Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том третий - Мэгги Ри - Страница 7

СНЭЙКУС КЛАРДЕН:

Я всегда был немного странным по мнению окружающих. Единственным моим другом детства была Моника Кроу, одинокая девочка, которую я встретил однажды в песочнице, когда мне было четыре… Но я не мог вечно быть только с ней. С шести лет меня отправили в школу, где меня презирали: парни не хотели со мной общаться, считая меня слишком инфантильным, а девчонки сторонились из-за странной внешности. Только Карен, моя соседка по парте, хотела со мной общаться. С этого и начинается моя странная история о любви и ненависти.

Мы с Карен дружили лет с семи-восьми, были лучшими друзьями. Она считала меня классным, а я её – умной. Мы, в какой-то степени, друг друга дополняли. В младших классах она всегда защищала меня, а стоило мне немного повзрослеть, как в старших на защиту уже вставал я. Мы быстро росли, мы становились безудержными подростками, которым было уже всё равно, что их ждёт.

Одно я точно знал: я её люблю.

Мы начали встречаться, когда нам было четырнадцать. Потом первый поцелуй… Первый секс… Всё это было по детской наивности. И она, и я – считали, что если мы оба всё прошли в первый раз и друг с другом, то это нас связало навсегда. И были в этом уверены.

Несмотря на это, Карен не хотела выходить за меня замуж, когда я сделал ей предложение в свои девятнадцать лет. Её голова уже не была занята детскими мечтами обо мне и свадьбе, она никогда не хотела, чтобы у нас были дети, но я упорствовал. Я хотел, чтобы мы всегда были вместе, ведь она была той, кто принял меня таким, каким я есть. Я обещал всегда её любить, но она, возможно, сомневалась в этом.

Лет с пятнадцати мы начали жить вместе. Мои родители ещё с самого детства оставили меня в одной части России, при том, что жили совсем в другой. Я родился на востоке России, а жил теперь на северо-западе, в общаге, и мне было совершенно всё равно, что обо мне подумают родители. Я получал небольшие деньги, а остальные получал на подработке лет с тринадцати. Родители Карен же были ещё более упорными людьми, чем сам я. Они не хотели, чтобы их дочь встречалась с красноволосым чудаком по имени Снэйкус, они считали это плохой приметой.

Снэйкус Кларден. Снэйкус. Имя, схожее с английским словом «Snake» – «Змея». Меня называли «змеёнышем», «ящерицей», кем только не называли… Их настораживали мои волосы, их странный цвет, который мне достался ещё в детстве. Их настораживало каждое моё слово. Люди не хотели со мной общаться, и меня это беспокоило… Я верил, что на свете не будет такого человека, который хотел бы остаться со мной на всю жизнь. Я действительно думал так на протяжении всего своего подросткового возраста, пока не встретил одного удивительного парня…

***

В доме было тихо. Только часы тикали где-то на кухне да сковородка шарпала по плите. Кто-то пытался приготовить завтрак, но у него никак не получалось, и он томно вздыхал, и его вздохи было слышно аж из моей с Карен спальни. Немного приоткрыв глаза, я поднял голову в направлении двери, пытаясь уловить запах подгоревшей яичницы. Не нравилось мне это всё.

– Ты чего? – послышался тихий хохот лежавшей рядом со мной Кар. Когда я обернулся, она притянула меня к себе и поцеловала в губы, посмеиваясь. Меня пленило её тело, которое ещё толком не проснулось, и я впился губами в её грудь, а она рассмеялась. – Эй… не сейчас, я ещё даже не встала…

– Сейчас я разбужу, можешь не волноваться…

– Не надо, Снай, это так по-детски… не трогай меня, серьёзно, я не хочу!..

– Ночью ты была совсем другого мнения обо мне, – я улыбнулся ей, вглядываясь в её серые с зеленоватостью глаза. Она прижималась ко мне своим голым телом, ещё таким тёплым после сна.

Всю ночь мы занимались с ней любовью, практически без остановки, и теперь улыбались друг другу, словно идиоты. Поверить не могу, жизнь просто чудо!

– Я должен проверить кое-кого… – на душе было беспокойно от запаха гари, который потихоньку разносился по всей квартире. Карен ещё не была в курсе, что несколько дней назад, пока она была в командировке, у нас остановилось три человека, которые ей были незнакомы: моя подружка детства – Моника и её два знакомых парня, итальянца. Одного из них я уже видел ранее, когда сопровождал Моню на свидании с ним, молодым и симпатичным парнем, который с первого взгляду напоминает ловеласа по стереотипу. Второй итальянец, имя которого я не знал, был не таким, как его брат, а, скорее, совершенно другим – угрюмым очкастым брюнетом… Он меня и настораживал. Хрен знает, что можно было от него ждать после того, как вчера у этих двоих сгорела квартира… По словам Мони, она пыталась их пристроить у себя дома, но и итальянцев, и саму Монечку настигло кое-что неприятное: отец Монечки, суровый одинокий холостяк с шальными нервишками, выгнал всех троих на улицу. Я так понимаю, отец просто не выносил Маркуса, того самого итальянца с смазливым личиком, в которого давно была влюблена моя дорогая Моника. Углубляться в историю их любви я не буду, скажу только, что изначально всегда считал их странной парой. Ну, а как иначе?

– Кого ты хочешь проверить?.. У нас кто-то гостит? – Карен, услышав мои слова, напряглась.

– Да, я… В общем… Моника, моя подружка детства, осталась на некоторое время без дома с её двумя друзьями…

– Снэйкус, почему ты не сказал мне об этом ранее? Мы трахались тут, пока за стенкой нас могли услышать и высмеять?!

Она выглядела разозленной. Впрочем, Карен заводилась очень быстро, если хоть что-то шло не так, как она хотела.

– Никто не высмеивал нас, милая, просто…

– Никто, говоришь?! Сколько их там, трое?! Думаешь, все трое спали, как убитые?!

Не знаю, как трое, но один, тот странноватый угрюмый братец Маркуса, точно спал, как убитый. Вчера, когда они ввалились в мою квартиру, этот стразу же отключился в коридоре и мне с Маркусом пришлось тащить его в гостиную, на диван. Ох, и тяжеловес он был, не поверите мне, хотя на вид казался легче пушинки!

– Слушай, давай не будем ругаться из-за мелочей, любимая… Им нужна была моя помощь, я не мог их бросить в беде, ты же знаешь.

– Не это меня волнует. Каждый раз, когда тебя что-то беспокоит, ты не говоришь об этом мне! Ты… ты… Это ужасно странно, Снай! – Карен вскочила с кровати голышом и с громким топотом дошла до бельевого шкафа. Затем она встала перед ним и начала раскидывать мое белье, пытаясь разгрести кучу, которая лежала на полке в шкафу. – Где мои трусы?!

– Не кричи, Карен…

– Где, говорю?! А где бюстгальтер?! Снэйкус, чёрт возьми, когда ты уберёшь весь этот срач у нас в шкафу?!

Вот, опять та же дилемма… Карен вечно злилась на меня за пустяки: то кровать не заправил, то в шкафу не убрал, то пасту не закрыл, то уснул не вовремя, то ногу не так на неё во сне положил, то подушку обслюнявил… Да и в целом, она считала меня полным дерьмом, но любила. По крайней мере, я так думал. Я был из тех персон, кто считал, что никакие мелочи и ссоры не могут помешать людям любить друг друга. Ох, как же я ошибался…

Сейчас, когда прошло много лет и я вспоминаю себя, юного… мне хочется биться головой о стенку, умоляя бога простить меня за всё, что я когда-либо делал, потому что мне правда ужасно стыдно. Но вот за что мне было стыдно: Почему я раньше не ходил без одежды по дому, раз так этого хотел? Почему я позволял Карен собой помыкать? Почему я не мог сам принимать решения? Почему я всю юность провёл под каблуком у женщины, которая меня на самом-то деле не любила?!

Но тогда я не понимал этого. Я верил в чудо, я читал романы о любви, в которых все ссоры заканчивались примирением. Я считал, что мы с Карен созданы друг для друга, я не позволял себе на неё злиться и держать обиду. Я был очень зависим от каждого её слова. Чёрт. Это меня и подвело…

– Доброе утро, – когда я вышел из спальни, на кухне стоял высокий черноволосый парень, пытаясь справиться с огнём, который так хорошо пылал на сковородке. Причем, делал он это с удивительным спокойствием, будто сковородка была не чья-то, а его собственная. – Твою мать! Ты что же делаешь?!

Я попытался убрать огонь и потушить горящую сковороду, а гость сначала как-то удивленно на меня взглянул, затем вынул из ушей наушники и попытался что-то сказать, что в этот же момент запищала сирена и нас облило водой, которая должна была потушить пожар на кухне, а заодно и мой пыл. Наблюдая за дождиком, я взглянул в глаза брюнету, которые как-то хмуро глядели на меня сквозь очки. Наконец сирена успокоилась, вода исчезла и остались только мы с ним, подгоревшая сковорода и пол, полностью залитый водой.

– У тебя есть, что сказать? – я попытался сдуть красную чёлку со лба, но волосы были мокрые, и у меня получилось только издать странный звук, напоминающий пыхтение ежа. Парень, стоящий напротив, поперхнулся и засмеялся над моим злым лицом. Честно говоря, моё первое впечатление о нём было таковым – он полный говнюк.

– Я… кхм, я пытался сделать яичницу, но… с твоей сковородой что-то не так, – наконец, басом выдавил он, а я выхватил у него сковородку, которая стала одним большим углём, и попытался прийти в себя. Вот-вот, и я бы этой же сковородой снёс чуваку голову.

– Это с моей сковородой что-то не так? Это с тобой что-то не так, парень! – кровь кипела в жилах, и я ловил себя на мысли, что сейчас сойду с ума. – Это дорогущая сковорода, заказанная мною из Великобритании!

– Да я тебе такую же на китайском сайте закажу, делов-то…

– Китайском?! Да ты в курсе, как долго она шла из Великобритании?! Это тебе не китайская посылка, это английская крутая сковорода со специальным автоматическим подогревом!

– Эй, парень, ну что ты сопли-то разводишь… Я куплю тебе такую же.

– Она… стоит… восемьсот евро…

– Да ну?.. – тот как-то испуганно посмотрел на уголёк, который был у меня в руках, и усмехнулся. – Лучше бы кофе-машину себе на эти деньги купил… а, да, на это ничего не купить. Но сковородка за восемьсот евро… Ну ты приколист! – и он звонко рассмеялся, пока я не шлёпнул ему по щеке. Я был ужасно зол, мне хотелось плакать от обиды, но я держался, по-другому я не мог…

– Эй, что тут произошло, а? – очень вовремя на кухню зашла Карен, и её нога угодила прямо в лужу, от чего она вскрикнула и покраснела от злости. – Снэйкус! Это что за беспредел?! Убери это всё сейчас же!

– Да не злитесь вы так, хозяюшка, я сейчас всё уберу! – гость схватил меня за плечо и подтолкнул к двери, а сам засучил рукава и нагнулся, чтобы поискать швабру. В этот же момент я не стерпел и запахнулся ногой по воде, и брызги отлетели ему прямо в лицо.

– Убирай это всё сейчас же, понял?! Если за час тут не будет всё так же, как было до этого, я вызываю полицию, ясно?!

– Ещё раз брызнешь мне в лицо, и я тебя урою.

Ответ не заставил себя ждать. Я нагнулся, чтобы собрать воды в миску и швырнул водой в парня, пытаясь прийти в себя. Испуганная Карен схватила меня за плечо, но я её оттолкнул и подошёл ближе к незнакомцу. Он, ошарашенный, взглянул на меня из-под чёлки и что-то рявкнул на итальянском, затем шлёпнул рукой по луже, и вода попала мне в глаза. В следующую же секунду я набросился на него с кулаками, но поскользнулся на луже и сбил нас двоих с ног.

– Снэйкус! Ты в порядке, дорогой?! – Карен всё ещё не могла понять, что происходит, а я лежал на груди у незнакомого парня и пытался собраться с мыслью. Оба мы были мокрые и злые, и это меня ещё больше раздражало, а его тем более.

– Что, красноволосый, в ориентации своей не уверен?.. – тот съязвил, и я влепил ему ещё воды в нос, на что он попытался выбраться из-под меня. Оба мы скользили по луже, как по льду, и пытались встать. Ситуация становилась комичной.

– Пошёл ты! Сам хватаешься за моё плечо и притягиваешь к себе, как будто тебе не впервой!

– Иди ты, хрен собачий! Мне просто не подняться, ты тяжёлый, как слон! Хобот свой убери!

– Это не хобот! По утрам такое в моём возрасте является нормой! Ещё раз назовешь меня слоном, и я тебе хорошенько.!

– Что ты мне хорошенько…?!

– Растопчу тебя, понял?! – тут я захлебнулся от злости и закашлялся, вытирая лоб от воды. Мне уже было не так обидно, но хотелось проучить этого придурка, как следует. К моему сожалению, я не смог подняться повторно и угодил прямо лицом в лужу под его громкий смех.

– О, боже, Снэйкус, ты в порядке?! – Карен завизжала, увидев, как лужа немного порозовела. Когда я поднял голову, то незнакомец перестал смеяться. У меня кровоточило из носа, и я этого не замечал.

– Эй… Ты это… красноволосый, у тебя… – когда я попытался встать с опорой на него, он даже как-то помог мне, всё ещё не уводя от меня зелёных глаз. Кажется, он был немного напуган.

– Что тебе?

– Кровь у тебя идёт, красноволосый… Снай? Или как там тебя?

– В жопу иди…

– Нет, я серьёзно… Ты это… Дай мне встать, я за аптечкой сбегаю!..

– Твоё дело – убирать на кухне, понял?!

– Что я, баба что ли, чтобы убирать на кухне?.. Пропусти, дай, кровь остановлю… – когда он встал в полный рост, с него лилась вода, и Карен завизжала, чтобы он оставался здесь, иначе намочит квартиру, на что тот рявкнул что-то наподобие: «У тебя хахаль в крови, а тебе лишь бы порядок»… и ушёл, вернувшись с аптечкой в руках. Он поспешно достал перекись, потом ватки и аккуратно ставил их мне в нос, и делал это так усердно, что я подумал, что, может быть, он и не плохой человек… просто очень разнообразный. А ещё я подумал, что с таким было бы классно дружить, если бы мы были друзьями, а не врагами, как сейчас… А ещё… Мне нравилось наблюдать за его усердием, заботой… что-то в этом было, никто прежде не смотрел на меня так, без жалости и брезгливости… Он был каким-то другим, даже не таким, как Карен. Даже… не таким, как чудесная и милая Моника. Он был… каким-то… Он был тем человеком, на которого можно было положиться. И, возможно, с того… именно с того момента я понял, что мне очень повезло его встретить… узнать…

– Тебя как хоть зовут-то?.. – пока он закрывал аптечку, я усмехнулся, сидя с двумя ватками в носу, а он рассмеялся над моим лицом и потрепал за щеку, словно маленького ребёнка:

– Робертио. Робертио Телио-Лентие.

– А если короче?

– Короче нельзя. Только «Робертио».

– Можно я буду звать тебя официально: «Робертио, который не любит покороче»? – на этот раз засмеялся я, а он что-то пробурчал и поднялся на ноги, чуть не поскользнувшись на полу:

– Я за уборку, а ты сиди тут.

– Тут? На полу?

– Тут, где-нибудь рядышком.