Читать книгу Встань и иди - Николай Кикешев - Страница 22

В марте 1984 года советников Асадабада собрали в штабе афганской дивизии на совещание. Майор Малеваный был в отпуске и опербат представлял Дугин. Обстановка в провинции Кунар была сложная. «Духи» пунктуально, как на молитву, ежедневно в 13.40 начинали обстрел города из дэшэка, винтовок, закидывали эрэсами. Пули дырявили и крыши советнического городка. В ответ по огневым позициям «духов» в Мараварах и на Басмаче открывали огонь реактивные установки «Град», стреляли гаубицы, и обстрел города прекращался.

Советник командира дивизии по разведке подполковник Владимир Гусев ввел собравшихся в обстановку:

– Из Джелалабада в Асадабад идет колонна – 68 машин с продуктами и горюче-смазочными материалами для техники. Наша задача обеспечить ее прохождение от Наранга до Асадабада. На что хочу особо обратить ваше внимание: по поступившей в ХАД информации – ожидается переход границы отряда душманов Гульбеддина Хекматяра, одетых в форму Советской Армии. Человек 60—70, одни уголовники. Цель – показать зверства советских солдат в Афганистане. Опербату необходимо усилить охрану Навабадского моста. Возможно, они перейдут Кунар вброд в районе Наранга. Там сейчас мелко.

Экипаж советнического БТРа к выезду Дугин готовил сам. Он был водителем, за пулеметом – Борис Горский, а переводчик Ильбан выполнял роль стрелка.

На следующий день в 6.30 колонна обеспечения движения уже выстроилась в джелалабадском направлении. Впереди ушли саперы, проверяли щупами и миноискателями дорогу. Их работу прикрывали разведчики на БРДМ. За ним на удалении зрительной связи шел бронетранспортер командира опербата Шаххусейна. Дугин стал в колонну третьим. Только начали движение – саперы предупредили: на дороге мина. Остановились.

Капитан Шаххусейн спрыгнул на землю и пошел навстречу советникам, широко раскинув руки, обнял Дугина три раза по русскому обычаю и сказал:

– На марш идут 160 человек. – 140 – из нашего батальона, остальные двадцать – сборная солянка: царандой, уголовный розыск, охрана объектов и другие. На усиление охраны Навабадского моста мы выделили 20 человек и один минометный расчет. В колонне – два миномета. Личный состав – на броне и девять машин ГАЗ-66. Взяли три комплекта боеприпасов, продовольствия на трое суток.

Он достал из командирской сумки схему построения колонны, развернул её, подчеркивая тем самым уважительное отношение к советнику. Схема была красиво разрисована цветными фломастерами. Шаххусейн перерисовывал её с образца, который сделал еще в 1980 году первый советник опербата майор Радимушкин.

На броню советнического БТРа сели мулла, командир взвода разведки старший лейтенант Рахман Шах Гулям и пять сарбозов. К ним подошел командир саперного взвода лейтенант Махмад Хосур, доложил:

– Мина обезврежена. Можно двигаться дальше.

Сарбоз на командирской машине поднял красный флажок вверх, закрутил им над головой и махнул в сторону Джелалабада.

Дугин включил первую передачу. Машина, набирая скорость, плавно покачиваясь пошла по ухабистой дороге. Возле одной из ямок стоял красный флажок – здесь саперы сняли мину. По возвращению опербата в Асадабад, она украсит спальное помещение саперного взвода.

Остались позади домики Асадабада. Слева вдоль Кунара начинались рисовые поля. На них уже спозаранку работали загорелые мужчины в чалмах, в оборванной одежде, которая еле прикрывала наготу. Они учтиво приветствовали комбата низкими поклонами. Знали, что он едет на первой машине.

Проехали еще два километра и снова стали. Саперы обнаружили мину недалеко от поста царандоя. Со стороны поста появились два сарбоза, остановились, затем залегли, опасаясь взрыва. Сапер выкрутил взрыватель, прицепил кошку за бок мины, отошел метров тридцать, разматывая верёвку, дернул её. Мина выскочила из ямки, но взрыва не последовало: она была без сюрпризов.

Солнце поднималось все выше, обещая жаркий день. Только после двух часов такой езды слева показался Навабадский мост через Кунар. На том берегу дорога к пакистанской границе утопала в зелени, а в сторону Джелалабада открывался грустный вид: по обочинам рваного асфальта – песок, камень, да ржавеющие остовы разбитой техники. Колонна снова остановилась: саперы обнаружили еще одну мину.

К командирской машине подошел быстрым шагом старший лейтенант, доложил:

– На посту все в порядке!

– Получай подкрепление, – сказал Шаххусейн, – двадцать человек и минометный расчет. Старшим у вас будет начальник службы безопасности царандоя подполковник Саид Боршо пока не пройдет колонна с грузом.

В развалинах кишлака старший лейтенант Шах Гулям заметил человека, который прятался за дувалами. Он послал двух сарбозов и вскоре они привели незнакомца.

Гулям учился в Ташкенте и сказал по-русски Дугину:

– Мушавер Айван, мы душмана поймали. Что с ним делать?

«Духа» подвели к бронетранспортеру. Он был среднего роста, худой, русоволосый, похожий на славянина, одет в советскую форму, только на пилотке не было звёздочки.

– А чего ты решил, что он душман? – спросил Дугин.

– Кишлак нежилой, местных там нет. Тем более, что он неспроста так оделся. Расстрелять его и дело с концом.

– Зачем расстреливать? Надо разобраться. Может он еще нам пригодиться. Отведите его к начальнику разведки мотопехотной дивизии. Их командный пункт идет в колоне через четыре машины от нас.

Подполковник Гусев стоял возле ЗИЛ-157 с деревянным кузовом.

– Наши разведчики захватили в развалинах кишлака «духа» в советской форме, – сказал ему Дугин.

– Давай его в КУНГ для досмотра.

Все взобрались по лесенке внутрь кузова.

Раздевайся! – сказал командир взвода душману.

Тот покорно снял пилотку, затем китель, брюки, кроссовки и остался в одних трусах. Гусев внимательно все осмотрел, пощупал швы. Ничего подозрительного не обнаружив, сказал:

– Пусть одевается.

Душман первым делом надел пилотку, и это не ускользнуло от внимания разведчика.

– А ну-ка, дай мне пилоточку.

Его внимание привлек шов: несколько стежков шли неровно.

– Дайте мне ножик!

– Шах Гулям протянул перочинный нож. Гусев распорол им неровный шов. «Дух» попытался выхватить пилотку, но взводный его резко оттолкнул и тот осел, весь как-то сник.

Гусев достал из пилотки половину разорванной открытки, спросил:

– Вы связной?

После некоторых колебаний душман выдавил из себя:

– Да.

– Ваша задача?

– Я должен был присоединиться к колонне и доехать до Джелалабада, узнать, когда она будет возвращаться, что будет везти и доложить Гульбеддину через своих людей в Джелалабаде.

– Не получилось. Теперь вам в Пакистан возвращаться не безопасно.

Душман молча склонил голову.

Гусев вызвал представителя ХАДа старшего лейтенанта Махмада Даура, сказал:

– Это ваш клиент. Забирайте и работайте с ним. Его можно переориентировать. Покормить не забудьте. Видно, он уже давно ничего не ел.

Дугин понял, что угроза нападения на колонну уже близка, и решил уточнить у комбата, как будет обеспечиваться её охрана при проходе Бабурского ущелья перед Нарангом. Шаххусейн с недовольным видом проговорил:

– Я же показывал вам схему.

– Каждая собака знает, что в первой машине едет комбат, – сказал Дугин. – Это должно вас насторожить. Необходимо перестроить колону, чтобы ваш бронетранспортер шел третьим, а я буду за вами. Душманы уже три мины поставили. Это значит, что колонну они ждут.

– Рекомендацию советника понял, выполняю.

Вперед вышел бронетранспортер командира первой роты, за ним стал ГАЗ-66 командира минометной батареи с минометом, установленным в кузове в ящике с песком, и только потом – БТР комбата, а затем советнический экипаж.

Дошли до Наранга без потерь. Дугин посмотрел на часы: 11.00. Справа начиналось лесистое Бабурское ущелье, которое за дурную славу называли «ущелье-призрак». Там жили «духи», часто гибли и пропадали люди. Большое поле сахарного тростника тянулось вдоль Кунара, который запросто можно было перейти вброд, а на том берегу начиналась «зеленка». Идеальное место для засады. Выставили три поста охранения по 7—9 человек. Первый пост находился 800 метров от тростникового поля в заранее вырытой щели. Метров 200 от него расположился штаб. БРДМ и БТР комбата стали рядом и между ними сарбозы натянули брезентовый тент, поставили стол, скамейки. Метров 150 от штаба расположилась походная кухня. От неё уже долетал запах готовящегося обеда.

Из Наранга пришли семь человек – представители царандоя и ХАДа кишлака. После взаимных приветствий, старший лейтенант сказал:

– У нас все спокойно. «Душманы» перестали стрелять, так что приглашаем вас на обед.

– Пойдемте к нам за стол, чаю попьем, – предложил комбат гостям.

После чаепития, он обнадежил гостей:

– Мы обязательно к вам заедем, когда пройдет колонна. А сейчас предлагаем пообедать у нас.

Обед в полевых условиях был для всех обычный: горох с мясом и лепешка с чаем. Сытно и довольно вкусно.

Когда гости ушли, в 16.00 с первого поста доложили:

– Из ущелья вышли девять человек в пуштунской одежде без оружия.

Направляются к голове колонны.

– Проводите их к нам, – распорядился комбат.

Дугин с интересом рассматривал новых гостей. Было им лет по двадцать-двадцать пять и нетрудно догадаться, что это отряд душманов. У старшего была кличка Инженер. Он довольно сносно говорил по-русски, спросил Дугина:

– Как живется в Советском Союзе?

– У нас все нормально. Заводы работают, поля колосятся, дети ходят в школу, молодежь учится в институтах и университетах, люди радуются жизни.

В конце беседы Инженер отозвал Дугина в сторону и сказал:

– Я учился в Сызранском училище механиков летного состава. В 1982 году под Хостом наш вертолет был сбит. Командир и второй пилот погибли. Меня ранило. Душманы подобрали и заставили служить им. Меня направили в Бабурское ущелье, чтобы встретить группу – 70 человек переодетых в советскую форму. Необходимо об этом сообщить Владимиру Федоровичу, представителю ГРУ в Кунаре. Мы хотим сдаться.

– Спасибо за важную информацию, – поблагодарил Дугин. – Я обязательно все передам.

Пообнимавшись по мусульманскому обычаю с Дугиным и комбатом «гости» ушли в сторону ущелья.

Партийный секретарь батальона старший лейтенант Нажмуддин дожидался комбата со стопкой бумаг в руках.

– Наш сарбоз при дооборудовании окопа обнаружил закладку, – сказал он с волнением в голосе. – В ней были вот эти листовки.

Дугин пересчитал их:

– 15 – на русском языке и 12 – на пушту. Что там написано?

– То же самое, что и на русском: призывают убивать своих командиров и переходить на сторону Гульбеддина.

– Пойдемте, посмотрим место закладки.

Внимание Дугина привлекла небольшая канавка. Выброшенная из нее земля была еще свежей.

– Банда, о которой нас предупреждали, уже в Афганистане! – сказал Дугин комбату. – Закладку сделали перед нашим приходом. Об этом надо сказать всем офицерам.

– Офицерам опербата прибыть на командный пункт, – скомандовал Шаххусейн и вскоре к импровизированной палатке подошли командиры подразделений. Через переводчика Эльбона Дугин сообщил им:

– В зоне ответственности нашего батальона уже действуют душманы. Возможно они будут в советской форме. Это оборотни. Здесь нет советских войск. Поэтому необходимо усилить бдительность. При появлении людей в советской форме со стороны ущелья или сахарного тростника – стрелять на поражение. Доведите эту информацию до каждого солдата.

В 17.30 в сторону Асадабада пролетела пара вертолетов.

Колонна уже где-то на подходе к Нарангу, – сказал Дугин комбату, надел шлемофон, включил радиостанцию на заданную частоту. Эфир молчал. Через 20 минут со стороны Наранга на дороге показались советские саперы в сопровождении танка Т-72. Поравнявшись с Дугиным, командир взвода лейтенант доложил:

– Колонну обстреливали со стороны Пакистана три раза. Сняли 20 мин.

– Наши саперы тоже сняли три мины.

– Значит, теперь мы можем сесть на броню и спокойно ехать в Асадабад?

– Да. Но не расслабляйтесь. Здесь полно «духов».

Когда саперы взобрались на броню, со стороны Наранга появилась голова колонны. Впереди шел командирский бронетранспортер, за ним танк Т-72, дальше – вереница грузовых машин. И вдруг с вершины горы Круглой ударил дэшэка. Пули взбивали фонтанчики пыли, не долетая до колонны метров двести. Очередей было несколько, и все они прошлись по одному месту: стреляющий не менял установки прицела. Танк выстрелил, но разрыв был значительно ниже пулеметчика. Он лихорадочно заметался в поисках хотя бы небольшого взгорка, чтобы въехать на него, и тогда можно было бы вести прицельный огонь, но как назло, место было ровное.

Открыл огонь минометный расчет опербата. Облако первого разрыва вскинулось слева от пулеметчика. Его заметили вертолетчики. Мивосьмой в боевом пике выпустил по цели четыре нурса. Но по вертолету заработал дэшэка со стороны Бабурского ущелья. Танкисты выстрелили фугасным снарядом, и вертолет, круживший над головой колонны, послал четыре нурса в сторону дэшэка.

Словно по команде, из тростника выскочили две группы. Одна бежала в сторону колонны, другая – к первому посту. Танки, бронетранспортеры били по бегущим из пулеметов, сарбозы строчили из автоматов. Эхо боя носилось по ущелью минут двадцать. И вдруг все стихло. Нападавшие побежали вспять, спрятались в высоком тростнике. От комбата пришел посыльный, сказал Дугину:

– Это шурави-оборотни!

– Не расслабляться. Они еще устроят засаду. Где-то еще одна группа «духов» спряталась.

Действительно, когда колонна прошла метров триста, из сахарного тростника к ней выбежала еще одна группа душманов. Танки развернули башни в их сторону и начали расстреливать бегущих осколочными снарядами. В бой снова вступили бронетранспортеры и солдаты опербата. Послышались стоны, крики «Аллах Акбар». Второй бой длился минут пятнадцать. Затем снова все стихло.

Бабурское ущелье колонна прошла без потерь, но в опербате было четыре убитых, три тяжелораненых и семь раненых. Убитых и раненых повезли в Асадабад. Раненых – в госпиталь, а убитых мулла повёз на кладбище похоронить по мусульманским обычаям до захода солнца.

На поле боя нашли 25 убитых душманов и 17 раненых. Кто мог передвигаться – ушли ночью по «зеленке» в Пакистан. Как потом рассказал наш осведомитель, Гульбеддин лично расстрелял командира группы за невыполнение поставленной задачи.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ