Читать книгу Жезл не прозябший - Мария Шматченко - Страница 5

«Я опаздываю, угодил в пробку. В Городке этой ночью кто-то осквернил памятник новому святому. Все оцепили. Ищут вандалов. Из-за этого встали все улицы», – прочитал Владимир эсэмэску от Дионисия.

– Тебе Денька написал? – с такими словами в их комнату в семинарском общежитии влетел взволнованный Руся. – Все это Годзяцкий со своими единомышленниками! Они, конечно, правы, но… страдает вся страна. Из-за них ведь и аресты…

– А вдруг не из-за них? – мрачно прервал Владимир, нервно проведя рукой по длинным светлым волосам.

– Да кто же ещё, если не они? Ладно, Вовк, я пойду.

Рустик после того вечернего разговора как-то отдалился от друга. Владимир не мог этого не заметить. Он встал со стула, у дверей снял куртку, медленно надел ее и так же медленно вышел во двор. На улице по-прежнему шёл снег. Кажется, он не собирался останавливаться. На душе стало вдруг радостно, словно бы покров Божий хотел утешить взволнованных, испуганных семинаристов и их преподавателей. Снежинки плавно опускались на старинную мостовую. И так бы Владимир и стоял очарованный природой, если бы не услышал весёлую песню в стиле русского шансона. И в шоке обернувшись, увидел подвыпившего мужчину, который танцующей походкой направлялся в его сторону, но его не замечал. Как он вообще посмел явиться в таком состоянии на территорию семинарии, где стоят святые храмы?! Незнакомец уже почти прошёл мимо, когда возмущённый Володя опомнился и побежал за гостем.

– Постойте! Вам нельзя! – крикнул Владимир и… поскользнулся.

– Оставь его! – раздался внезапно строгий голос отца Софрония.

Семинарист поднялся с земли и встретился взглядом со своим духовником.

– Оставь его… – И ласково обратился к пьянице: – Пойдём, сын мой.

Володя ошарашенно глядел вслед священнику и странному гостю. Вокруг него тут же собрались друзья.

– Кто это? – спросил Рустик, но никто из ребят не знал ответа.

Лишь чуть позже в трапезной они узнали от других учеников, что пьяница – духовный сын отца Софрония, попавший в непростую ситуацию. Его звали Козлов Борис Акимович, и он занимался сталелитейным бизнесом и являлся попечителем воскресной школы при Кафедральном соборе, где проходили практику Владимир и Рустик. Парням рассказывали там об этом человеке, и теперь вот они патрона увидели сами.

Молодые люди сидели за столом, когда плачущий мужчина, сопровождаемый утешающим его седовласым священником, покинул зал трапезной.

– Он сказал, что с каждым днём становится всё тяжелее и тяжелее заниматься бизнесом из-за блатных конкурентов, – сообщил один семинарист, подойдя к столу.

– Давайте не будем сплетничать, – Рустик встал со стула. – С Божьей помощью все наладится. Главное – верить.

Все согласились с ним, будто бы скинув невидимые оковы уныния и маловерия. Что будет дальше, лишь Господу известно, и то, зачем все эти испытания.

– А Дионисий ещё не вернулся? – спросил кто-то.

– Нет, в пробку попал в Городке.

– Ладно, – сказал взволнованно Рустик, – мне пора. Я поспешу. Нужно на практику в воскресную школу.

Маленькая репетиционная комната наполнилась тихой песнью Регины. Актриса сидела на широком подоконнике, играла на алой электрогитаре и негромко напевала. На Новак были узкие черные брюки и белая рубашка с воланами. Темно-каштановые локоны девушка перехватила резинкой с черным бантом и стразами. За окном, словно кружась в медленном вальсе, падал снег. Такой и увидел молодую знакомую вошедший Дионисий.

Регина, заслышав шаги, замолчала и обернулась.

– Все поешь от мужского лица? – улыбнулся, поняв, Дионисий.

– Да, приходится, – нервно, испуганно ответила девушка, во все глаза глядя на гостя. – А что ты тут делаешь?

Они познакомились во дворе храма и потом встретились тут же, в театре.

– Сегодня попал в пробку. Позвонил в семинарию, и мне сказали остаться пока тут. Мало того, что из-за снегопада на дорогах худо, так и из-за памятника оцепили все.

– Да, мы с Юлькой тоже угодили в пробку. Ездили навещать своих в тюрьме.

– И как они? – искренне тревожась, спросил семинарист.

Она ответила, что кто-кто держится, кто-то теряет веру, что там много уже арестованных несогласных. И спросила, когда же закончится этот кошмар? Дионисий, вздохнув, ответил, что одному Богу известно. Он хотел утешить Новак, взглянул в ее тёмные глаза, удивляясь самому себе: почему его тянет к столь хулиганистой девушке, которая одевается как мужчина, и которая исполняет мужеские роли? Свет из окна оставлял блики на ее почти черных волнистых волосах, словно посвящая в ангелы. А она меж тем глубоко вздохнула и изрекла:

– Ты смотри осторожно: не знаю, как в столице, но у нас репрессии пошли массовые.

– Я справлюсь. Надеюсь. Надеюсь, мои Кучмин Володька и Рустик Абдуллин тоже будут осторожными.

– Твои друзья по семинарии?

– Да. Они тоже практику проходят преподавателями в воскресной школе, но при Кафедральном соборе. Александра Вейкович помогает ей, поэтому уверен, моих друзей она в обиду не даст. – И чтобы сменить тему, спросил: – А о чем ты тут пела? Это для спектакля?

Девушка рассмеялась, ответив, что да, но надо бы другую роль учить – роль Ромео, а она засела над песней для другого спектакля, который аж на следующий год, на весну, запланирован. Новый друг поспешил утешить, предположив, что, может, к тому времени из тюрьмы выйдут их парни актёры.

– Тогда разучу с Аркашей эту песню. А если ему не понравится, буду петь ее в ресторане, в котором подрабатываю.

Аркаша – это Юлин постоянный партнёр.

– А у тебя есть постоянный партнёр?

– Ну, можно сказать и так, – нехотя ответила Регина, – но все равно нет. Просто мы часто играем вместе.

– Руся! Руся! – радостная Сонечка вбежала в комнату и сразу же бросилась к учителю.

Юноша обернулся и ласково улыбнулся. Прелестное личико девочки просто сияло от счастья и детской доброты.

– Ты посмотри, какие мне мама косички сегодня заплела. – И малышка закрутилась перед учителем. Она напоминала ему фарфоровую куклу с розовыми бантиками в косах.

– Просто потрясающе!

– А сегодня про что будешь рассказывать?

Молодой человек приготовил для учеников рассказ о благословении детей Иисусом, но, улыбнувшись, ответил:

– Пока это секрет. Пусть будет сюрпризом.

– Русь, надоедает она тебе? – с такими словами в класс вошла Настя, и юноша невольно кинулся к гостье, но потом в смущении замер.

– Нет, что ты, – семинарист покраснел. – Наоборот! У тебя такая чудесная дочка.

– Спасибо, – щеки женщины тоже покрыл нежный румянец, что заставило парня раскраснеться ещё сильнее.

Сонечка стояла между ними, с любопытством глядя то на мать, то на учителя. В силу возраста она мало понимала о любви между мужчиной и женщиной, но какое-то чувство подсказало в тот момент: между этими молодыми людьми что-то может быть, как у сказочного принца и принцессы. Конечно же, маленькая девочка не видела ничего такого в том, что Руся на целых двенадцать лет младше ее матери. Соне юноша казался взрослым мужчиной.

Что-то смекнув, малышка, смеясь, выбежала из класса, отправившись на поиски Милы. Быть может, старшая подруга поможет в осуществлении милого, прелестного плана?

А меж тем Рустик и Анастасия так и стояли, утопая в глазах друг друга, не в силах вымолвить ни слова.

Минуло несколько дней. Памятник новому святому очистили после вандалов. Дионисий поселился в Городке в маленьком домике на территории церкви. Почти каждый вечер молодой человек ходил к Лилии Алексеевне и Олегу Леонидовичу. Умея играть на гитаре, семинарист порою играл для Регины и Юли на репетициях. И с каждым разом молодой человек не мог понять, как эта девушка, поднимаясь на сцену, вдруг становится самым натуральным парнем. Да, не из современного мира, а из романтического прошлого, но парнем! Это не казалось пародией в стиле телевизионных комедийных шоу. Предельно естественно в предельно неестественной обстановке. Как девушка может клясться в любви другой девушке? Тем не менее у этой исполнительницы получалось просто на ура! Потому что не являлась Новак в тот момент женщиной. Как? Это волшебство Ее Величества Сцены. Регина была очень талантлива. Надо признаться, даже более своей подруги, которая считалась ведущей актрисой театра. Но зато глаз, добрее и ласковее, чем у Юлии, Дионисий вряд ли видел у кого-то другого.

В тот вечер подруги сразу отправились в продуктовый магазин за угощением для гостя. Возвращаясь, они увидали полицию у театра.

– О, батюшки! – ахнула Иванченко и от страха выронила пакеты из рук.

– Не бойся! – Регина каким-то чудом сдержалась, подняла покупки подруги, несмотря на то что сама несла несколько пакетов, да и ещё гитару в чехле за спиной и, нагруженная, смело направилась к подъезду их камерного театра.

Служители порядка поинтересовались, кто она такая. Девушка представилась актрисой. Те спросили о ее религиозной и национальной принадлежности. Новак занервничала в душе, но, взяв себя в руки, призвав все своё актёрское ремесло, ответила:

– Русская и атеистка.

– Хорошо, – кивнул полицейский.

– Вон там моя подруга… Она кольцо потеряла. Она тоже русская и атеистка. Сейчас, надеюсь, найдёт пропажу и подойдёт. В случае чего, не слушайте ее бред: она вживается в роль и может сказать, что является инопланетянкой.

Мужчина снова кивнул, не в силах сдержать улыбку. Регина, чего-то надумав, покричала подруге:

– Юль, сколько можно это кольцо искать?! Идём!

Девушка, вздрогнув, не сразу поняв, что надо подыграть, каким-то чудом забыв перекреститься, все-таки нашлась что ответить:

– Ну оно мне дорого! Я его в день выборов купила! Там лозунг правящей партии!

Тем временем к театру подходил Дионисий, и полиция, увидав парня, сразу же потеряла интерес к двум гражданкам.

Они направились к молодому человеку:

– Здравствуйте, приятель! Дионисий Куницын?

Увидав полицейского, тот почувствовал что-то неладное и лишь растерянно кивнул.

– Вы арестованы!

– Но за что?!

– За пропаганду старых православных учений в воскресной школе.

– Но я ничего не делал!

– Разберёмся в тюрьме!

– Постойте! – к ним кинулась вдруг отважная и глупая Регина. – Это наш музыкант! Не забирайте его! Он в роль семинариста вживается…

– Мы знаем, кто это! А вы предъявите документы!

Девушка всегда носила их с собой, будучи не очень похожей на русскую. Пришлось бедняге достать паспорт из кармашка на гитарном чехле. Грубо схватив документ, мужчина зачитал с насмешкой:

– Регина Новак. Чего, полячка?

– Полька, – поправила она.

– А мне врала, что русская.

– Я родилась в Арийской Руси, – угрюмо ответила Новак, густо покраснев, – и считаю себя русской, хотя по крови я польская еврейка.

– Мне без разницы. С нами поедешь. За сочувствие к революционерам.

– Я не революционер! Я простой семинарист! Отпустите девушку!

– Пожалуйста, не забирайте их! – с такими словами из театра выбежал Олег Леонидович. Перепуганная Юля побежала звать на помощь. Режиссёр так торопился, что примчался за своей актрисой без верхней одежды. Но служители правопорядка оказались неумолимыми.

– Ну пожалуйста! – рыдала Юлия. – Меня тоже увозите! – Смелая девушка перекрестилась: – Я православная!

Но полицейский, помня о словах Регины, что ее подруга вживается в роль, сделал вид, что не верит:

– Хоть мусульманка, хоть иудейка, хоть сектантка. – Он грубо толкнул Регину и Дионисия в спины: – Поехали! Вон машина! Садитесь!

На самом деле полицейскому было просто приятно отказать Юлии, за которой можно приехать и завтра. Никуда она не денется.

– С тобой пойдём мы на парад, – играя на гитаре, запела Регина, сидя в камере, и все товарищи по несчастью собрались рядом с ней и потихоньку, хотя все и являлись христианами, хихикали, представляя реакцию дежурных за дверью, – ты будешь рад! С тобой пойду я на парад…

– С тобой пойду я на парад, – подхватили мужчины хором, – я буду рад!

И потом сквозь нервный хохот заорали все вместе:

– На ге-е-е-й-парад!

– А ну, прекратите! – в какой раз завизжал охранник за дверью. – А то в карцер пойдёте!

Но несчастные арестованные знали, что все карцеры заняты, и никто их туда не отправит.

Смеясь, Регина убрала руки от гитары и, подняв голову, внезапно поймала сосредоточенный, сердито-обиженный взгляд Дионисия. Преподаватель воскресной школы стал единственным, кто не присоединился к всеобщему веселью, не став дразнить охранников. Они сидели тут всего второй час, и подруга тут же сблизилась с сокамерниками. По мнению семинариста, девушка вела себя дурно, подначивая всех изгаляться, петь похабные песенки.

– Такие же предатели, как и логопеды! – орал полицейский за дверью.

Арестанты захохотали: всем были абсолютно безразличны собственные судьбы, ибо никакой надежды выйти отсюда не сохранилось. Осталось лишь только смеяться в лицо злому року, что сейчас и делали обречённые. Лишь Регина и Дионисий, сидя в разных углах, глядели друг на друга, и ни он, ни она не понимали, что происходит с ними.

Сначала, тихо постучав в дверь, но не дождавшись ответа, Володя с волнением заглянул в комнатку чаепития в воскресной школе. Он лишь кивнул всем и взглядом попросил Русю поговорить наедине. Тот нехотя встал с места – нехотя, потому что рядом сидела Настя, – и вышел.

– Вовк, ты давай быстрее выкладывай, что случилось… – Но друг выглядел очень взволнованным, поэтому юноша тихо закончил: – Я с ней сижу, вдруг кто-то подсядет…

– «Подсядет» … Девушка, которая нравится Деньке, как раз и «подсела» и в камере организовала песнопения про гей-парад.

Русе совсем не понравилось это: Кучмин выдернул его из такого порядочного и доброго общества, чтобы рассказать о какой-то незнакомке, которая подвержена греху содомии!

– И ты, значит, очень хочешь быть там и петь о мужеложниках, а вынужден быть тут, и поэтому сейчас пришёл меня отвлекать, рассказывать, как тебе грустно?! – Юноша помнил их беседу тем вечером и до сих пор в душе хранил некоторые опасения, связанные с другом.

– Да нет, Руся! Говорю же: девушка, которая нравится Деньке, и сам Денька там же! Не слышишь, что ли?!

– Что-о-о?! – юноша отшатнулся. – Ты не говорил, что Денька в тюрьме!

– Да?! Я волнуюсь. Прости.

– Но как? За что?

– Его обвинили в том, что он в воскресной школе ведёт пропаганду того, что новые святые – не святые. Но он этого не делал.

– Все это из-за той статьи этого ксёндза…

– Руся!.. Не он ее написал! Не он!

– Что-о-о?

– Это я сделал!