Читать книгу Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй - Нелли Шульман - Страница 14

Обходительного, вежливого сеньора Массимо Ланге знали в почтовом отделении Ушуайи, крохотной комнатке, с маленьким аргентинским флагом, выходящей на выложенную гранитными плитами набережную.

Сейчас, в начале весны, гавань пустовала. Дули пронзительные, южные и западные ветра. Накрытые брезентом моторные катера и яхты местных жителей, мотались под порывами вихря, мокли под мелким дождем. В тумане, затягивающем пролив Бигля, едва виднелся огонек, на вершине полосатого, бело-красного маяка, на небольшом острове. Автомобиль сеньора Ланге, отличная, новая модель американского джипа, стоял у почты. Через залепленное каплями воды окно, виднелись цепи, на колесах.

– До сих пор снег лежит, сеньор? – поинтересовался клерк, приняв от Ланге подписанное извещение, о посылке из Буэнос-Айреса. Кроме бандероли, в оберточной бумаге, с эмблемой книжного магазина, Ланге пришла телеграмма, из Женевы.

Появившись в Ушуайе зимой, сеньор Ланге снял абонентский ящик. Коммерсант обещал заведующему почтой приезжать в город каждый месяц:

– Дорога, в общем, неплохая, – заметил сеньор Массимо, – и я опытный водитель. Когда курорт и гостиница будут готовы, я позабочусь об улучшении шоссе… – на севере, среди снежных вершин, чистых озер и водопадов, сеньор Ланге купил большой участок, с заброшенной, нежилой гостиницей. Он хотел устроить лыжные трассы:

– Как в Швейцарии… – он помахал телеграммой, – мой деловой партнер сейчас закупает подъемники, лыжную экипировку… – в ровных, печатных строках значилось:

– Переговоры прошли отлично, я еду на дальнейшие встречи… – Максимилиан скрыл облегченный вздох. Он знал, что сеньор Педро Алонсо, бывший оберштурмбанфюрер Воронцов-Вельяминов, благополучно добрался до Швейцарии. Первую телеграмму из Женевы Макс получил в июле, в ответ на свое послание, сообщавшее об успехе миссии «Валькирия».

Из сегодняшней телеграммы следовало, что Петр Арсеньевич, как ему и было велено, направляется в Палестину. Максимилиан, незаметно, сжал руку в кулак, в кармане итальянской, замшевой куртки:

– Он найдет моих девочек, привезет их сюда. Мы с Цецилией воспитаем нашу дочку, у нас появятся другие дети… – сунув телеграмму в портмоне, Макс кивнул:

– Снег еще не растаял. На перевале дорога обледенела, приходится сохранять осторожность. Грузовики по такой дороге пускать нельзя… – в сонной Ушуайе и не держали грузовиков. Все материалы для ремонта гостиницы и новых построек, носили индейцы, с легкостью проходившие полсотни километров, отделяющих порт от участка, спрятанного среди гор.

Макс бросил взгляд в окно. Моторная яхта сеньора Ланге, вернее, небольшой ледокол, с мощным двигателем, стояла в портовом доке. Корабль отсюда видно не было, однако Максимилиан знал, что с судном все в порядке:

– Моряки здесь отменные, они всю жизнь своим ремеслом занимаются… – заведующий почтой, сначала, удивился акценту, в испанском языке Макса. Сеньор Ланге объяснил, что родился в немецкой сельскохозяйственной колонии, в пампе, а юношей уехал в Европу:

– Я учился в Германии, потом обосновался в Швейцарии, работал в отеле. Там я провел войну, а сейчас решил вернуться на родину… – Макс каждый день занимался языком. Он старался постоянно говорить на испанском:

– Акцент, рано или поздно, уйдет. Бойкость уже появилась… – на почте было безлюдно. Заведующий сварил кофе, на спиртовке, они поболтали о новостях. Сведения с большой земли, как весело говорил Макс, шли в Ушуайю неделю, а то и больше. Второго сентября, пять дней назад, генерал Мак-Артур принял окончательную капитуляцию японцев:

– А еще самураи, – презрительно хмыкнул Макс, – они легли под американцев, как продажные шлюхи. Впрочем, я уверен, что среди японцев найдутся рыцари духа, которые продолжат сопротивление, как делаем это мы… – пока что колонии надо было вести себя тихо, не вызывая подозрений.

Допив кофе, поблагодарив заведующего, Максимилиан замотался в кашемировый шарф, надвинув на лоб вязаную шапку. Купленный в Буэнос-Айресе джип без труда преодолевал занесенную снегом тропу, отделяющую озерную долину от Ушуайи.

Хлопнув дверью машины, Максимилиан, аккуратно, развязал бечевку на бандероли. Сломав печать, коричневого сургуча, он улыбнулся:

– Меньше месяца заняло книгу из Лондона доставить. Он тоже троцкистом был, как Далила покойная, на испанской войне подвизался… – о новой книге Оруэлла Максимилиан прочел в The Times. Газеты ему присылали на абонентский ящик, из Буэнос-Айреса, с двухнедельным опозданием. Макс не хотел выпускать из вида герра Холланда, или мистера Кроу. На озеро он, впрочем, газеты не возил, не желая показывать их Эмме. Из литературного приложения он и узнал о «Скотном дворе». Позвонив в магазин иностранных книг, в Буэнос-Айресе, присылавший Максу газету, он заказал экземпляр.

Максимилиан полюбовался двуцветной обложкой, разделенной чем-то, вроде молнии:

– Животные хотят устроить революцию, подняться против угнетателей. Наши животные ничего такого не сделают, особенно после будущих операций… – усмехнувшись, он бросил в рот сигарету. Повернулся ключ в замке, джип заурчал.

Макс положил книгу рядом с пакетами, из единственной местной кондитерской. Он купил Эмме пастилу из айвы и дульче де лече. Макс хотел побаловать сестру, перед родами.

– Петр Арсеньевич вернется, прямо к готовому сыну, так сказать… – он вывернул с набережной на узкую улицу, – надо еще подумать, как назвать мальчика… – Макс не сомневался, что получит племянника:

– У Адольфа компания появится, товарищ по играм. Он говорит, что ждет братика… – Адольфу он тоже вез сладости, в отдельном пакете.

Заснеженные вершины гор, на севере, скрывались в почти непроницаемом тумане, под колесами джипа чавкала густая грязь, разъезженной дороги. Включив дворники, покуривая, Макс засвистел «Хорста Весселя». Взобравшись на голый холм, покрытый пожухлой травой, джип пропал в серой, плотной дымке.