Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том первый - Мэгги Ри - Страница 4

МАРКУС:

На часах семь утра. За окном еще темно. Потягиваясь, я бросаю еще совсем мыльный взгляд на будильник, буквально прожигаю его глазами. Создается чувство, будто я совсем недавно на него смотрел, но время беспощадно стерло память. Хотелось бы мне, чтобы время остановилось. Ведь нет ничего ужаснее, чем то, когда детство заканчивается, и ты вынужден с ним прощаться. Обязан повзрослеть, принять смело эту эстафету, убегая вперед в будущее, забывая о том, что позади.

Но разве возможно забыть о том, что дорого? Забыть о теплых руках, прижимающих к себе, утешающих после каждых разбитых об асфальт коленок. Забыть о беззаботных прыжках через канаву, мокрых ботинках, грязных щеках. Забыть о том, как в Италии поют птицы и ярко светит солнце прямо в лицо. Забыть о шоколадном мороженом в пластиковой вазочке, которую тебе дарят при покупке. Забыть о мимолетных поцелуях итальянских дворовых девчонок. Забыть о том, к чему стремился все эти года.

Меня тянет потянуться – я тянусь, мурлыча, как кот, и вместе со мной урчит в один голос живот. Мышцы тянутся, глаза моргают. Я пытаюсь себя убедить в том, что новый день словно новая страница – он обещает с тобой поделиться чем-то интересным. Но всему есть исключения. Иногда страницу не хочется переворачивать. Особенно когда знаешь, что там будет что-то плохое.

Чуть полежав на тёплой кровати, я все-таки поднимаюсь, но лень тянет меня назад. В голове мелькает мысль о том, что прежде я никогда такого не ощущал. Помню, как терпеть не мог вставать в школу, тащиться словно зомби, покачиваясь, к раковине, затем за стол, затем к ботинкам… Потом проталкивать злосчастные шнурки в дырочки и завязывать кривой бантик. Брать портфель на спину и шагать… Но даже это не сравнится с ощущением, которое я испытываю сейчас. Школа уже давно, я уже не ребенок. Мне уже двадцать лет. А все равно все повторяется: я встаю по будильнику… А теперь должен пойти умыться, позавтракать… А потом… А что потом? Неужели бросить все и правда улететь с братом в незнакомую страну? Забыть всё?

У двери послышался скрип паркета, и дверь открыла бабуля. Увидев меня в кровати, она поспешила уйти, чтобы меня не смущать, но была мною замечена:

– О, бабуля. Доброе утро, – сказал я и немного посмеялся над ее реакцией. Видно, она побоялась меня разбудить.

«Тогда зачем она шла сюда?»

– Доброе утро, дорогой мой. Как спалось? – эта ласка в ее голосе немного меня успокоила. Она все-таки зашла и с румянцем глянула на меня, как прежде. Несмотря на это все, глаза ее были печальны.

Сев в кровати, я поежился от холода, после чего пересилил себя и подошел к зеркалу, накидывая на плечи рубашку, убирая светлые, отросшие за пару месяцев, волосы в небольшой хвостик сзади:

– Спалось неплохо, не жалуюсь. В этот раз я даже выспался. Знаешь, что мне снилось?

– Что же, милый?..

– Что я лечу. Высоко так… И не укачивает!

Она посмеялась надо мной, а я взглянул в зеркало, пытаясь правильно застегнуть пуговицы на рубашке. От беспокойства пальцы путались, и я просто-напросто теребил ими рубаху. В зеркале мне улыбнулась бабуля, а я – ей. На душе стало тоскливо.

– Бабуль, я буду так скучать… Я не хочу уезжать отсюда.

– Понимаю, детка, но Берта уже купил там квартиру, хорошую, уютную… Тем более, язык ты знаешь отлично. Синьор Таллинни тебя хвалил.

Я с грустью глянул на нее. Какой там может быть Таллинни, когда мы говорим о моем переезде в другую страну?

В горле встал ком, и, застегнув рубашку до конца, я обнял бабушку. Я чувствовал, как прижала она меня к себе и гладит меня по голове. Этот человек воспитывал меня на протяжение шестнадцати лет… И все это время заменял мне как мать, так и отца. Все это время она дарила мне тепло, забывать которое я не хотел. Обнимая ее, я сглотнул ком, который неожиданно возник в горле, и попытался сделать глубокий вздох. Я плохо, но помнил, как в день моего четырехлетия родители не вернулись домой, оставив меня со старшим братом сиротами. Я помню, как плакала бабуля, как взахлеб рыдал брат… А я не подавал ни звука. Мне было всего четыре, и никто мне не мог объяснить отчего всем так грустно. Впрочем, теперь уже мне давно не четыре, а все равно никто не говорит мне правды. Хотят сберечь, а ранят больше. Может быть, правда давно пора вылетать из бабушкиного гнезда… Как бы я ни хотел остаться здесь, в Италии…

– Бабуля, почему я обязан жить с Бертой в одном доме? Почему нельзя жить одному, бабань?

– О, милый… Право, не знаю. Берточка сам так решил, и он обещал о тебе позаботиться. А он у нас мальчик ответственный. Он видит перспективы хорошей работы там, Маркуся. А он у нас будущий врач, для него это важно.

«Куда уж ответственнее… Этот тип ни дня без книжек не проводит, зрение себе посадил. Какой ему брат, когда вокруг столько медицинской литературы, которая, в разы интереснее общения с людьми?»

– Но я прекрасно могу и сам о себе позаботиться! Правда! Давай не будем нагружать Берту, ведь он будет занят учебой и…

– Я понимаю, но, малыш…

Я вынырнул из ее объятий и смущенно глянул на себя в зеркало. Затем со злостью я накинул на себя куртку, пытаясь прийти в себя. Внутри все разрывалось.

– О, детка, не злись.

– Но баб, мне двадцать, а не десять, я уже давно не детка и не малыш! На свадьбе Берта тоже будет меня за ручку водить?!

– Маркус…

– А черт его знает, правда?!

– Не ругайся так, дорогой! Пойми, я-то в чем провинилась? – бабушка невинно захлопала глазами, но я знал, что она участвовала в бронировании билетов и покупке квартиры.

– Поговори с ним, меня он никогда не слушает! – с грохотом я открыл старую дверь, и та со скрипом поддалась. – Пойду, прогуляюсь.

– Но, Маркус, надо позавтракать!

– Я нагуляю аппетит, и затем позавтракаю!

– Но самолет…

– Не опоздаю я!

Пытаясь справиться с самим собой, я со всей накопившиеся злобой спустился, держа руки по карманам. Меня всего трясло, хотя холодно не было.

«Где носит этого Робертио?! Я ему сейчас шоу устрою, идиоту! Если уж и ехать в другую страну, то жить отдельно! А если я девушку в дом приведу? Нет, не мудрено, что приведу! Прямо назло старшему брату!»

Мне было ужасно обидно. Я чувствовал себя ненужным. Я чувствовал себя униженным. Я готов был зарыдать, но мужчина удержал в моей душе этот позыв.

Я вышел из дома, захлопнул за собой дверь, и первое, что сделал – набрал в легкие побольше воздуха, затем аккуратно выдохнул. Отойдя от дома шагов на шесть, я глянул на него, на этого великана. Этот дом, эти пыльные флорентийские окна, эти ступеньки с грязью на пороге. Все это – отголоски моего детства. Я смотрел на дом, и хотелось плакать, вытирая щеки. Вот тут я живу, а вскоре буду говорить «жил». Когда я был малюткой, папа с мамой пели мне колыбельные в этой тесной спаленке. А вот он – виден кухонный диван, с которого я упал в детстве и после этого получил перелом кисти. Все, все это – мои драгоценные воспоминания моего сердца, моей души. Как я заживу без этого всего? Это больно.

Полагаю, Робертио даже не думал о том, куда мы переезжаем – ему лишь бы забыть о родителях, что вполне разумно. Но, при этом, он совершенно не думает о своем младшем брате. Просто уезжаем, и всё. А как же бабуля? Как же знакомые, образование? Буду ли я собой в другой стране?

– Маркус? – как вовремя, он встал у двери, а сам сонный до ужаса. Черные волосы съехали на глаза, нос румяный от холода. Он моргнул материнскими зелеными глазами и застегнул куртку, сутулившись. Я стоял к нему боком.

– Уж лучше снег летом, чем я поеду с тобой… – буркнул я, а он, посмеиваясь, улыбнулся и подошел совсем близко, тронув мое твердое плечо:

– Не нервничай, ладно?.. Ну, взгляни на меня. Хватит дуться, ты уже не маленький.

Робертио был старше меня на четыре года. Несмотря на это в свои двадцать четыре он выглядел на мой возраст. С трудом можно было представить, каким был его психологический возраст, раз за все двадцать четыре года у него ни разу не было желания пообщаться с ровесниками, особенно с женской компанией. За столько лет он даже в губы никого не поцеловал, непорочный! Таким «синим чулком» он был и остался. Теперь я с ужасом представлял, что мы приедем в другую страну, и он полностью посвятит себя медицине, а там и вовсе останется без семьи. Он вполне способен на такой образ жизни.

– Я не дуюсь, отстань.

– Я купил там хорошую квартирку в чистом районе. Тебе понравится, обещаю. Много музеев вокруг, театров, институтов…

– Берта, шутишь? Мы – вдвоем да в одной квартире? Ты серьезно?! Какие театры?! Ты сам такие представления мне устраиваешь каждый день!

– Ты злишься на меня? Это так по-детски.

– Ненавижу тебя. Ты всю жизнь мне попортишь.

Но тот лишь засмеялся и взлохматил мои светлые волосы. Ну конечно, только я переживал по поводу переезда… Казалось, ни одна душа в эту минуту не страдала так, как я…

А внутри всё рвало на кусочки…