Читать книгу Встань и иди - Николай Кикешев - Страница 17

1980 год для 40-й армии начался относительно спокойно. После декабрьского правительственного переворота жизнь в столице быстро вошла в обычное русло. Простой люд не видел большой разницы между Амином и Кармалем. В дуканах и лавчонках, на базарах и просто на улицах кипела торговля. С наступлением темноты уставший от дневной суеты город затихал. Но по ночам кто-то расклеивал листовки, подстрекавшие к бунту.

20 февраля в город с рассвета и до комендантского часа шел поток крепких мужчин. При проверке на постах слышался один и тот же ответ: – В горах сильно похолодало, идем к родственникам перезимовать.

При досмотре иногда обнаруживали оружие. Афганцы безропотно отдавали его и расходились по городу.

Утром 21 февраля военный комендант Кабула полковник Юрий Иванович Двугрошев, выслушав доклады своих подчиненных, позвонил командарму Тухаринову:

– Товарищ генерал-лейтенант, ночь прошла спокойно. В гарнизоне происшествий не случилось.

Двугрошев служил в 103-й воздушно-десантной дивизии. Военным комендантом Кабула его назначили 1 января 1980 года. За короткое время он сумел быстро организовать службу в, казалось бы, неуправляемом городе и пользовался заслуженным уважением.

Командарм позвонил ему, напомнил:

– Сегодня в нашем посольстве военный атташе полковник Баранаев устраивает прием по случаю 62-й годовщины Советской Армии и Военно-Морского Флота. Приглашено много высоких гостей – руководителей ДРА и НДПА, будет начальник ГРУ генерал армии Ивашутин с группой генералов и офицеров своего ведомства, так что смотри в оба. Чтобы порядок и охрана были на высшем уровне.

– Есть, товарищ командующий! – четко по уставу ответил комендант.

Петр Иванович Ивашутин прилетел в Кабул в середине февраля, чтобы определиться с выводом войск. Срок в два месяца, который установил Брежнев для наведения порядка в Афганистане, истекал. Предстояло на месте изучить обстановку и уточнить сроки возвращения армии домой.

Застолье в посольстве было в самом разгаре. И вдруг автоматные очереди прервали здравицы в честь Советской Армии и афганско-советской дружбы. Толпы разъяренных людей заполонили улицы. Город запылал, и языки пламени пожарищ окрасили вечернее сумрачное небо в зловещий багровый цвет. В Кабуле начался третий этап апрельской революции. Только теперь к власти рвался Гульбеддин Хекматьяр, председатель Исламской партии Афганистана.

Ивашутин чутьем профессионального разведчика понял, что в Кабуле происходит то же самое, что он устроил Амину и его правительству в декабре. А теперь американцы приготовили ему афганский капкан. Все повторялось один к одному как тогда, 27 декабря: пышный прием, торжества по случаю победы и вдруг грянула беда. Тогда гостей потравили, и он настороженно прислушивался к своему телу, нет ли болезненных симптомов. Он больше всего беспокоился, что к мятежникам присоединятся афганские части. После того, что в декабре устроили шурави с охраной Амина, на их сторону может перейти весь Кабульский гарнизон. И пусть у посольства сильная охрана, но и у Амина она была не слабая, а все равно не спасла от смерти…

Петр Иванович подозвал к себе полковника Баранаева, спросил:

– На кого из афганских генералов и офицеров мы можем опереться?

Баранаев пытался вспомнить хотя бы пару фамилий, но ничего путного на ум не приходило.

– Отделение разведки 40-й армии еще не укомплектовано, – сказал он в свое оправдание, – агентурная сеть только создается…

– Что это за агентурная сеть, когда в городе собрались толпы мужчин, и никто даже не поинтересовался: зачем? Тысячи людей знают, что готовится восстание, а вы нет! Какой вы после этого разведчик? Что вы здесь делали? Видно вы уже засиделись, – сделал веское заключение Ивашутин.

Он тут же позвонил в Москву и потребовал прислать вместо Баранаева генерала Крахмалова, а сам принялся за сбор информации через советников других спецслужб.

* * *

Спешно покинув посольство, Двугрошев пробивался через ревущую толпу к себе в комендатуру. Люди дорогу не уступали, беспрерывно стучали по машине, некоторые хватались за обшивку, пытаясь перевернуть уазик. Повсюду трещали автоматные очереди, возводились баррикады. С криками «Аллах акбар!» поборники ислама громили и жгли дуканы, лавки, школы, автомашины. С большим трудом и с риском для жизни он пробился к пункту управления, сел за телефон и быстро выяснил у комендантов зон сложившуюся обстановку. Понял, что мятеж не стихийный, а управляется опытной рукой. Оппозиция приготовила свой «подарок» к дню рождения Советской Армии. Доложил обстановку командарму Тухаринову по телефону:

– Все части гарнизона и вокруг города полностью заблокированы и обстреливаются. Дороги, ведущие к городу, перекрыты. Бандиты грабят дуканы, магазины и рестораны, жилые дома. Одна группа ворвалась на хлебокомбинат, чтобы разрушить оборудование и лишить Кабул хлеба, вторая пытается захватить электростанцию, мятежники заложили взрывчатку в хранилище пресной воды. Мятежники также подожгли здание гостиницы, а когда прибыли пожарные, открыли по ним огонь из автоматов. Используя громкоговорящие установки и заранее подготовленные пленки с записями шумов стрельбы и криков, они создают эффект захвата всего Кабула, разбрасывают листовки, угрожая сторонникам правительства и всем непокорным физической расправой.

– Приведите в полную боевую готовность все советские части в Кабуле! – приказал Тухаринов. – Немедленно усильте патрульные группы. До особой команды не стрелять, дабы не допустить кровопролития. В провокации не ввязываться.

Обстановка в городе с каждым часом ухудшалась. С крыш домов, с верхних этажей лавок и постоялых дворов хлестали автоматные очереди по патрульным бронемашинам и цепям милиционеров. На асфальте уже лежали трупы афганских солдат. Никто их не убирал.

Двугрошева вызвал в штаб маршал Соколов. И снова комендант прорывался сквозь ревущую толпу восставших, чудом оставшись жив. Милиционеры и афганские солдаты встали живой стеной перед озверевшей массой бунтовщиков, подогреваемых призывами к насилию. «Братья мусульмане! – неслось из мощных динамиков. – Шурави убили тысячи наших единоверцев! Пусть они омоют свои преступления перед афганцами своей кровью. Все – на баррикады. Аллах акбар! Аллах акбар!».

Маршал встретил Двугрошева сидя за столом. Выглядел он спокойным, хотя вид был усталый. По карте Юрий Иванович доложил обстановку в городе.

– Около 10 тысяч наиболее агрессивно настроенных повстанцев скопилось в центре города, – он обвел кончиком указки площадь Пуштунистан, – возле банка, почтамта, правительственного дворца. Они окружили наши воинские части, советское посольство, блокировали гостиницу, где живут наши советники, пытались захватить жизненно важные объекты. В царандое приготовлены 4 вертолета и 40 тысяч листовок с призывом к горожанам разойтись и впредь не собираться группами более десяти человек. В случае невыполнения требования будет применено оружие. Главную роль по наведению порядка в городе выполняет наш советник в царандое полковник милиции Гринин.

– Хорошо, действуйте! – одобрил план маршал.

Как только комендант ушел, Соколову позвонил Бабрак Кармаль и с недовольством в голосе спросил:

– Почему вы бездействуете? Почему не используете советские войска для наведения порядка?

Видимо, Кармаль решил, что все трудности с подавлением бунта шурави должны взвалить на свои плечи. Соколова возмутила подобная бесцеремонность.

– Советские солдаты не будут стрелять в афганский народ! – решительно сказал он. – Подавление путча – это задача руководства вашей страны. Ваша задача. Все необходимое для этого у вас есть. Своему выступлению путчисты стремятся придать видимость массовой «исламской революции». Однако никакого народного бунта нет. Главная их цель, как это было и в Герате – привлечь на свою сторону афганскую армию, объединиться с солдатами и добиться масштабного кровопролития, чтобы против советских войск восстал весь народ. Поэтому они всячески стремятся спровоцировать наши части на активные действия. Мы не должны идти у них на поводу. Войска будут применены только в крайнем случае. Хочу вам сообщить, что в боевую готовность приведены части и соединения Туркестанского военного округа. А пока вы сами работайте. Я считаю, что органы безопасности Афганистана, подразделения армии и царандоя, партийные активисты сумеют своими силами справиться с выступлением оппозиции.

Бабрак Кармаль не ожидал столь резкого ответа от советского военачальника и примирительно проговорил:

– Хорошо, действуйте, как считаете целесообразным.

* * *

Полеты боевых вертолетов на низкой высоте и листовки сыграли свою роль. Бушующие толпы начали утихомириваться и постепенно поредели. К ночи правительственным силам удалось восстановить контроль над всем городом. На следующий день начались облавы и аресты зачинщиков бунта, среди которых оказался американский гражданин Роберт Ли и шестнадцать пакистанских диверсантов. У мятежников изъяли большое количество оружия, в основном американского и китайского производства, взрывные устройства, бутылки с зажигательной смесью и значительные суммы денег.

Но главный организатор Гульбеддин Хекматяр исчез.

Утро 23 февраля выдалось солнечным. Город был тих и пуст. Постепенно начали оживать улицы, и к полудню милиционеры и солдаты разобрали баррикады, расчистили проезжую часть от сгоревших машин, разбитых стекол витрин. Изучив обстановку, Двугрошев доложил командарму Тухаринову:

– В городе все утихомирилось. В отелях «Джамиль», «Метрополь» и «Ништаль» задержаны иностранные наемники, снабженные фиктивными документами. При них обнаружили оружие, портативные приемо-передающие станции, магнитофонные пленки с записями антиправительственных подстрекательских выступлений. В Кабуле найдены тайные склады оружия, которым преступники намеревались воспользоваться…

Эта информация вскоре пошла в Москву по всем каналам. Собралось Политбюро ЦК КПСС. Открывая заседание, Брежнев, сказал:

– Нам необходимо посоветоваться. Свою задачу по свержению узурпатора Амина наши войска выполнили, и мы думали их выводить. Но обстановка в Афганистане складывается не совсем так, как бы нам хотелось. В Кабуле произошли волнения. Свою оценку нам доложит генерал армии Ивашутин.

– Мне удалось разобраться в причинах бунта, – сказал Петр Иванович. – Антиправительственные силы, играя на трудностях с хлебом и топливом, развернули широкую агитацию среди городской бедноты, опутанной религиозными и националистическими предрассудками. Они сумели вывести на центральные улицы Кабула несколько тысяч горожан. В толпу влились выпущенные из тюрем уголовники, начались насилия и погромы. Но главная цель мятежа – привлечь на свою сторону афганские части, спровоцировать столкновения с советскими подразделениями, вызвать большое кровопролитие. Однако эта цель не была достигнута. Афганская армия осталась верной правительству. Со стороны наших войск не прозвучало ни единого выстрела.

Эту тщательно спланированную и довольно умело осуществленную акцию готовили за пределами Афганистана – в США и Пакистане. Путч приурочен ко дню истечения ультиматума, предъявленного президентом США, с требованием вывода из Афганистана наших войск.

– Вы же знали об американском ультиматуме! – укорил разведчика Брежнев. – Наверное, можно было догадаться, что они постараются устроить нам какую-то каверзу. – Несколько помедлив, он продолжил: – Для бесед с новыми афганскими руководителями мы направляли товарища Андропова. Юрий Владимирович, а как вы оцениваете обстановку?

Андропов обрисовал ситуацию в стране и в завершение сказал:

– Считаю устранение Амина правильным. Положение в стране улучшилось.

Брежнев согласно кивнул головой и сказал:

– Мы надеялись, что смещение Амина и определенное закрепление нового афганского правительства во главе с Кармалем обеспечит стабилизацию обстановки в стране. Поэтому полагали, что наши войска свою задачу по смене руководства выполнили и их можно будет вернуть на Родину. Но я смотрю, что ситуация в Афганистане осложняется. Ясно, что мятеж в Кабуле – дело рук американцев. Или есть другие мнения?

Устинов поддержал генсека:

– Леонид Ильич, я тоже считаю, что вывод наших войск в то время, как США объявили нам ультиматум, будет означать уступку их агрессивной политике, и только укрепит позиции сторонников жесткого курса Запада в отношении Советского Союза. И, что еще немаловажно, вызовет дальнейшую дестабилизацию обстановки в Афганистане. Партийно-государственный аппарат и вооруженные силы там еще очень слабы. Мы можем потерять Афганистан. А его потеря приведет к резкому росту мусульманского экстремизма вблизи границ Советского Союза, да и в самих республиках Средней Азии. Они же воспримут нашу добропорядочность за слабость. Наш ограниченный контингент должен пробыть в Афганистане год, а то и полтора до окончательной стабилизации обстановки.

– Леонид Ильич, я тоже предлагаю вопрос о выводе войск рассмотреть позднее, – поддержал Устинова Громыко. – Когда мы добьемся реальной стабилизации политической обстановки в стране, тогда и вернемся к нему.

Хотя мятеж в Кабуле бесславно провалился, он имел тяжелые последствия. Перепуганный путчем Кармаль добился от правительства СССР решения задержать наши войска в Афганистане на долгие годы. И не только охранять его, но и воевать с его народом.