Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том третий - Мэгги Ри - Страница 16

МАРКУС:

Пока Анджелино расспрашивал Энни об её самочувствии и пытался вывести точный диагноз после случившегося ранее, мы с Моней сидели на кухне и пили облепиховый чай. Сколько бы сахара мы туда не клали, слаще не становилось… прямо как в жизни.

Ожидание было слишком долгим… Оно как будто растягивалось, с каждой минутой становясь всё мучительнее и мучительнее… И я, и Моня понимали, в чём была причина того, что произошло ранее, но как будто на могли свыкнуться с этим. Мы как будто не верили в то, что это может произойти, и казались такими дураками, по сравнению с юным Тедди, который сидел возле и пытался отвлечься от мыслей. Вот уж кто был мудрее всех нас вместе взятых…

– Энни в первый раз так?.. – Моника, сдавливая слёзы изнутри, нагнулась к мальчику и тяжело вздохнула, а тот пожал плечами и нервно выпрямил спину.

– Не знаю, тётя Моника… Честно, при мне с ней ещё такого не было… Ни разу…

– Это я виноват… – перебил их я. Меня мучила совесть за то, что ранее я так напугал нашу девочку своей злостью, что я не мог себя не винить. – Я не должен был на вас сердиться… Её организм воспринял это на свой счёт, и, возможно, пошла следующая реакция…

– Не вини себя, дорогой, – Моня, обнимая меня за плечи чуть-чуть всплакнула, – не вини… Никто здесь не виноват, ты сделал то, что должен был сделать.

– Нет же, Моника… Опять!.. Опять я налажал! Что же из меня за отец такой?!

– Маркус, – в эту же секунду Анджелино приоткрыл дверь в комнату и все трое – я, Моня и Тедди, посмотрели на него, – можете пройти, я расскажу вам, в чем дело…

МОНИКА:

– Энни уже двенадцать лет, она скоро достигнет полового созревания, а в виду недавних событий… Возможно, организм ускорил гормональные перемены в её нынешнем теле, и то… пытается вернуть душу, – когда мы вошли в комнату, Эн тихо сидела в углу, на тумбе, а Анджелино ходил вперед-назад по комнате и рассуждал вслух, чтобы мы его понимали. – Сейчас будет период ремиссии, но затем такое повторится несколько раз… Не хочу вас беспокоить, но это, в любом случае, закончится тем, что девочка очнется.

Мы молчали, хотя должны были радоваться. Тедди тихонько кивнул Анджелино, а тот похлопал его по плечу и оглянулся на Энни. Ей нужно было побыть одной. Факт того, что она скоро исчезнет из этого мира, она воспринимала, как смерть. Для нее не было хуже возвращения обратно, она уже привыкла к дому, к родителям, к парню и теперь просто сидела на тумбе, поджимая ножки, и тихо растирала слёзы по бледным щекам.

Этой ночью нам так и не было дано заснуть. И я, и Маркус – мы думали о жизни, которую не могли так назвать, вместе с нашей дочкой… Она выросла, ей пора покидать родительское гнездо. Она уже такая взрослая, ей двенадцать лет… из которых всего восемь она провела со своими родителями.

РОБЕРТИО:

Пока Снэйкус надевал свой старенький, но ещё сохранившийся костюм, я пробегал глазами сообщения, кидая ответы своим коллегам. В больнице меня все хватились, хотя я предупреждал об отпуске директора и Геныча, на которых оставил свою маленькую племяшку. К слову, коллега затем мне и писал, что его напрягало её состояние. По его рассказам, её сердце в последнее время бьётся более учащённо, а легкие пропускают больше воздуха, чем обычно. А что не мало важно: к пальцам начинает приливать кровь, что означает, что девочка приходит в себя.

– Ты готов? – меня отвлёк бодрый голос Сная. Когда я поднял на него глаза, он сиял в своём костюме и кружился перед зеркалом, отряхивая плечи. – Как думаешь, нормально смотрится?

– Надо же!

– Что не так?

– Он сидит на тебе так же, как прежде на свадьбе у Моники и Маркуса! – признаться, я был восхищён тем, как хорошо сидел на нём этот костюм. Прошло уже более двадцати лет, а он такой же новенький и так же хорошо сидит на Снае, как тогда. Помнится, когда он пришёл в нём на свадьбу, я над ним смеялся, дёргая его за складки в локтях – я никогда не мог признать этого парня серьёзным, а теперь… передо мной настоящий, что ни на есть, солидный мужчина. – Ты, прямо-таки, президент компании!

– А ты? Что наденешь на праздник?

– Не знаю… я думаю, – неловко усмехнулся я, а он бросил взгляд на чемодан с моими вещами и открыл его, чтобы удостовериться в том, что мне нечего надеть. Заметив там только старые тряпки, он серьёзно удивился:

– Ты смеёшься?! Ты же приходил в театр в костюме, где он?!

– Я выкинул его по пути…

– Зачем?! Он же отлично тебе шёл!

– У меня штаны порвались, когда я сел… – сбавил тон я, и мы оба как-то странно посмеялись. Неудивительно, с тех пор, когда я надевал тот костюм, я чуть-чуть окреп, если не пополнел, и теперь на мне рвалось всё, что угодно. Признаться, причина была даже не в этом, я так думаю… – В общем, надену какую-нибудь футболку…

– Иди сюда, придурок! Наденет он мне футболку! – Снэйкус, посмеиваясь от собственной злобы, начал расстёгивать свой костюм, откидывая пиджак в сторону. – Надевай поверх рубашки! И чтоб та была белее мела!

– Снэйкус, – мне было неловко, но я не мог позволить себе обидеть друга, – прости… На тебе он смотрится лучше, я хочу, чтобы ты пошел в нём!

– А ты пойдёшь в одной рубашке или, хуже того, в одной футболке?! Ты дурак?!

Стягивая с себя футболку, я разок посмотрел на Снэйкуса, который протягивал мне пиджак. Почему-то он стеснялся сейчас смотреть на меня, а во мне, наоборот, было неутолимое желание, чтобы он на меня взглянул… Я ведь не толстый? Для своего возраста, мне кажется, я выгляжу хорошо… Не знаю, мне так хочется, чтобы он сказал мне что-нибудь… желательно, о том, как я выгляжу сейчас… В последний раз, когда мне кто-то делал комплименты, я стоял обнажённым, у себя дома – в спальне, вместе с Пазарикк, освещаемый лишь одним торшером. Чёрт возьми, почему именно в этот момент я её вспоминаю?

– Здорово выглядишь, – краем глаза он всё-таки посмотрел на меня, и в душе заликовали маленькие голопопые ангелочки, – ну… для своего возраста.

– Благодарю. Вы тоже, Снэйкус Кларден. Интересно, сохранились ли вы так же в постельном плане?

– Иди нафиг… – он смутился. Это было очень мило, и я попытался отвлечься, только чтобы не достать из кармана пару пакетиков и не кинуть прямо ему в лицо, чтобы уж как-нибудь намекнуть на то, каким сексуальным я его считаю. – Давай, одевайся скорее… за нами такси приедет через пару минут.

– Уже?!

– А ты думал, глазки построить успеешь?.. Негодник вы, Робертио Телио-Лентие, испытываете меня и мои нервы на прочность…

– А то! – я рассмеялся, застёгивая на себе белоснежную рубашку. Вот что действительно сидело на мне хорошо, так это вещь, купленная на распродаже за двадцать минут до вылета. – Снэйкус, а как вам мои брюки? – те напоминали какие-то молодёжные чёрные джинсы, но я из-за всех сил пытался в них выглядеть таким же солидным, как друг.

– Неплохо, синьор, они вас молодят. Никогда бы не подумал, что у вас такие симпатичные длинные ноги…

– Вы мне льстите! – я засмеялся, а он со всей силы шлёпнул меня по штанам какой-то попавшейся под руку тряпкой и азартно закусил губы. – Держите себя в руках, синьор! Иначе на свадьбе я точно с кем-нибудь поймаю букет на зло вам.

– Только попробуй…

Когда я надевал на себя его пиджак, нам уже голосили из такси. Мы немного опаздывали, но эти шутки и этот лёгкий флирт того стоили.

КАРЛ:

– С новым годом, – когда я стоял около ёлки и пытался уловить аромат имбирных печенек, Римма подошла ко мне сзади и обхватила меня своими нежными руками, пытаясь найти мои губы своими.

– Уже вечер, а мы ещё не выпили за любовь…

– Выпьем, а как же? Римма, не хочешь взглянуть на свой подарок от папы? Они с дядей оставили их нам в кладовке, а сами уехали праздновать и новый год, и свадьбу в Италию…

– Глупенький. В Италии празднуют только Рождество, а подарки дарят просто так, поэтому для твоего дяди это не так важно… Пусть повеселятся на свадьбе, вспомнят былые годы… – она, ласкаясь у моей щеки, напевала какую-то рождественскую песню, а затем встала возле ёлочки и отдала мне половинку от мандаринки, предварительно её поцеловав своими чудесными губами. – Поздравляю!

– Ох, вот что мне не хватало все предыдущие празднования нового года! Мандаринки с автографом Риммы Кларден!

Мы немножко посмеялись, и я, блаженно вздыхая аромат её духов, прижал Мулю к себе и поцеловал её волосы. Они пахли ягодным шампунем, и это было очень мило. Вообще, как оказалось, Римма очень любила всякие «девчачьи штучки» – шампуни с ягодками, футболки с котиками, брелочки с сердечками… А как она любила отсылать сердечки в сообщениях, боже мой!

– Смотри, папа написал, что они уже на свадьбе…

– Это здорово, пусть веселятся… а мы с тобой нальём немного вина и выпьем за них.

– А так же за любовь, будущее и… время? – она загадочно улыбнулась, когда я налил нам вина и взял бокал между пальцев.

– Время?

– Время, проведённое с тобой, волшебно… и я уверена, что то время, которое было до твоей потери памяти, было таким же волшебным… потому что оно было со мной.

– Знаешь, что я узнал накануне? – я улыбнулся ей краешком губ, поднося бокал к её бокалу, а она порозовела щеками, немного боясь услышать то, что так давно хотела услышать.

– Что же?..

– Я и есть твой Энлис, Римма. Я и есть Энлис Телио-Лентие.

– Ты… о…

На её глазах появились слёзы, и она поскорее поспешила обнять меня, прижать к себе, только чтобы с боем курантов я не исчез, как в сказке про волшебство. Мы оба улыбались и были счастливы. Мы оба были влюблены. Мы этого хотели.

– Я знала… Я была в этом уверена…

– Знаешь, о чём мне сказала однажды девушка моего дяди?.. Эта фраза всё изменила…

– О чём?.. – вытирая слёзы о моя рубашку, улыбнулась она, а я убрал её волосы ей за ушко и поцеловал её в губы.

– «Ставь себе цели. Пробуй их добиваться. Делай ошибки, но никогда ни о чём не жалей». Я так хотел узнать, кто я на самом деле, и обо всём мне подсказывали мои чувства… Я так мечтал быть с тобой… А потом влюбился в тебя… должно быть, с самого начала… и вот… несколько дней назад я нашёл свои документы и теперь чувствую себя полноценным человеком…

– Ох, Карл… О, как я люблю тебя… Как много всего хочется сказать, но меня перебивает стук моего сердца… – она посмеялась и мы чокнулись бокалами, целуясь под бой курантов.

Где-то на улице играла музыка, вокруг было уютно и светло. Я чувствовал, что она любит меня, а она чувствовала, что её люблю я. И стоя вот так рядом, обнимаясь, целуясь, я будто начинал новое будущее, которое так давно хотел начать на зло всем обидам из прошлого. Я был любим и сам любил. Это было так чудесно, что моментами я забывал, что я живу, мне казалось, что я в раю…

РОБЕРТИО:

– Смотри, вот оно! – Снэйкус, захлопывая за собой дверь машины, с восторгом посмотрел на огромное здание, в котором проходило бракосочетание. Я точно видел его однажды: тут женились мои родители, когда мама была беременна Маркусом. – Красиво тут, правда?

– Ты это мне?

– Тебе, а кому ещё?.. – он дёрнул меня за пиджак, а я ему ярко улыбнулся и пригладил волосы, чтобы чёлка не свисала на глаза. Так мне было гораздо удобнее, я чувствовал себя серьёзным и привлекательным джентльменом, и грех было не подцепить какую-нибудь цыпочку прямо на пиршестве.

Входя в зал, который уже был переполнен интеллигентными людьми, строящими из себя умных, я тоже сделал «морду кирпичом» и прошёл вслед за Снаем к барной стойке, заказав себе немного выпить. Алкоголь – двигатель знакомства.

– А у кого из твоих итальянских знакомых свадьба? – тихо прошептал я Снаю на ушко, когда он нагнулся, чтобы взять себе закусить. Первым делом этот красноволосый гость на любой свадьбе шёл к столу, чтобы набить себе брюхо. Как же жизненно!

– У отца моей знакомой…

– Я её знаю?

– Да, знаешь, ты с ней спал.

– О, как… Честно говоря, я не всегда смотрел на лицо тех, с кем я спал, поэтому могу не вспомнить, – я усмехнулся, делая глоток, как вдруг в толпе показалось знакомое лицо и я подавился, чуть не выронив бокал. – С кем, ты говоришь, я спал там?

– С Зои Пазарикк, с кем же ещё… – Снэйкус спокойно взглянул на моё удивлённое лицо, и на минуту в его глазах мелькнула какая-то непоправимая грусть. – Она тоже здесь, да. Видишь, там девушка с рыжими волосами… длинными такими… они за два года уже до бёдер доросли…

– Не описывай мне её! Думаешь, я не узнаю девушку, в которую так был влюблён?..

– Думаю, она тебя точно не узнает.

– Идиот… только не говори, что ты с ней общался всё это время.

– Снэйкус? – нас перебил тонкий голосок, и я сразу догадался, кому он принадлежит. Было в нём что-то такое миленькое и страшное одновременно. Казалось, что я сейчас упаду в обморок от одного только её смешка надо мной. – Привет, давно не виделись. Как ты?

– Ничего, Зои, потихоньку… Спасибо за приглашение, я польщён, честно. Боже, да с какой стороны не посмотри, ты настоящая красавица!

– Ты мне льстишь… – она легонько посмеялась где-то у меня за спиной, но я всем телом чувствовал, как её глаза прожигают меня сзади. – Как Риммуля? Как, в конце концов, твоя жизнь?

– Неплохо, спасибо, – Снэйкус, словно дурак, посмеивался ей в ответ, – вот повысили зарплату недавно… немного. А Муля моя учится сейчас, мы с Робертио не так давно были на её представлении…

«Ах ты, паскуда, тварь!»

– Это здорово, я рада за неё. Наверное, она просто превосходно играет?

– Да, более того, отзывы так и пишут только о ней, только о её чудесной игре, о её чудесном голосе! О, я горжусь своей девочкой!

– Это прекрасно, честное слово! – она опять посмеялась, и её голос стал тише. Они оба молчали. Видно, оба смотрели на меня, и я попытался заглушить страх алкоголем, который стоял у меня прямо перед носом. Что-то коснулось моего плеча, и от неожиданности я вздрогнул, чуть покосившись назад. Там стоял какой-то уже в меру пьяный, но весёлый юноша, и обнимал мою Зои, такую красивую и повзрослевшую за два года, за хрупкие плечи:

– Бармен, будьте добры мартини! Зои, дорогая, ты что будешь?

– Ничего, спасибо. Разреши мне освободиться от твоей руки, а то ты меня повалишь, я сегодня на каблуках…

– Кого это волнует? – тот рассмеялся, протягивая руку к мартини, и, пытаясь сдержать внутреннюю ревность, я взял напиток за него, аккуратно поворачиваясь к ним лицом:

– Будьте осторожны. На синьорине сегодня прелестное платье, не хотелось бы его запачкать.

– О, синьор, вы так любезны! – тот посмотрел на Зои, а она улыбнулась мне и пожала плечами. Мы оба заметили друг друга, но она как будто до последнего не видела во мне того Робертио, который ей так сильно нравился.

Что-то внутри так больно кольнуло…