысли прийти не могли. Но за воротами учебного заведения с каждым днём росло число недовольных.

Настя Проэлиум вернулась домой, на свою съёмную квартиру, где женщину встретила маленькая дочка. Сонечка очень обрадовалась матери. Анастасия, нехотя, устало приклонила колени и распахнула навстречу ребёнку руки, благо широкий коридор мог это позволить, но все же ногти противно пробежались по шершавой стене.

– Мамочка, ты смотри, что я нарисовала в садике. Воспитательница меня похвалила. Прелестная темноволосая, похожая на ангелочка, девочка протянула картинку с православным храмом.

– Да-да, умница моя. Давай скорее. Беги на кухню. Я сейчас приду.

– Да-да, мамочка.

Сонечка убежала. Каштановые локоны малышки забавно подлетали при прыжках. Настя устало дотронулась до своих кудрей, только белокурых, и тяжело вздохнула. Доколе это будет продолжаться? Сегодня, стоя на трассе (безуспешно), на билборде нищая жрица любви увидела рекламу благотворительной акции «Да не оскудеет рука дающего», которую проводит Александра Вейкович. «Ах же, Сашка!» – со злостью подумала Анастасия, направляясь в ванную.

Когда-то она училась в одном классе с Сашей Гончаровой, девочкой из порядочной, интеллигентной семьи. Детьми они жили в одном дворе и играли вместе не только в школе, но и после уроков. Окончив школу, благовоспитанная отличница отправилась в вуз, а Настя свела знакомство с мадам Матильдой, известной в узких кругах сутенёршей. Девушка прикипела к своей начальнице и так же, как и она, никогда ни в кого не влюблялась, и даже делала аборты от клиентов (только вот с последней беременностью просрочила). А Гончарова чуть ли не с детских пор любила своего соседа, красивого лейтенанта Григория Вейковича. Но этот молодой человек был на пятнадцать лет старше тайно влюблённой в него поклонницы, да ещё потом овдовел. Поэтому никто из родных такой выбор Саши не одобрил. Когда Александра стала взрослой двадцатидвухлетней барышней, она все же сблизились с симпатичным соседом, и он предложил девушке выйти за него замуж. Она, конечно же, услышав такое, вознеслась на седьмое небо от счастья и тут же согласилась. Все кричали, мол, с ума сошла девка! А та не прогадала: потом ее муж продвинулся по службе, да так продвинулся, что вот уже в течение более семи лет занимает президентский пост!

Бывшие одноклассницы давно не виделись. Несколько лет назад Александра с ужасом увидала подругу, работающую на трассе. Она отчитала бедную труженицу любви и предложила помощь. Но выставила условие, что Настя покается на исповеди в грехе блуда и начнёт нормальную жизнь. Проэлиум, конечно же, отказалась. «Свою дочку Милку учите!» – эта фраза стала последней, которую сказала Анастасия теперешней первой леди страны.

Столько лет минуло, но проститутка в мельчайших подробностях до сих пор помнила те трагикомичные события. Вот она стоит у фонаря, вот на машине едет бывшая одноклассница, вот загорается красный, вот опускается стекло на окне автомобиля!.. И… ее, в жрице любви, узнает подруга!

Анастасия старалась не вспоминать ту встречу и не думать о ней. Она гнала все воспоминания, но сегодня, увидав эту рекламную вывеску, особенно остро ощутила пропасть между собой, проституткой, и Сашей, первой леди страны. Ещё бывший президент, тот, то был до Вейковича, переехал в древний замок в черте столицы, сделав его городской президентской резиденцией, а тот, что за Арибургом, – загородной дачей. То есть теперь, придя к власти, и Григорий со своей семьёй занял два бывших музея! А она, Проэлиум, вынуждена снимать дешёвую малогабаритку с тараканами и дешёвым старым ремонтом, после того как приёмная мать продала квартиру и съехала в пригород. Женщине надоели клиенты доченьки и вечное веселье.

Это вспоминала Настя, моя руки в ванной, с упоением грея пальцы в горячей воде. Сегодня выпала плохая погода. Осень в этом году очень суровая. Страшно представить, какой будет зима. «Может, стоит наведаться к Сашке?» – подумалось нищей проститутке, но в этот момент раздался голос дочки:

– Мамочка!

Женщина не без раздражения закрыла кран – ей хотелось погреть руки подольше – и крикнула, что сейчас идёт.

Через пять минут они пили чай. Настя – обычный чёрный, а Соня – с карамельным молоком, которое малышка просто обожала.

– Оня, ты бы съездила к бабушке – предложила мать, словно бы от маленького ребёнка это зависело.

– Но, мамочка, – расстроилась девочка, – скоро Новый год. Бабуля обещалась сама приехать.

– Планы могут быстро меняться, – быстро отрезала Проэлиум.

Девочка опустила хорошенькую головку и, пряча слёзки, прошептала:

– Хорошо.

– Только вот не надо на меня обижаться! Я хочу отдохнуть! Я устала! Оня, – Анастасия всегда звала дочку так, потому что, когда Соня была еще совсем-совсем малышкой и только училась говорить, она не выговаривала букву «с» и звала себя Оней, – я заберу тебя от бабушки до Нового года. А ещё лучше, – добавила Настя с улыбкой, – вы с бабушкой вернётесь сюда вместе! – Женщине лёгкого поведения очень хотелось наладить контакт с бывшей одноклассницей, заслужить доверие, а дочь только помешала бы, потому что отнимает много времени.

– Ура, мамочка! – Соня подскочила и кинулась к матери обниматься.

Когда Анастасия поглаживала по спинке своего ребёнка, слышала его сердцебиение, в ее душе что-то вздрогнуло, но она отогнала внезапное чувство вины. Нет, так продолжаться больше не может. Настя не просила у судьбы дитя. Так получилось. Конечно же, отца девочка не знала: он являлся одним из клиентов матери. Но Проэлиум, частенько видя лицо случайного знакомого в телевизоре, проклинала и желала мужчине зла.

– Какой ужас… – проворчал Олег Леонидович, главный режиссёр-педагог камерного театра, заходя в комнату.

– Что такое? – охнула ассистентка Лилия Алексеевна.

– Да все-таки переведут нас на латиницу! Передали по новостям. Теперь придётся все документы перепечатывать. А когда я научусь и привыкну в свои-то шестьдесят пять?! Придётся тебе, Лиль, мне помогать.

– Я твоя ровесница. Пусть Регина нам поможет. Она полька, может, ей и привычнее…

Не успел мужчина ничего ответить, как в комнатку, даже не постучав, забежала темноволосая девушка в спортивном костюме марки «Абибас»2.

– Регина! А мы как раз про тебя говорили! Да, Олег?

– Аркашку забрали! – в ужасе, даже не дослушав, воскликнула Регина.

– Регин, – мягко оттолкнув ее в сторону, в комнату забежала ещё одна девушка в прелестном вязаном платье. – Аркашку забрали, но в этот момент приехал Фима, и его тоже заодно забрали!

Всех сковал ужас. Такого никто не ожидал. Лилия Алексеевна не верила во все происходящее. Зачем атеиста Фиму-то арестовали? Аркашу понятно почему – парня видели в церковном хоре. Режиссёр попытался утешить женщин:

– Будем надеяться, что отпустят. Мне Васька рассказывал, что его актёров тоже арестовывали, но потом отпустили, когда поняли, что они не имеют никакого отношения к Годзяцкому.

– Но придётся, Олег, закрыть спектакли, где мужские роли есть.

Режиссёр горестно вздохнул и ответил, что они везде есть. Придётся переписывать сценарии: королей на королев менять, где возможно.

– Давайте я сыграю мужика! – неожиданно вызвалась Регина. – Я смогу.

Олег Леонидович покачал головой, с сомнением оглядев тощую фигурку актрисы, хрупкие плечики, на которые падали почти черные волнистые волосы, и воскликнул: «Какой же из тебя мужик?!»

– Ну, я попробую! Дайте мне шанс! – заныла девушка, потом призвала подругу на помощь: – Ну, Юль, ну ты им скажи!

Девушка в смущении молчала. Посмотрев на ведущую актрису, как румянец заливает ее прелестное лицо, режиссёр и его ассистентка словно бы ждали совета.

– Ну, я не знаю… – проговорила Юлия. – Я ведомая, я могу только исполнять.

– Мы подумаем! – ответил Олег Леонидович Регине, и та с солдатским послушанием лишь кивнула. Потом они с подругой покинули комнату.

Шёл уже второй месяц, сначала массовых арестов всех тех, кто не согласен с канонизацией новых святых. В приходе, в котором окормлялась Юлия, уже многих забрали. И вот теперь добрались и до театра при местном клубе. Юлю пугало это невероятно. Девушка переживала за тех, кого увезли как преступников. Но ведь эти люди не сделали ничего плохого! Они просто веруют в Бога и ходят в церковь! Какой ужас начался на их Родине! Наверное, правы были старики, когда утверждали, что неспроста Вейкович переименовал страну в Арийскую Русь! Теперь им предлагается забыть святых Кирилла и Мефодия, перейдя на латиницу! Об этом размышляла Юлия, одеваясь в гардеробе. Лучшая подруга в недоумении смотрела на неё. Заметив ее взгляд, девушка сказала:

– Региш, наверное, тебе странным это покажется, но главное – верить.

– Юль, я понимаю, ведь тоже переживаю за Фиму и Аркашку. И за Егора, Даньку, Влада и Севу, которых до них тоже забрали.

– Мы каждый день молимся в церкви за наших ребят. Регин, а ты не хочешь покреститься?

– Я крещена в католичестве, но я атеистка, – отрезала девушка. – Таких, как я, сейчас в нашем обществе не любят.

– Но только не я! – воскликнула Юля и в порыве приблизилась к подруге.

Регина взглянула в ее почти черные глаза, на ее каштановые локоны, и что-то вздрогнуло в девушке. Почему-то не получалось сердиться на подругу, несмотря на воцерковленность последней. И несмотря на то, что эта инженю стала ведущей актрисой. Регине бы завидовать и злиться, но она не могла. Коллега казалась ей сущим ангелом. Она была готова поверить в Бога, когда рядом стояла Юля. А та меж тем нарушила тишину:

– Ты добрая, воспитанная, порядочная, потому я с тобой дружу. Мне все равно кто ты по национальности. Все обязательно наладится.

– Не уверена. Пошли уж по домам.

Подруги вышли на улицу и прогулочным шагом двинулись по аллее. Осень вошла в свои права, и начало темнеть раньше. С небес закружился снег, словно бы желая утешить несчастных, унылых, вечно в чем-то разочарованных людей. На газонах у домов стояли черные мусорные мешки, в которые дворники собрали листья. В этом чувствовалось что-то жуткое, и Юлия невольно поёжилась. Вот и верующих начали убивать и увозить в таких же мешках, как давно пожелтевшие листья, как мусор. Вернутся ли их ребята в театр? Нужно верить и всей душой уповать на Божье милосердие. Господь никогда не оставит. «Но что мне обещают времена, когда врагом я так увлечена?» – в голову актрисы явно не к месту забрели слова из «Ромео и Джульетты». Да, что могут обещать наступившие времена? Сквозь завесу таинственности Юле виделись лишь боль, слезы и страдания. В какой раз бедняжка мысленно перекрестилась, попросив у Господа прощения за уныние.

– И когда только этот Миколай угомонится? – нарушила молчание Регина, и подруга ее вздрогнула:

– Я не знаю, милая. Но, наверное, ему тоже тяжело.

– Ему-то тяжело, – усмехнулась девушка, – а страдает вся страна. Какого черта он эту заметку написал в газете? После неё все эти аресты только усилились!

«Нет, милая Настя, я не могу сейчас забрать Сонечку. Я болею и сейчас каждый день прохожу процедуры в больнице», – эхом раздавалось в голове у Насти, когда она стояла на мосту и смотрела на воду. Рядом с несчастной остановилась семья с ребёнком. Папа нежно, но крепко, подняв малыша чуть выше, показал ему уточек. А мама дала сыночку хлебушек. Мальчик кинул птичкам угощение и, когда те съели, счастливо заулыбался. Проэлиум невольно улыбнулась тоже. Она ведь тоже могла бы создать такую же семью, но… не получилось. Всему виной ее профессия. Может, и правда обратиться за помощью к Александре, несмотря на то что Соня не уедет?

Налетевший осенний ветер развеял длинные белокурые локоны, и молодая женщина поёжилась. Нет, надежды не осталось. Сашка не станет и слушать. Как Гончарова назвала ее тогда? Ага! Блудницей! Как будто бы стеснялась произнести слово «проститутка»!

Детский смех стих, и, обернувшись, Анастасия увидела, что семья удаляется по мосту. Девушка, остолбенев, глядела им вслед. Да, эти люди Проэлиум никто, но почему-то в тот момент сердце сжалось от одиночества. Молодая женщина почувствовала, как по щекам покатились слезы. Что остаётся? Мать не хочет понимать, не хочет забирать внучку к себе даже на время, а она, Настя, больше не может строить перед Онкой ангела. Она проститутка! А не ангел или принцесса, за которых ее принимает дочка. Руки Проэлиум вцепились в бордюр моста… Несчастная зажмурила глаза, губы ее задрожали. Что осталось в жизни? Ничего. Но нет… Осталось… Остался один шаг… к вечности, шаг в неизвестность, но шаг к покою.

– Постойте! – внезапно раздался мужской голос. – Что вы делаете?!

Анастасия обернулась и встретилась взглядом с синими глазами незнакомца. Это первое, что Проэлиум заметила в молодом мужчине. Сердце что-то пронзило, словно бы подсказывая, что жизнь перевернулась в тот миг. Длинный голубой шарф скатился по плечу Насти.

– Вы хотите прыгнуть? – снова нарушил молчание молодой мужчина. И женщина лишь кивнула.

– Не надо. Послушайте. Я не знаю, что с вами произошло, но, видимо, что-то ужасное, раз вы на такое решились. Но… какой бы тяжёлой ни казалась наша земная жизнь, там будет ещё хуже.

– «Земная жизнь»? – губы Анастасии дрогнули в горькой улыбке. – Вы говорите как верующий.

– А я верующий, – улыбнулся молодой мужчина.

Взглянув в его синие глаза, она проронила:

– А я нет.

Снег падал на его русые прямые волосы. На синих глазах выступили слезы. На мгновение мужчина потерял дар речи. Он понятия не имел как помочь ей, как успокоить. А она глядела на него заворожённо, по привычке отмечая внешние качества, словно бы оценивая потенциального клиента. Незнакомец казался Насте совсем непохожим на всех тех, кто окружал беднягу прежде, на всех этих «чистопородных русских парней» с пивными пузами, проблемами с волосами и алкоголем.

– Как вас зовут? – спросила Анастасия.

– Коля.

Мужчина протянул руку к Насте, а та положила свою на его ладонь. Он чуть отодвинул девушку с края моста, и они начали интересную беседу.